Колин Декстер - Путь сквозь лес

– Да? – она смотрела на главного инспектора, как будто хотела, побуждала, желала его доказательств обвинения.

– Итак, если вы имеете шрам в этом месте, то это доказывает, кто вы есть, не так ли? Но если не имеете... – если у вас его нет, тогда вы не являетесь сейчас и никогда не были раньше той женщиной, чьи приметы указаны в паспорте.

Карин Эрикссон, убийца Джеймса Майтона, в течение нескольких мучительно долгих секунд сидела совершенно неподвижно. Затем медленно, завораживающе, как высококлассная солистка стриптиза, сантиметр за сантиметром потянула вверх подол своей бежевой юбки, открывая обнаженную плоть внутренней части бедра.

Смотрела ли она на это глазами двух присутствующих детективов? Возбуждалась ли тайно от восхищенных взглядов мальчишек в школе в Упсале или преподавателей? Может быть, подобное на миг охватило ее даже от страсти грубого Майтона с крысиным лицом, который попытался изнасиловать ее в Витхэмском лесу и которого она столь хладнокровно убила?

Льюис осторожно вел машину по дороге, идущей вдоль опушки к деревне Витхэм. Радом с ним сидела констебль Райт, на заднем сиденье – Карин Эрикссон и главный инспектор Морс.

На такой стадии любого дела Морс почти всегда чувствовал глубокую печаль – возбуждающая охота позади, и виновный оказался лицом к лицу с соответствующим возмездием. Он часто раздумывал над вечной проблемой справедливости. Как и большинство цивилизованных людей, он понимал, что осуществление закона оправдано тем порядком, который он создает для мужчин и женщин, защищая их и давая возможность спокойно заниматься своим делом. Да, преступник должен быть наказан за свои деяния, на то и существует закон. А Морс – одна из опор этого закона. Вместе с тем он снова и снова, чувствуя рядом с собой присутствие Карин Эрикссон, возвращался к мысли о том различии, которое существует между законом и справедливостью. Справедливость была одним из тех слов, которые так часто употребляют с большой буквы, но определить ее намного труднее, чем сформулировать закон. Карин предстанет перед законом – он повернулся и посмотрел на нее – посмотрел в ее прекрасные голубые глаза, сейчас подернутые пленкой тихих слез. На несколько секунд, казалось, меж ними возникла незримая связь – между Морсом и молодой женщиной, убившей Майтона.

Внезапно, совершенно неожиданно, она нагнулась к нему и прошептала:

– Вы когда-нибудь занимались любовью с девушкой на заднем сиденье автомобиля?

– Не на заднем, – прошептан Морс, – на переднем. Разумеется. Часто!

– Вы говорите правду?

– Нет, – сказал Морс.

Он ощущал, что его собственный резервуар слез уже переполнен и они вот-вот появятся на глазах, когда их автомобиль выскочил на главную дорогу и повернул направо, мимо деревни Витхэм к полицейскому управлению. На несколько секунд ему показалось, что нога Карин нежно прижалась к его. Он так хотел надеяться, что не ошибся.

Избранные стихотворения

Заявление, сделанное Карин Эрикссон, мало добавило к тому, что Льюис уже знал о деле. Беспрецедентно, но Морс держал его в курсе всех ключевых аспектов дела – с момента появления первых подозрений в отношении "шведской девы" до превращения этих подозрений в уверенность. Имелось одно или два несовпадения: в частности, в сумме денег, которая была у Карин, когда она прибыла в Оксфорд; в количестве зрителей, присутствовавших на сеансе съемки в подпольном ателье виллы "Секхэм". Но путем сличения заявлений самой Карин и ее (совершенно законного) мужа оказалось довольно просто восстановить последовательность событий, которые произошли в воскресенье 7 июля 1991 года.

На дороге М40 Карин почти немедленно поймала попутную машину, которая шла в Коули около Оксфорда. Сошла она с нее на кольце в Хедингтоне и снова была подхвачена попутной БМВ, на которой доехала до кольца на Бенбери. Пройдя несколько сотен ярдов пешком по Бенбери-роуд (автобусы в воскресенье, видимо, ходили редко), она заметила отель "Котсволд-Хауз" и, очарованная, подумала, что было бы здорово провести хотя бы одну ночь в таком красивом отеле. Она вошла и спросила о ценах; выяснила, что имеется свободный номер, но, узнав его стоимость, решила найти что-нибудь подешевле. Из телефонной будки на Венстворт-роуд, расположенной прямо напротив "Котсволд-Хауз", она позвонила в агентство по найму моделей. Довольно скоро за ней приехали и отвезли в агентство "Элит" на Абингтон-роуд. Из агентства по телефону было достигнуто соглашение с Мак-Брайдом о фотографическом сеансе на вилле "Секхэм" приблизительно в 14.00 в течение одного часа – приблизительный гонорар в восемьдесят – сто двадцать фунтов заставил ее брови подняться в приятном удивлении. Она отказалась от дальнейшей помощи агентства и прошла на Сент-Джилес, где съела бутерброд с ветчиной и выпила полстакана легкого пива в пабе "Игл и Чайлд".

На виллу "Секхэм" ее впустил Мак-Брайд и сразу познакомил с Майтоном. "Жесткой порнографии не будет!" – она немедленно информировала их о своем требовании. Но, да, она согласилась позировать для серии снимков в полуобнаженном и обнаженном виде. За дополнительные двадцать фунтов она согласилась также, чтобы в "студии" присутствовали еще двое мужчин и смотрели на нее. Майтон, как она узнала, был свободным оператором в мире секс-видео, и она ощутила почти сразу, что его взгляд снимает ее скудные летние одежды. Но в остальном он вел себя прилично. Пока он готовил все свои многочисленные приспособления – штативы, зонтики, отражатели, лампы, люксометры и прочее, она вышла в задний садик. Когда, немного позже, он тоже вышел туда же, она сочла его веселым и приятным собеседником. Он был маленьким, худощавым мужчиной с однодневной темной щетиной, тонкими волосами соломенного цвета, длинными и завязанными эластичной лентой в этот идиотский лошадиный хвост. Она немного подразнила его по этому поводу и, разумеется, попросила встать у стены, где и щелкнула пару раз. Вскоре Мак-Брайд торопливо зазвал их в дом, где ее мимоходом представили мужчинам – один в легком летнем костюме и другой в серых спортивных брюках и такой же куртке со шляпой цвета хаки в руке.

Затем сеанс. Да, призналась она, она испытывала некоторое возбуждение из-за того, что двое молчаливых мужчин (Мак-Брайд пришел позже) пожирали ее глазами, когда она раздевалась, и позировала, и надевала предоставленное ей прозрачное женское белье, и лежала на кровати в распахнутой ночной рубашке или сексуальном неглиже. Майтон фиксировал ее позы грубыми подбадриваниями: "Господи, как замечательно! Да-а! Да-да! Так держать, детка! Положи руку под сиську и как бы, да, как бы подтолкни ее ко мне!" Такая манера обращения возбудила ее, и, если быть честной перед собой, она испытала нечто вроде оргазма сексуального тщеславия.

Потом, когда она и Майтон остались одни, она попросила его сделать несколько кадров ее собственным фотоаппаратом – на память, и он с готовностью их отщелкал. Он не прикасался к ней физически, еще не прикасался, но спросил, куда она направляется, и предложил подбросить на своем автомобиле, который стоял у входа, в любое метро. Перед уходом Мак-Брайд дал ей сто фунтов, всю сумму десятками, которые она положила в кошелек. Затем Майтон отвез ее к началу Бенбери-роуд. Она сказала ему, что собирается пойти на благотворительный концерт поп-музыки в Бленхэйме следующим вечером 8 июля, и затем – внезапно, – когда они проезжали мимо "Котсволд-Хауз", попросила его остановиться: теперь она могла поселиться здесь. Но табличка "СВОБОДНЫХ МЕСТ НЕТ" белела на двери, и хозяйка печально подтвердила, что последний номер только что заняли. Когда она садилась в автомобиль, ей показалось, что к большим деревьям прилетел ястреб-перепелятник. Она остановилась и попыталась сфокусировать свой бинокль на нем. Фатальный момент! Майтон спросил ее, интересуется ли она птицами, и она показала ему свой список птиц, которых надеялась выследить. Ну, он точно знает, где можно найти пестрого дятла, а может быть, все виды дятлов. В Витхэме! Он сам интересуется птицами, состоит в Обществе любителей птиц (позднее это оказалось неправдой) и имеет разрешение на посещения Витхэмского леса (что тоже оказалось неправдой).

Так и начались все ее несчастья.

Отправившись от стоянки автомобилей, расположенной перед Великим лесом, они прошли по диагонали через поле, затем вошли по усыпанной листвой тропинке в густой лес, где, она помнит, хрустели под ногами сухие ветки. А затем руки Майтона оказались на ее теле. Сначала она, может быть, и была готова немножко поласкаться в разумных пределах, но очень скоро он стал груб и настойчив, сказал ей, что хочет ее – немедленно. И возьмет ее! Он сумел стянуть с нее блузку и повалил на землю, но она сильная и была полна решимости отбиться. Карман рюкзака, в котором лежали бинокль и нож, был открыт, она вывернулась и, выхватив нож, открыла лезвие – и воткнула в него... Лезвие вошло в тело так легко, как в мягкий сыр, сказала она, но на ее полуобнаженное тело брызнул фонтан крови. А сам он лежал недвижимо, совершенно неподвижно – глаза широко открыты, остекленевший взгляд устремлен на нее.