Ирина Градова - Ария для призрака

Эпилог

Семен Игнатьевич Краско закрыл кабинет, как всегда, в начале седьмого. Идя по коридору больницы, он встречал небольшие группы пациентов, спешащих на ужин. Они здоровались, он приветливо кивал. Оставив ключи на вахте, Семен Игнатьевич вышел на очищенный от снега двор больницы и двинулся к автомобильной стоянке. Пройдя мимо будки охранника, он заметил седоватого мужчину, который стоял, прислонившись к капоту новенькой «Тойоты» последней модели вишневого цвета. Незнакомец курил, явно поджидая кого-то.

«Отличная машинка!» – с завистью подумал Семен Игнатьевич, садясь в свой старенький «Москвич». Почти тридцать лет назад он купил его и страшно радовался, что заполучил собственные колеса. «Москвич» состарился вместе с ним, а денег на новое авто не предвиделось, потому-то Краско и ухаживал за ним, как за невестой, стараясь продлить колымаге жизнь. Старшая внучка вышла замуж, и деньги, что они с женой откладывали, пошли на новую мебель в комнате, которую купили молодым родители жениха. Младшая в этом году поступает в институт, поэтому деду с бабкой пришлось оплачивать репетиторов, чтобы помочь детям, заработки которых невелики.

Ничего, думал Семен Игнатьевич, в конце концов, и на метро можно добраться до дома! За долгие годы он привык сидеть за баранкой и не представлял, как будет без нее обходиться, но, видимо, придется научиться. Краско осторожно включил зажигание, но «москвичонок», издав сдавленный звук, тут же заглох. Семен Игнатьевич попытался завести машину еще раз, но тщетно: автомобиль не подавал признаков жизни.

– Ну, давай, милая, – уговаривал машинку доктор. – Папе надо домой! Ну, постарайся! Знаю, ты уже старушка, но…

– Что, не заводится, доктор? – услышал он веселый голос. Нагнувшись к окну пассажирского сиденья, рядом стоял хозяин новенькой «Тойоты».

– Не заводится, – вздохнул Семен Игнатьевич. – Видимо, отслужила свое!

– Что ж, ничто не вечно, – сочувственно кивнул мужчина и бросил что-то на сиденье рядом с доктором. Это были ключи от автомобиля.

– Что это значит? – удивился Семен Игнатьевич.

– Подарок. Вон он стоит, – и незнакомец махнул рукой в сторону замечательной вишневой машины.

Семен Игнатьевич ошеломленно проследил за его движением.

– Да вы не волнуйтесь, доктор, она не краденая, только вчера из автосалона! Документы внутри, в серой папке. Сейчас поедем в ГИБДД…

– Что-то я не понимаю…

– А чего тут понимать? Один человек хочет вас отблагодарить, вот и передал со мной подарок. Вы ему, можно сказать, жизнь спасли.

– Как его имя? – спросил доктор, мысленно перебирая в уме тяжелые случаи, с которыми сталкивался в последнее время.

– Он не велел говорить, – покачал головой мужчина. – Давайте, доктор, время идет!

Семен Игнатьевич выбрался из своего «Москвича» и медленно, как загипнотизированный, последовал за ним. Подойдя к «Тойоте», осторожно дотронулся до гладкого капота. Машина сверкала в ярком свете фонарей, как волшебная колесница.

– Ну что? – спросил незнакомец. – Едем?

«Почему бы и нет? – подумал доктор Краско, забираясь на переднее сиденье. – Цвет просто замечательный!»

– Я ничего не вижу.

– Осторожно, здесь ступенька…

– Куда мы идем?

– Сейчас увидишь.

– «А каково сказать «прощай навек» живому человеку, ведь это хуже, чем похоронить».

– Слова из твоей роли?

– Да. Сегодня на репетиции я их забыла.

– Скажи еще что-нибудь.

– Вот, например… «Вижу я, входит девушка, становится поодаль, в лице ни кровинки, глаза горят. Уставилась на жениха, вся дрожит, точно помешанная. Потом, гляжу, стала она креститься, а слезы в три ручья полились. Жалко мне ее стало, подошла я к ней, чтобы разговорить да увести поскорее. И сама-то плачу…» Здесь очень темно!

– «Здесь очень темно» – отсебятина.

– Нет, правда, я ничего не вижу… У меня в сумочке спички.

– Не надо спичек. Дай руку.

– Уже пришли?

– Дай руку!

– Вот она… Как смешно. Я правда не вижу, куда…

– Это дверь.

– Где?

– Здесь. Дай мне руку, я тебя проведу.

– Ой!

– Что?

– Споткнулась.

– Осторожней, еще немного… Видишь, это уже я.

– Пожалуйста…

– Что?

– Руку больно!

– Тише…

– Мне больно!

– Зачем так кричать?

– Ма-а-ама-а-а!

– Ти-и-ише…

В темноте прозвучал коротенький вздох, зажглась спичка, и вдруг что-то хрястнуло, как будто раскололся большой арбуз.

– Вот и все. Как там по роли? Прощай навек?.. Ну так прощай.

В день, когда Дайнека получила университетский диплом, она купила билет и вечером улетела. По прибытии в Красноярск взяла такси и в половине шестого уже была у матери.

– Вот! – она протянула диплом.

Людмила Николаевна сонно прищурилась, потом обняла дочь.

– Поздравляю!

Дайнека спохватилась:

– Прости, что так рано.

– Ничего, – Людмила Николаевна показала на дорожную сумку. – За нами скоро приедут.

Дайнека опустилась на стул.

– Кто?..

– Такси.

– Зачем?

– Мы едем в гости к моей школьной подруге. У нее свой дом на берегу Железноборского озера. Она давно меня приглашала, но я не решалась. Что ни говори, инвалид-колясочник – обуза для непривычного человека. С тобой будет проще. Так что вещи не разбирай. Надежда заказала для нас пропуска. Железноборск – город режимный.

Людмила Николаевна подъехала к зеркалу, развязала платок, стала снимать бигуди и складывать себе на колени. Дайнека глядела на нее и думала, что мать по-прежнему живет своими желаниями и ни с кем не собирается их согласовывать. Вздохнув, она взяла сумку и отнесла к выходу, убеждая себя в том, что приехала, чтобы побыть с матерью, а где, особого значения не имеет.

Про Железноборск Дайнека знала лишь то, что он находится в шестидесяти километрах от Красноярска. С одной стороны город окружен лесистыми сопками, с другой – болотами и лугами, которые протянулись до самого Енисея. Однажды ей пришлось там побывать, но визит имел быстротечный и экстраординарный характер.[6]

Секретный город Железноборск поддерживал оборонную мощь страны и был отрезан от мира тремя рядами колючей проволоки. Выехать из него можно было свободно, а вот заехать – только по специальному разрешению.

За час они с матерью добрались до железноборского КПП[7], предъявили паспорта и прошли через механический турникет. То есть Дайнека прошла, а Людмила Николаевна проехала в инвалидной коляске. На той стороне «границы» их ожидала другая машина, поскольку чужие автомобили, в том числе такси, в город не пропускали.

По дороге мать рассказала, что Надежда Кораблева, ее подруга, никогда не была замужем и осталась бездетной. Их общее детство казалось ей самой счастливой порой жизни. Теперь подругам предстояли долгие разговоры о том золотом времени. И хотя относительно прошлого Людмила Николаевна придерживалась иной точки зрения, она не отказалась провести небольшой отпуск на берегу красивого озера.

Дом, возле которого остановилось такси, выглядел основательно: два каменных этажа с цоколем. Вокруг – обширный участок с маленьким огородом. Плодовые деревья, баня, малинник…

Выбравшись из машины, Людмила Николаевна пересела в коляску. С крыльца сбежала статная дородная женщина и кинулась обниматься:

– Людочка… Мы уже заждались!

– Здравствуй, Надя. Это моя дочь! – по лицу матери было видно, что она гордится Дайнекой.

Из дома вышла мать Надежды, Мария Егоровна, кругленькая старушка с «перманентом» и вставными зубами. Она с трудом спустилась по лестнице, притронулась к пояснице и пожаловалась:

– Совсем замучил радикулит. Ни согнуться, ни разогнуться… Здравствуй, Люда. Какая у тебя взрослая дочь!

Людмила Николаевна похвасталась:

– Вчера получила университетский диплом!

Осмотрев дом и определившись, где они будут жить, Дайнека провезла мать по участку. Надежда с увлечением рассказывала про свои садовые достижения:

– Здесь у меня розы. Все удивляются, говорят, в Сибири они не растут. Растут! Да еще как!

– А это что? – Людмила Николаевна показала на тонкое деревце.

– Вишня.

– Неужели плодоносит? – из вежливости спросила Дайнека.

– Осенью полведра соберу!

Дайнека потрогала тоненький ствол, удивляясь, как этот прутик сможет произвести полведра вишни.

– Надя! Надя! – позвала из окна Мария Егоровна. – Хватит уже! Идите обедать!

За столом старуха не умолкала ни на минуту. Она сообщила, что сейчас находится на больничном, но вообще-то до сих пор работает костюмершей в городском Доме культуры. А муж ее, Витольд Николаевич, лечится в санатории. И не преминула добавить: в прошлом он работал на высокой должности в Комитете госбезопасности.

После обеда мать легла отдохнуть, а Дайнека отправилась к озеру. В холодной воде еще никто не купался, но загорающих на пляже было полно. Она скинула платье и зашла в озеро по грудь, потом оттолкнулась и поплыла. Солнце слегка нагрело поверхность, но в глубине, куда все время попадали коленки, был ледяной холод. Проплыв метров тридцать, Дайнека развернулась и направилась к берегу. Увлеченные примером, там, по колено в воде, уже стояло несколько человек.