Наталья АЛЕКСАНДРОВА - ФАНТАЗИИ ОФИСНОЙ МЫШКИ

На скамейке перед фонтаном ее уже ожидал привлекательный мужчина тридцати с небольшим лет. Рядом с ним стоял объемистый кожаный саквояж. Анна скосила взгляд на эту сумку и облизнула пересохшие от волнения губы.

Заметив Анну Владимировну, мужчина привстал и помахал ей рукой.

Анна опустилась рядом с ним на скамейку, положила на колени большую бежевую сумку и вполголоса проговорила:

— Зачем эти приветствия? За нами могут следить…

— Что вы! — Мужчина усмехнулся одними губами. — Вы кого-нибудь видите?

В сквере действительно не было ни души. Только голуби громко ворковали в пыльной траве.

— Это то, о чем я думаю? — прошептала Анна, бросив горящий взгляд на саквояж.

— А вы сомневаетесь? — Мужчина повернул саквояж другим боком, и Анна увидела металлическую пластинку с гравировкой:

«Василию Андреевичу Самоцветову — в день юбилея от сотрудников и подчиненных».

— Так, значит, Василий все знал! — прошипела Анна, почти не разжимая губ. — Значит, он сам обналичил и припрятал эти деньги!

— Выходит, так, — мужчина пожал плечами.

— Но этого мало! — Анна нервно потерла руки. — Я должна увидеть деньги!

— А я должен увидеть крест! — ответил мужчина. — Надеюсь, он при вас?

Анна похлопала рукой по своей сумке.

— Покажите!

— А вы покажите деньги!

Мужчина щелкнул замками, приоткрыл саквояж. Анна наклонилась, заглянула внутрь, увидела россыпь зеленовато-серых бумажек и почувствовала неприятный затхлый запах.

В ту же секунду мужчина захлопнул саквояж.

— Почему деньги россыпью? — подозрительно прошептала Анна. — И почему они так странно пахнут?

— Вы же не в банке! — отозвался ее собеседник. — Берите какие есть. Они, в конце концов, хранились не в депозитной ячейке… и вообще — деньги не пахнут!

— Оставьте ваши шуточки для другого случая! — раздраженно бросила Анна, раскрывая свою сумку.

Она достала небольшой предмет, завернутый в кусок черного бархата, развернула ткань.

Мужчина бросил взгляд на содержимое свертка — массивный серебряный крест с крупными самоцветами, кивнул:

— Да, это тот самый крест, наша семейная реликвия…

— Меня все эти душещипательные истории не волнуют! — прошипела Анна. — Мы будем делать дело?

— Конечно, — мужчина кивнул и пододвинул саквояж ближе к Анне. — Конечно, этот крест не стоит миллионы… красная цена ему — пять тысяч долларов…

— Ну вот, опять вы за свое! — раздраженно проговорила Анна и потянулась к саквояжу. — Я так понимаю, что свою долю этих денег вы забрали…

— Да, ровно половину, как мы и договаривались… крест!

Анна положила сверток с крестом на скамейку, схватила саквояж за ручки. Мужчина спокойно взял сверток, поднялся и зашагал к воротам сквера. Отойдя на несколько шагов, обернулся и проговорил:

— Красная цена — пять тысяч! Да, и очень советую вам поискать работу! Безделье развращает!

Анна удивленно смотрела в спину уходящего человека, безуспешно пытаясь понять его слова. Это ей плохо удавалось — мысли мешались в голове. Неужели кончится ее унизительная бедность?! Что он сказал — поискать работу? Вот еще! С такими-то деньгами!

Она воровато огляделась по сторонам, убедилась, что поблизости никого нет, и открыла саквояж. В нос снова ударил неприятный запах. Черт с ним, с этим запахом — деньги и правда не пахнут. Анна прикоснулась к деньгам, сладко зажмурилась, погрузила руку в глубину саквояжа… и в ужасе выдернула ее.

Под тонким слоем денег была бумажная труха и какие-то зловонные комочки…

Анна вскрикнула, сгребла верхний слой денег и увидела под ним серо-зеленую бумажную массу и крысиный помет…

— Жулик! Аферист! — завопила она, хотела побежать за мужчиной… но поняла, что он уже уехал, и безвольно откинулась на скамью. Крысиный помет — вот чего она достойна. Что этот аферист сказал ей напоследок? Посоветовал искать работу? Неужели ее действительно ожидает такое кошмарное будущее?

Анна еще раз открыла чемодан и, преодолевая отвращение, собрала и пересчитала рассыпанные поверху деньги. Там оказалось две с половиной тысячи долларов. Этот мерзавец взял себе половину от настоящей цены креста…

Прошла неделя. За это время я успела отъесться, отоспаться и выкрасить волосы в темный цвет. Сестра помирилась с Генкой, но взяла дело о сдаче квартиры в свои руки. Генка ходит шелковый и даже собственноручно вынес на помойку крейсер «Аврора».

Мы встретились с Олегом, я проводила его к тому новому дому, что стоит на месте старого, разрушенного. Можно считать, что именно там погребен его отец. Теперь там же были похоронены мои комплексы. Олег показал мне серебряный крест и, посмеиваясь, рассказал, каким образом его получил. Я полностью его поддержала.

В банке все устаканилось. Московский начальник быстро все решил и назначил Антона Степановича директором филиала. Про Ларису Ивановну все быстро забыли.

Охранник Вася поздоровался со мной без обычной радости — отвел глаза и не пытался рассказать дежурный анекдот. Он даже поморщился при виде меня, но ничего не сказал. Я удивилась, но ничего не спросила — мало ли: у человека зубы болят или живот прихватило. Лена Андросова мелькнула вдали, сделав вид, что не заметила меня, и вот тут я удивилась — чтобы Ленка не остановилась пересказать очередную местную новость?..

У дверей моего кабинета маялся Стасик Творогов.

— Здравствуй, Женя, — сказал он. — Я вот тебе принес… — И протянул мне коробку конфет.

Глаза мои полезли на лоб — невероятно: Стасик не клянчил у людей сладкое, а сам кому-то что-то принес?!

— Тебе что-нибудь нужно? — опасливо осведомилась я.

— Да нет, я просто так. — Он сунул коробку мне в руки и убежал. Я пожала плечами и уселась за стол. И тут же позвонил телефон и голосом Лидии Петровны сказал:

— Евгения Николаевна, сдайте, пожалуйста, Ничипоренко все бумаги Ларисы Ивановны. С сегодняшнего дня он занимает должность начальника кредитного отдела.

— То есть как? — не сдержалась я.

— Не как, а почему, — в голосе Лидии Петровны добавилось металла, — по распоряжению директора Антона Степановича.

— Хорошо, я все подготовлю…

— Будьте любезны, поторопитесь… — и тут же услышала, как Лидия говорит в другую трубку: — Всем начальникам отделов к одиннадцати подойти на совещание к директору банка.

Я положила трубку и задумалась. Вот почему Вася хмурился, Ленка сделала вид, что меня не заметила, а Стасик притащил коробку конфет! Им всем было неудобно передо мной. И только старая гиена Лидия Петровна, которая на секретарском месте повидала всякого, ничуть не удивилась вероломству начальства. Я замещала Ларису Ивановну, и все, да и сама я, честно говоря, думали, что меня и назначат начальником кредитного отдела. Учитывая мой хороший послужной список и особые отношения с Антоном Степановичем. Но оказалось, что новоиспеченный директор так не считает, у него есть более достойная кандидатура — племянник его бывшей жены. Парень он, кстати, и правда неплохой, и в работе соображает, этого у него не отнимешь.

Однако все же обидно как-то. А хотя почему, собственно, обидно? И какие такие у нас особые отношения с Антоном Степановичем? Ну прятался он у меня в шкафу, ну покупала я ему трусы и продукты, и что из этого? И чего я хочу? Разве я рисковала жизнью, занимаясь расследованием убийства Меликханова, возилась с Карабасом, определяла его на квартиру и маялась одну ночь рядом с ним на кресле-кровати для того, чтобы он отдал мне место Ларисы Ивановны?

Но перед собой-то хитрить не стоит, разумеется, я ожидала благодарности. Не материальной, а хоть слово бы сказал доброе — спасибо, мол, Женя за все, вы мне очень помогли, поддержали в трудную минуту. В ресторан бы пригласил, что ли, ценный подарок вручил! Зарплата у него теперь стала больше, не обеднел бы…

Не захотел Антон Степанович проявить элементарную благодарность, не нужно это ему. И я ему больше не нужна, как говорится, мавр сделал свое дело, мавр может уходить…

Вот именно, мне дают понять, что присутствие мое в банке более нежелательно. Что ж, пойдем навстречу пожеланиям трудящихся, напишем заявление об уходе по собственному желанию.

Сказано — сделано. Написав заявление, я отправилась в приемную директора. Вручу заявление Лидии, она сама передаст, куда нужно.

— Добрый день! — Я постаралась, чтобы голос звучал ровно-доброжелательно.

— Ах, это вы? — сухо отозвалась Лидия. — Разве вас вызывали?

— Нет, но я по личному делу.

— Антон Степанович очень занят и по личным вопросам принимает исключительно в конце недели… — теперь голос Лидии спокойно можно было использовать в качестве трута, до того был сух, что воспламенился бы от малейшей искры.