Наталья Борохова - Адвокат под гипнозом

Женщина цвела. Она ценила тонкие комплименты, а из уст портного они звучали как само собой разумеющееся признание ее достоинств. Швеи были готовы от злости проглотить свои иголки.

Пока заказ упаковывали и довольная клиентка расплачивалась в кассе, чиновник отвел в сторону Роберта.

– Благодарю вас, – прошептал он, засовывая ему в карман несколько купюр. – Вы спасли наш прием. Как я понимаю, волан на юбке появился не случайно?

– Не понимаю, о чем вы? – делано изумился Роберт.

– Я все знаю, – подмигнул ему мужчина. – Мне позвонила заведующая и рассказала про неприятность. Признаться, я не люблю конфликты. Зная свою жену, я уже ожидал скандала. А тут вы… Какая замечательная придумка! Кстати, что вы делаете в женском ателье? Это же все равно что жить в серпентарии.

Роберт пожал плечами.

– Вы никогда не пробовали шить мужские костюмы? Я могу обеспечить вас состоятельной клиентурой…

Так дела Роберта пошли в гору. Он перешел в ателье «Силуэт» и навсегда распрощался с женскими заказами. Он шил мужские костюмы и сорочки и преуспел на этом поприще настолько, что его координаты передавались из уст в уста, как шпионский пароль. Творения его рук мало отличались от тех, которые производили на модных улицах Лондона и Парижа, причем стоили во много раз дешевле. Роберт мог скопировать любой фасон из модного журнала, да еще так, что отличить его творение от оригинала не мог бы даже продвинутый эксперт в области моды.

Директор мужского ателье вскоре сообразил, на какую золотую жилу нарвался, и теперь уж вовсю старался пропускать клиентов Роберта через себя, якобы оформляя заказ, но на самом деле оставляя в своем кармане ощутимую разницу. Он держался за своего работника, как следует держаться за курицу, несущую золотые яйца. Но вскоре произошло непредвиденное…

Одного из клиентов убили всего в нескольких метрах от крыльца ателье. Последним с ним разговаривал Роберт, он же и увидел бездыханное тело, распластанное в луже крови. Зрелище произвело на него такое сильное впечатление, что он не выходил на работу несколько дней, боясь, что заказчики убийства решат довершить начатое дело и уничтожат его самого.

Надо сказать, что и до этого случая в поведении Роберта наблюдались некоторые странности. Он безумно интересовался шпионскими интригами и расследованиями, глотал детективы, как фокусник в цирке глотает шпаги. Он изводил своих клиентов бесконечными россказнями об агентах и информаторах. Они были терпеливы и не выражали недовольства только по причине заслуг выдающегося портного. Так, по всей видимости, он компенсировал недостаток острых ощущений в своей мирной и даже немного скучной работе.

Убийство клиента дало новый толчок больному воображению Роберта, и директор всерьез начал опасаться того, что ему придется уволить ценного сотрудника. На примерках он нес всякую чушь, а однажды спрятался в подсобном помещении, где его обнаружили через несколько часов стучавшим зубами от страха.

Директор обратился к известному психотерапевту, умоляя его вернуть психическое здоровье портному. Он был готов самостоятельно оплатить лечение и просил лишь об анонимности. Именитые клиенты пришли бы в ужас, узнав, что их обслуживает сумасшедший, готовый в любой момент пустить в ход портновские ножницы.

Так и появился в картотеке доктора новый пациент, который самостоятельно выбрал себе прозвище Агент…

– Но как же так? – вскричала Лиза, отказываясь верить своим ушам. – Как же тогда все его рассказы? Сыворотка правды. Неуловимые агенты. Гонки. Преследования. Заказные убийства. Вы хотите мне сказать, что ничего этого не было?

– Все это существует только в сознании больного, – пояснил ей Левицкий. – Я же говорил вам о мании преследования, которой страдает Роберт. Он думает, что является мишенью для неких темных сил, которые задались целью уничтожить его физически. Он готов записать во враги любого, причем без всяких на то оснований. Воображение играет с ним в страшные игры.

– Он опасен? – спросил Коротков.

– Разумеется, – кивнул головой врач. – Временами у него случаются приступы неконтролируемой агрессии, и тогда он способен на насилие. Так, врачу, собиравшемуся поставить ему укол, он едва не причинил увечье. Тогда-то он и заговорил про сыворотку правды, которую якобы пытался использовать против него несчастный эскулап. Он одержим идеей, что кто-то охотится за ним. Вы знаете, что он трижды в неделю меняет квартиры? Он действует как заправский агент. Конспирация для него превыше всего. Не удивлюсь, если он звонил Кристине со случайного номера…

Последняя реплика была адресована Дубровской, но та только вяло кивнула головой. Надо же было связаться с психами! И это говорят об ее основном свидетеле, – свихнувшемся портном, который едва не шарахается от тени собственной швейной машинки. Хорошенькие доказательства она хотела представить в суд!

– Вы можете вылечить такого пациента, доктор? – спросил следователь, испытывая невольное уважение к человеку, вынужденному по долгу службы общаться с такими странными субъектами. На взгляд Мухолова, обычные рецидивисты были куда проще и приятнее, чем пациенты Левицкого.

– Моя задача – погасить его агрессию, успокоить, сделать так, чтобы он не представлял опасности для окружающих. Конечно, этого добиться непросто. Такого человека, как Агент, даже самое невинное событие выводит из равновесия. Он готов толковать любой взгляд как вызов, любое брошенное слово как угрозу, а жест как нападение. Неудивительно, что случайную смерть профессора Каменева он воспринял как убийство. Более того, достаточно замысловато изложил его способ. Умышленное введение в состояние транса и дальнейшее убийство. Каково? В подобное способен поверить только сумасшедший!

– Или человек с чрезмерно развитым воображением, – корректно заметил Лещинский, взглянув на Лизу.

Та почувствовала, что кончики ушей у нее стали горячими.

– Ну, довольно! – сказал Коротков, завершая дискуссию. – Все хорошо, что хорошо кончается. Полагаю, Елизавете Германовне следует поторопиться в больницу. Кристина ждет от нее известий.

Дубровская кивнула головой. Ей еще нужно было придумать, как преподнести клиентке неожиданный финал этого дела…

Кристина встретила ее в коридоре. Под бдительным присмотром медсестры она осваивала костыли. По всей видимости, эта наука давалась девушке нелегко, поскольку на лбу выступили бисеринки пота, а щеки порозовели, словно ей пришлось совершить длительную пробежку по стадиону. Несмотря на усталость, взгляд ее казался вполне довольным.

– Я чувствую, что опять живу, – сказала она Елизавете. – Вы не поверите, какое это потрясающее чувство. Мне кажется, теперь все обязательно наладится. Не знаю, как это случится. Но что-то произойдет, я верю…

– Кое-что уже произошло, – сказала Дубровская, отводя взгляд. – Думаю, нам следует об этом поговорить.

– Хорошее или плохое? – обеспокоенно уставилась на нее Кристина. – Ну, не томите же! До моей палаты только пять метров, но мне их не преодолеть за пять минут. Между тем я сгораю от нетерпения.

– Я помогу тебе, – сказала адвокат. – Новости всегда хорошо выслушивать сидя, вне зависимости от того, хорошие они или плохие…

Дубровская сидела на больничной кровати, свесив ноги. Ее туфли на каблуке едва доставали до пола, и в другое время Елизавета испытала бы дискомфорт, чувствуя себя маленькой и несолидной, как девчонка-стажер из юридической конторы. Но сегодня переживания вытеснили на задний план комплексы, и она думала больше о судьбе несчастного расследования, которое они затеяли с Кристиной, но так и не сумели довести его до конца.

– Честно говоря, все не так плохо, – говорила Дубровская, не понимая, кого она успокаивает, свою клиентку или же себя саму. – Дело в отношении тебя прекращено, и тебе больше нечего бояться.

– Но оно и должно было прекратиться! – подала возмущенную реплику Кристина. – Я же невиновна.

Дубровская только вздохнула. «Должно было прекратиться» – так рассуждают многие в самом деле невиновные люди, искренне полагая, что постановление следователя или приговор суда являются актом торжества справедливости. Однако история уголовного процесса знает немало случаев, когда роковые ошибки коверкали судьбы людей, кромсая их жизни вдоль и поперек. Путь к истине для многих пролегал через годы лагерей, а для некоторых обрывался неожиданно, выстрелом в затылок. Ничего подобного Кристина Каменева, конечно, не получила бы, но наличие судимости внесло бы неприятные коррективы в ее судьбу. Об этом девушка, лежащая теперь на больничной койке, и не задумывалась. Ну и слава богу!

– Значит, доктор Левицкий так и останется безнаказанным? – удивлялась она. – И моя мачеха Ника вступит в права наследства, которые она выкупила кровью моего отца?