Мария Мусина - Заклятые подруги

Юра, Юра, не о том думаешь ты, Юра. Ты лучше мозгуй, что теперь делать, как быть?

Кудряшов встретился с Юрой Агольцовым в 13.45. Юра на неприметных, простеньких «Жигулях» подъехал прямо к кованой ограде управления на Петровке. Завидев Кудряшова, вышел из машины, махнул рукой, мол, здесь я, приятель.

Усевшемуся рядом оперативнику коротко кинул:

— Верещагина у Виктора Косули. В Малаховке. Нужна? Едем.

— Что, вот так, вдвоем? У него там крепость Брестская. Нас еще на дальних подступах расстреляют, — автоматически оценил ситуацию Слава.

— Я позвоню — не расстреляют, — успокоил Агольцов.

Кудряшов с интересом уставился на него, хмыкнул удовлетворенно.

— Много я о тебе слышал, Юрий Петрович, но такого даже от тебя не ожидал. Честно. Ты думаешь, ее там в плен взяли?

— Так едем? — со скучающим видом переспросил Агольцов.

Кудряшов поколебался для проформы. А какие варианты? Теперь, когда известно, где Верещагина, допускать Агольцова первым, без сопровождения, до этой встречи — все равно что собственноручно даме пулю в лоб пустить. Согласно кивнул.

Юра с готовностью потянулся к телефонной трубке:

— День добрый. Агольцов беспокоит. Виктора Сергеевича могу услышать?

Подождать пришлось прилично. Агольцов уверенно вел машину, не смущаясь затянувшимся молчанием.

— Виктор, — наконец произнес Юра, — я освободился, как обещал. Еду к тебе. Не один. Человек со мной. Примешь?

И хладнокровно отключился от связи.

— Ну вот, — сказал так, словно разрешил главнейшую из своих проблем.

— А дальше-то что? — любознательно осведомился Кудряшов. — Ты бы меня, Юрий Петрович, посвятил, что ли, в планы свои. Лучший экспромт, как известно, подготовленный экспромт.

— Не будем, Вячеслав Степанович, взаимную невинность изображать, ладно?

— Не будем, конечно, — без запирательств дал себя уговорить Кудряшов. — Но я так понимаю, что мы должны все же выработать программу совместных действий. Высоким договаривающимся сторонам не пристало друг другу баки забивать.

— А что тут вырабатывать? Ты Ларису забираешь. Я и Косуля внимательно выслушиваем твои рассказы о милицейской операции по моей дискредитации. Вот и все.

Кудряшов призадумался.

— Но тогда, — спросил он, — как будем Ларисину информацию нейтрализовывать? Не сойдутся у нас с тобой концы с концами, боюсь, не сойдутся.

— Почему ты считаешь, что у нее есть какая-то информация против меня?

— А то нет…

— Ты не понял, — заиграл желваками на скулах Агольцов, — я не спрашиваю, как в натуре дела обстоят. Я спрашиваю, почему ты так считаешь?

— За лоха держишь? — попрекнул Слава.

Агольцов медлил с ответом, прикидывал, так ли возможно было менту просчитать расклад. Пришел к выводу: вполне.

— Есть предложения? — поинтересовался.

— Нет, — честно сказал Кудряшов.

— Тогда бери на себя.

Слава взвесил такую возможность. Хлипковато.

— Попробую, — сказал он.

Лариса Верещагина сидела в плетеном кресле на открытой веранде дома Косули, пила кофе и курила. Ужасное это состояние, когда не можешь ничем заняться, не получается ни на чем сосредоточиться, все вызывает одно только усталое раздражение. Пустота. Вялая, ватная пустота. И главное, непонятно, когда наступит просветление. Ларису нисколько не волновал вопрос: чем все закончится? Она страдала только от неизвестности: когда? Даже в голову не приходило вспомнить, что она все же астролог и кое-что смыслит и в прошлом, и в будущем. Земля ушла из-под ног. Какая тут астрология? При чем тут астрология? У Ларисы сейчас не было сил взглянуть на себя со стороны. Но она пребывала в категорической уверенности: все сделано правильно по единственно возможному сценарию.

Когда Лариса, выйдя из больницы, подумала о Викторе Косуле, у нее еще мелькнуло осторожное сомнение. Но теперь от него не осталось и следа. Впервые за многие годы Лариса не позаботилась о последствиях своих действий — ни для себя, ни для окружающих. Она просто обязана была это сделать. Должна, а там — трава не расти.

Она не помнила, как гнала машину в Малаховку, как переговаривалась с охранниками, выяснявшими, что ей, собственно, требуется от хозяина. До конца она осознала, что происходит, только увидев перед собой этого статного, моложавого, но уже седеющего господина, предупредительно предложившего ей присесть и перестать волноваться.

И лишь тогда Лариса поняла, что явиться сюда ей следовало раньше. Гораздо раньше. Когда все еще были живы.

Ну а теперь — только ждать. Томиться и бессмысленно ждать.

Где-то при въезде на дачные гектары, у будки охраны послышалось шуршание шин, разговор, шум открываемых ворот. Лариса обернулась, чтобы посмотреть на дорожку, ведущую к дому. Сердце гулко ухнуло.

Поравнявшись с верандой, гости вежливо поздоровались, не выразив, впрочем, никакой радости от встречи. Слонообразный парень, сопровождавший прибывших, даже не взглянул в Ларисину сторону. Он вел гостей к хозяину, не подозревая, что те явились вовсе не по его душу.

Лариса на секунду закрыла руками лицо. Ну что ж, она готова. Она уже ко всему готова. Ждать осталось недолго, каких-нибудь пять-десять минут.

Через четверть часа слонообразный возник в застекленном проеме. Лариса молча поднялась и пошла вперед.

Мужчины встали при ее появлении. Слава с улыбкой подмигнул ей: мол, ерунда, прорвемся. Агольцов смотрел серьезно и сосредоточенно. А для Косули это был цирк. Шапито. Должно же быть в самом деле возмещение хотя бы морального ущерба. Данный расклад — вполне подходящая сатисфакция.

Лариса села спиной к окну. Слонообразный склонился над ее плечом, предлагая напитки. Лариса кивнула невпопад. Она выглядела безмятежно решительной. Что, в сущности, соответствовало ее внутреннему состоянию. Лариса умела держать ответ за свои поступки.

— Итак, Лариса Павловна, — начал Косуля, — я бы попросил вас повторить для новоприбывших ваш давешний рассказ. Вы, надеюсь, знакомы?

Косуля не хотел съязвить, но Агольцов тем не менее поморщился.

— Я думаю, — сказал он, — Лариса Павловна понимает, почему мы появились здесь в данном неординарном составе.

— Нет, не понимаю, — раздался спокойный Ларисин голос.

Даже Кудряшов не ожидал от нее такого неосмотрительного желания расставить все точки над i. А потому нашел нужным вмешаться:

— Я волновался за вас, Лариса. Юрий Петрович вызвался помочь мне найти вас.

Лучше бы он этого не говорил. Косуля бросил на Агольцова взгляд, от которого не только Юра, но и опер невольно поежился.

Лариса на всю эту драматургию не отреагировала никак.

— За несколько дней до своей смерти, — проговорила она вяло, — Алевтина привезла мне свой архив. Сказала, что собирается делать ремонт: дескать, чтобы не таскать бумаги с места на место, просит их приютить. Я думаю, она все же чувствовала, что с ней что-то должно случиться. При этом Алевтина прекрасно понимал, что я не буду копаться в этом архиве, поскольку знаю его как свои пять пальцев. Не буду копаться, если не произойдет нечто экстраординарное. И это произошло. Алевтину убили. И я заглянула в ее архив. Надо ли говорить, что я нашла там много интересного? А, Юрий Петрович?

— Ты считаешь, что Алевтина хотела именно этого? — Агольцов широким жестом обвел комнату.

Для Юры главным было сейчас хоть как-то деморализовать Ларису, выбить почву у нее из-под ног. Тогда он справится, не даст себя уничтожить. Но упоминание об Алевтининой воле только подлило масла в огонь Ларисиной ярости.

— Алевтина отдала архив мне, — едва удерживая себя в рамках приличия, проговорила Верещагина. — Мне, Юра. И я могу распоряжаться им по своему усмотрению.

— Алевтина оставила архив и мне тоже. — Юра был не из тех, кто легко сдавался. — Компьютер и дискетки сейчас у меня, как ты понимаешь. Это не значит, что я собирался пускать их на всеобщее обозрение.

— Это твои проблемы, — равнодушно заметила Лариса.

— То, что ты обнаружила в архиве, — всего лишь наработки моей службы безопасности.

— Я ни на чем не настаиваю. — Лариса до белых костяшек сжала руки.

— Тогда зачем ты здесь? Ты, которая мне жизнью обязана. Зачем ты здесь? Что, смелости не хватает ответить честно?

— Смелости? — рассеянно повторила Лариса. — Если бы ты знал, до какой степени мне на тебя наплевать. А что касается архива… Ты, Юра, немало удивишься, сравнив свои дискетки с бумагами, которые оказались у меня. Ты даже представить не можешь, что там. Ты, Юрик, просчитался. И по-крупному. Ты, конечно, попытался найти архив Алевтины в моей квартире. Все перерыл. — В голосе Ларисы послышался упрек. — Но только я архив дома-то не стала держать. Я, когда все поняла, его в банковский сейф спрятала. От греха подальше. И правильно сделала. А тебе, Слава, говорить не хотела про этот архив, сам понимаешь почему. Мне звонка вам в милицию хватило во как. — Верещагина наглядно продемонстрировала, полоснув ладонью по горлу, как именно.