Светлана Алешина - Акула пера (сборник)

Я кивнула.

– А теперь разворачивай свою колымагу и езжай за мной к этим придуркам!

Майор с силой захлопнул дверь, «Газель» поехала. Я ее пропустила и начала разворачиваться.

– Вот сейчас я этой Варьке-суке все и скажу! – помечтала Маринка. – Ты видела ее нос? Видела? Такие носы не носят уже сто лет! И одета она, как… как богема, блин!

Я промолчала, развернула «ладушку» и поехала вслед за майором.

День продолжался.

Мы подъехали к знакомым воротам, когда «Газель» уже стояла около них. Возле «Газели» курил один омоновец. На нас он, как показалось, даже внимания не обратил.

– Мы внутрь пойдем? – внезапно заробев, Маринка с беспокойством защелкала замочком своей сумочки.

– Придется, – ответила я, заглушая машину и выходя из нее.

Мы вновь, уже во второй раз за сегодняшний день, прошли через калитку и направились к дому.

Несмотря на прохладу, входная дверь почему-то была распахнута. Когда мы подошли к ней, из дома высунулся омоновец. Его маска была скатана в шапочку.

– Ни до чего здесь не дотрагивайтесь, – сказал он, – и идите осторожно.

– А почему? – спросила Маринка и мило улыбнулась.

– У бати спросите, – равнодушно ответил омоновец и отошел, пропуская нас.

Маринка, пройдя в доме несколько шагов, оглянулась и шепотом оценила:

– Хам. Солдафон.

– Ну будет тебе, – успокоила я ее, – может быть, он всего лишь забыл протереть свои линзы.

– Да? – переспросила Маринка и задумалась.

Из глубины дома слышались крики Варвары. Я ничего не понимала. Создавалось впечатление, что майор ее пытает, но она не желает ни в чем признаваться.

Пройдя всеми уже знакомыми нам коридорами и комнатами, мы попали в кабинет Федора Аполлинарьевича, хотя, если сказать правду, теперь уже это помещение его кабинетом не было.

Федор Аполлинарьевич лежал на полу в очень неестественной позе. Было ясно, что он упал с верхней ступеньки лестницы вместе со своим креслом-качалкой. Кресло валялось тут же, справа.

Варвара сидела на стульчике у окна, закрыв лицо ладонями, и всхлипывала. Над нею нависал майор и что-то невразумительно бухтел.

Он оглянулся на нас.

– Вот тебе, Бойкова, результат неосторожности. Никогда не садись в кресло на площадке второго этажа.

При этих словах Варвара подняла голову и взглянула на майора.

– Вы глумитесь? – спросила она глухо.

– Нет, делаю выводы, – отрезал майор. – Бойкова, ты помнишь, что мне обещала? Сейчас ты поторопишь своего Кряжимского, пусть напишет бумажку. Потом ты напишешь. Пока ничего не трогай, эксперты приедут, зарисуют все, что положено, вот тогда и будешь в этой комнате ходить. Пока можешь выйти.

Я увидела на столе, за которым мы недавно сидели с Маринкой, авторучку, чистый лист бумаги и фужер из обычного набора богемского хрусталя. Форма фужера имитировала тюльпан, только вот цвет листьев у основания прозрачного цветка был почему-то розовый, а не зеленый.

Я, пятясь, столкнулась с Маринкой, Маринка промолчала, поняла, повернулась и вышла.

Мы устроились в соседней комнате. Сергей Иванович написал целое сочинение на тему погони за ним неведомого «Фольксвагена», я написала свой текст. Маринка, постоянно вздрагивая и что-то шепча, взяла наши изложения и списала у обоих сразу, то есть по очереди.

Когда все было готово, вошел майор, словно он все это время подглядывал под дверью.

– Состряпали, что ли, журналюги? – спросил он. – Опыт есть, и расписали, словно передовицу для «Парламентской газеты» мастрячили.

– Его убили? – спросила я.

– Следствие еще не высказалось, – пробухтел майор и собрался уходить.

– Товарищ майор! – позвала я его. – Вы хотите оставить девушек обманутыми?

– Чево? – Майор обернулся в дверях, перебежал глазами с меня на Маринку и ухмыльнулся. – А что мне делать с двумя сразу? Кроссворды, что ли, отгадывать?

– Хватит шутить! – крикнула Маринка, она подскочила к майору и попыталась вырвать у него из рук исписанные нами листки. Конечно, не получилось. Майор очень ловко и стремительно успел поднять руку вверх, потом опустить ее вниз. Маринку он поймал другой рукой. Она охнула и остановилась.

– Ты знаешь, Широкова, сколько лет я тренируюсь на этот прием? Как только в органы пришел. – Майор спрятал бумагу за спину, кашлянул и сказал: – Короче, со старым ничего не ясно. А ясно вот что: машина Варвары, но она говорит, что не ездила на ней уже несколько дней.

– Врет, – сказала Маринка. – Вы схватите ее за длинный нос, она наверняка наследила!

– Наследила, схватим, – спокойно ответил майор. – А вот у тебя, Бойкова, на квартирной двери обнаружены очень интересные пальчики. Я послал ребят на всякий случай. Что молчишь? Мужиков к себе водишь?

Я промолчала и, кажется, покраснела.

Маринка заткнулась и с интересом взглянула на меня.

– Сколько раз у тебя был Дмитрий Хворин? – спросил майор.

– Не знаю такого! – резко ответила я и быстро начала считывать файлы у себя в памяти. – Точно не знаю. А кто это?

– Это биограф старого маразматика. Если ты его не знаешь, значит, он просто так приходил пощупать твою дверь. Фетишист, наверное.

– Дверной фетишист, – потрясенно повторила Маринка и крикнула: – Это он газ открыл! Я поняла!

– Бойкова, сейчас посадишь в свою машину парочку моих ребят и отвезешь к себе. Пусть снимут отпечатки. Какие остались. Часто с тряпкой работаешь?

– Очень, – ответила я.

– Ну и зря. – Майор снова собрался выходить, но тут уже его задержала я.

– А его арестовали?

– Хворина здесь не было со вчерашнего дня, – сказал майор. – Так утверждает Варвара Траубе.

Прошло три дня.

За это время следствие по делу об убийстве Федора Аполлинарьевича продвинулось быстро и точно к доказательствам вины Дмитрия Хворина. Я даже больше скажу – мы почти подружились с Варварой Траубе. Она оказалась вполне сносным человеком, правда, со своими маленькими сложностями, но у кого их нет?

Согласно показаниям Варвары, она в тот день, оставив отца, ушла в кухню и вдруг услыхала, как Федор Аполлинарьевич с кем-то разговаривает. Она признает, что не обратила на это внимания, подумав о старости и болезнях старого художника. Хотя я знаю как минимум несколько человек, умеющих разговаривать сами с собою, а между тем они и моложе, и здоровее. Но это к слову, и ни на кого я не намекаю.

Следствие доказало, что в автомобиле Варвары Дмитрий Хворин совершил попытку наезда на Кряжимского, хотя она ему ключей от автомобиля не давала. Тот же Хворин совершил и хищение документов, а затем и картин у Траубе, замаскировавшись до неузнаваемости.

Мы с Маринкой написали заявление о попытке моего убийства. Как мне ни стыдно признаваться, но признаюсь: после моей уборки в кухне были обнаружены три замечательно четких отпечатка пальцев Ховрина. Наверное, на следующий день я не очень хорошо себя чувствовала, поэтому и допустила сохранность этих отпечатков.

Безобразие, конечно. Признаюсь.

Мы напечатали серию статей про это дело. Траубе назвали по имени, его биографа обозначили, как и положено, буквами Д. Х., не выдавая этим никакой тайны, и стали успокаиваться.

Хворин был объявлен в розыск, ему инкриминировались одно убийство, одна попытка убийства и хищение путем мошенничества.

Неплохой букет для литературного работника, правда?

Закончив рабочий день, мы с Маринкой по старой традиции, уже начавшей меня напрягать, поехали вместе ко мне домой. У Маринки есть своя комната в коммуналке, но она предпочитает вечерами отираться у меня. И оставаться ночевать. Не каждый раз, конечно, потому что и у меня свое терпение есть, но все-таки.

Мы приехали, я отперла дверь, по привычке, появившейся у меня с первого же раза, нюхнула воздух и вошла. Маринка шагнула следом за мною. Я заперла дверь, обернулась и увидела то, что видеть мне ну никак не хотелось.

В дверях кухни стоял Дима-биограф, в руках он держал пистолет.

– Привет, – сказал Дима.

– Здрасьте, – ответила Маринка и уронила сумочку на пол.

– Не могу понять, что вам от меня нужно, – сказала я, стараясь выглядеть максимально спокойной. Я ведь тоже хоть и из Карасева, да иногда по телевизору голливудскую стряпню посматриваю. Самое главное, что я усвоила из дурацких американских фильмов, так это то, что преступника нужно разговорить, заговорить, а там, глядишь, и появится очаровательный Брюс Уиллис с недельной небритостью на щеках. Уиллисы у меня в знакомцах не ходили, но что же оставалось делать? Вот я и начала разговор, прекрасно помня, что это все рекомендации из фильмов малосерьезных, но жутко навороченных.

– В прошлый раз вы пытались меня отравить газом, теперь планируете пошло пристрелить?

– Не оставляете мне выбора, – вздохнул Дмитрий. – Проходите, не жмитесь в коридоре. Я тут не собираюсь устраивать тир. Стрелять буду наверняка и с небольшого расстояния.

Маринка на эти слова как-то странно булькнула, я промолчала, но видок у меня наверняка был не самый лучший.