Алан Брэдли - Сорняк, обвивший сумку палача

К этому моменту даже Фели поняла, что с нас достаточно.

— Хватит с нас этой слезливой ерунды! — заявила она, пересекая гостиную и выключая телевизор.

Картинка на экране превратилась в крошечную точку света и пропала.

— Раздвинь занавески, Даффи, — распорядилась она, и Даффи вскочила на ноги. — Это так утомительно, все это. Давайте впустим немного света для разнообразия.

Чего она хотела на самом деле, так это лучше видеть Дитера. Слишком тщеславная, чтобы носить очки, Фели, вероятно, видела картинку с похоронами Руперта не более чем в виде размытого пятна. Какой смысл в восхищении страстного обожателя, если ты его не видишь?

Я не могла не заметить, что отец не обратил внимания, как резко прервался наш первый телевизионный сеанс и что он уже уплывал в собственный мир.

Доггер и миссис Мюллет сдержанно вернулись к своим обязанностям, и только тетушка Фелисити слабо запротестовала.

— Воистину, Офелия, — прошипела она, — ты очень неблагодарна. Я хотела получше рассмотреть ручки гроба. Сын моей уборщицы, Арнольд, работает костюмером на «Би-би-си», и его услуги оказались особенно нужны. Ему заплатили гинею, чтобы он подобрал наиболее эффектные ручки.

— Простите, тетушка Фелисити, — нечетко произнесла Фели, — но похороны вызывают у меня такие жуткие мурашки, даже по телевизору. Я просто не могу их смотреть.

На миг в воздухе повисло ледяное молчание, указывая на то, что тетю Фелисити не так легко смягчить.

— Давайте я угощу вас конфетами, жизнерадостно заявила Фели.

И она пошла за коробкой.

Пред моим мысленным взором немедленно восстали образы викторианского ада: языки пламени, горящие ямы, вереница потерянных душ, очень напоминающая плакальщиков перед штаб-квартирой «Би-би-си», все они ожидают, когда ангел возмездия швырнет их в пламя и расплавленную серу.

Сера, в конце концов, — это сульфур (химическое обозначение S), диоксидом которого я нафаршировала конфеты. Когда они попробуют их, они… Что ж, вряд ли они о чем-то будут думать.

Фели уже приближалась к викарию, срывая целлофан с коробки древних конфет, которые Нед оставил на пороге и которые я так любовно подпортила.

— Викарий? Тетушка Фелисити? — сказала она, снимая крышку и протягивая коробку. — Угощайтесь. С миндальной нугой особенно вкусные.

Я не могла этого допустить, но что делать? Очевидно, что Фели приняла мое сгоряча высказанное предупреждение не более чем за глупый блеф.

Викарий потянулся за конфетой, его пальцы зависли над коробкой, словно над доской Уиджи,[99] как будто некий невидимый дух мог указать ему на самую вкусную конфетку.

— У меня преимущественное право на миндальную нугу! — завопила я. — Ты обещала, Фели!

Я бросилась вперед и выхватила конфету из пальцев викария, в тот же самый момент изобретательно споткнулась о край ковра и, взмахнув руками, выбила коробку из рук Фели.

— Ты свинья! — заорала Фели. — Грязная свинюшка!

Прямо как в старые добрые времена!

Не успела она собраться с мыслями, как я наступила на коробку и в неуклюжей — однако блестяще срежиссированной — попытке восстановить равновесие, размахивая руками, умудрилась вдавить липкую массу в аксминстерский ковер.

Дитер, как я заметила, широко улыбался, как будто счел это хорошей шуточкой. Фели тоже это заметила, и я видела, что она разрывается между аристократическими манерами и желанием залепить мне пощечину.

Тем временем пары сероводорода, которые высвободились из-за того, что я раздавила конфеты, начали свое смертоносное действие. Помещение внезапно наполнилось вонью тухлых яиц — и какой вонью! Пахло так, будто больной бронтозавр пустил ветры, и на миг я призадумалась, вернется ли гостиная когда-нибудь в прежнее состояние.

Все это произошло куда быстрее, чем требуется, чтобы рассказать, и мои молниеносные рассуждения были нарушены звуком отцовского голоса.

— Флавия, — произнес он тем тихим низким тоном, который использует для выражения ярости, — иди в свою комнату. Немедленно.

Его указующий перст дрожал.

Спорить было бессмысленно. Ссутулив плечи, как будто шла по глубокому снегу, я побрела к двери.

За исключением отца остальные присутствующие делали вид, что ничего не произошло. Дитер возился со своим воротником, Фели поправляла юбку, сев рядом с ним на диван, а Даффи тянулась за зачитанным томиком «Копей царя Соломона». Даже тетушка Фелисити яростно рассматривала вылезшую нитку на рукаве своего твидового жакета, а викарий, отошедший к французской двери, с преувеличенным интересом рассматривал декоративное озеро и Причуду.

На полпути я остановилась и пошла обратно. Я чуть не забыла кое-что. Покопавшись в кармане, я достала конверт с марками с лишней перфорацией, которые мисс Кул дала мне, и протянула его отцу.

— Это тебе. Надеюсь, тебе понравится, — сказала я.

Не глядя, отец взял конверт из моей руки, его дрожащий палец продолжал указывать прочь. Я крадучись пересекла комнату.

В дверях я остановилась… и обернулась.

— Если я кому-нибудь потребуюсь, — сказала я, — я буду в своей комнате, рыдать в шкафу.

Какое место может быть лучше для благодарностей, чем конец детектива? Согласно великому Эрику Партриджу, английские слова knowledge (знание) и acknowledgement (признательность) происходят от среднеанглийского глагола knawlechen, означающего не только знание, но и признание правильным, верным. Поэтому лучше мне прямо признаться, что я работаю с помощью значительного количества подельников.

Первые и главные среди заговорщиков — это мои редакторы Билл Мэсси из «Орион букс», Кейт Мисиак из издательской группы «Рэндом-хаус» и Кристин Кочрейн из «Даблдей Канада». За их непоколебимую веру в Флавию с самого начала я перед ними в вечном долгу. Билл, Кейт и Кристин стали моей семьей.

Снова мои дорогие друзья доктор Джон и Джанет Харланд внесли неоценимый вклад. От блестящих идей до оживленных дискуссий за хорошим ужином — они никогда не уставали быть самыми терпеливыми друзьями.

В «Орион букс», в Лондоне, Натали Брэйн, Хелен Ричардсон и Джульет Юэрс всегда демонстрировали готовность дружески поддержать.

Мой литературный агент Дениза Буковски усердно трудилась, чтобы поведать миру о Флавии. Также в агентстве «Буковски» Джерико Буэнда, Дэвид Уайтсайд и Сюзан Моррис освободили меня от беспокойства по поводу тысяч мелких деталей.

Мой неоплатный долг перед Николь из «Эппл», чья волшебная палочка превратила то, что могло стать трагедией, в совершенный триумф онлайн-поддержки. Еще раз спасибо, Николь!

В «Рэндом-хаус», Нью-Йорк, Кейт Мисиак, Нита Тоблиб, Лойал Коулз, Рэндалл Кляйн, Джина Уочтел, Тереза Зоро, Джина Сентрелло и Элисон Маккиовеккио обеспечили трогательный прием, который я никогда не забуду. А иметь Сюзан Коркоран в качестве специалиста по рекламе — это мечта каждого автора. И спасибо моему литературному редактору Конни Мунро.

Благодарю также Ассоциацию американских книготорговцев за то, что пригласили меня на независимый ланч на Американской книжной выставке. К счастью, я оказался за столом со Стэнли Хадселлом из «Маркет Блок букс» (город Трой, штат Нью-Йорк), воплощающим независимую книготорговлю. Мы могли бы проговорить ночь напролет.

Энн Кингмен и Майклу Кайнднессу из «Букс он Найтстенд» — за их изначальную веру. Когда я неожиданно столкнулся с Майклом на «Бритиш эйрвейз», я обнаружил, что, несмотря на жизнь в самом маленьком городе самого маленького округа в самом маленьком штате, он один из самых больших поклонников Флавии.

В Хостоне Дэвид Томпсон и Маккенна Джордан, Бренда Джордан, Мишель Макнамара и Кэтрин Прист из «Убийства по книге» сразу же заставили меня понять, почему так много людей очень любят Техас. Теперь я тоже его люблю.

Сара Бордерс и Дженнифер Шварц из Хостонской публичной библиотеки выполнили двойную работу по организации сессии автографов.

Особая благодарность Джонатану Топперу из «Марок и истории почты Топпера» в Хостоне, который потрудился украсить вечер захватывающей демонстрацией «пенни блэков».

И Джону Димерсу из «Милых проказ», сумевшему превратить интервью в истинное удовольствие.

Также в Хостоне представители «Рэндом-хаус» Лиз Салливан и Джианне Ламорт заставили меня почувствовать себя как дома.

Легенде среди книготорговцев Барбаре Питерс из «Отравленной ручки» в Скотсдейле, Аризона, моя глубокая благодарность за идеальное гостеприимство. Хотя она моложе меня, тем не менее Барбара — мой давно утраченный близнец.

Патрик Милликен, Джон Гудвин и Уилл Ханиско, также из «Отравленной ручки», любезно позволили мне заглянуть в закрома оживленного книжного магазина и угостили меня напитками.

Также спасибо Лисе Холстайн и Кэти Джонсон за совершенно особенный вечер, во время которого мы разговаривали обо всем на свете.