Крест - Равиль Рашидович Валиев

Он подхватил сумку и пошел к машине, уверенный в себе и своей силе хищник.

Рыжебородый широкоплечий мужик, почему-то в женском пальто на голом торсе и с огромным деревянным брусом в руках, посмотрев на деда, сделал шаг вслед за ним. Толпа угрожающе заволновалась. Дед тихим голосом остановил их:

— Не надо, Захар…

Люди повиновались и молча смотрели, как начальник, бросив сумку на сиденье и повелительно махнув картавому, сел за руль внедорожника. Взревел мощный мотор, огромная сверкающая машина, подымая клубы пыли лихо развернулась перед домом. Опустилось водительское стекло, и начальник скривился, напоследок облив смотрящих на него людей, порцией презрения.

Как уезжала вторая машина люди уже не смотрели — все расслабились и гомонящей толпой обступили стоящих возле сидящего на скамейке деда, Анастасию, Матвея и потирающего пострадавший затылок, Семена. Посыпались вопросы, на которые было очень трудно отвечать, и Матвей почувствовал себя в ловушке. Выручила Анастасия — быстро восстановив свой авторитет, она мягко, но твердо перенаправила все любопытство на снова ставшего центром внимания, Семена. И народ потянулся за ним вдоль забора, слушая его увлеченный, сбивчивый и нелогичный рассказ, жадно рассматривая пострадавшее ружье. Анастасии на секунду стало плохо — ей представилось, что наговорит этот народный акын. Но сейчас было не до того, деду на глазах становилось хуже и хуже. Вокруг него бестолково хлопотал Матвей, то пытаясь усадить деда поудобней, то растирая его руки. Дед сидел, упершись спиной в ворота и полузакрыв глаза, прерывисто дышал. Матвей беспомощно посмотрел на женщину.

— Что делать, Насть?

Анастасия, не вступая в разговор стремительно ушла в ворота и через пару томительных минут вернулась со стаканом руке. Накапав в воду несколько капель резко пахнувшей жидкости из маленького бутылька с надписью «Корвалол», поднесла стакан к губам деда. Тот сделал несколько глотков и на глазах ожил. Матвей с облегчением выдохнул и спросил, участливо заглядывая ему в глаза:

— Как ты, дед?

Ему было очень страшно. Он прекрасно помнил тот ужас и ощущение потери, когда умерла бабушка Тоня. Сколько он себя помнил, один месяц лета они с сестрой обязательно жили у нее, наслаждаясь деревенской свободой — бабушка никуда не выезжала из своей деревни и это была практически единственная ее возможность видеться с внуками.

Ему, еще мальцу, тогда все казалось вечным — мир вокруг, папа, мама и, конечно, добрая, мягкая и такая уютная бабушка. Дети не замечают движения времени — для них каждый новый день это новый мир, требующий открытий и исследований. Поэтому известие о ее смерти ввергло всю семью в состояние ступора. А для ее любимца — вечно маленького Матюшки, это была первая потеря основного ориентира в жизни. Странным образом летний отдых соединялся в его душе с фигурой бабушки, хранительницы большого дома и чудесной рассказчицы. И, конечно, самые лучшие пироги в мире делала его бабушка Тоня… Казалось с ее уходом изменится весь мир. И действительно, летний отдых детей кардинально поменялся — их стали отправлять в бездушные и холодные, тогда еще пионерские, лагеря. Матвей до сих пор с отвращением вспоминал время, проведенное там.

Он смотрел в полуприкрытые старческие глаза деда и истово молился в душе. Почему-то в голову пришла только одна молитва, ее он, с какой-то искренней детской надеждой, и твердил про себя.

— Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое. Да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя и на земле, как на небе. Хлеб наш насущный дай нам на сей день. И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим. И не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство и сила, и слава вовеки.

Дед пошевелился и жалобно проговорил, глядя в небо.

— Время мое пришло, внучек… стар я уже — приберет меня Господь, чувствую… жаль только с сыном так и не увидался… и церковь не построил… уведи меня в дом — негоже без образов отходить…

Матвей с облегчением выдохнул — дед выглядел так как выглядел до всех этих событий, то есть абсолютно здоровым. Волшебный «Корвалол» сделал свое дело, запустив по-новой его сердце.

Они с Анастасией бережно подхватили его под мышки и повели к воротам. На пороге дед остановился и посмотрел в глаза Матвея.

— Матвей! Ты должен исполнить мой урок — дострой церковь, чего бы тебе ни стоило… это нужно не только мне — это нужно народу. Без веры — мы слабое стадо, этот упырь прав… А деньги… Настя права — на благое дело, Господь даст искомое…

Матвей хитро усмехнулся, залез в карман и вытащил несколько денежных пачек.

— Вот, дед! Экспроприировал у жуликов… — искренне наслаждаясь произведенным эффектом, он широко улыбался, — не переживай! Нам хватит! А ты еще — ничего! Не прибедняйся, мы все вместе ее построим!

После паузы первой засмеялась Анастасия, взлохмаченная и потрепанная- она залилась смехом, хлопая себя по бедру от избытка чувств, глядя на разукрашенное синяками и ссадинами лицо Матвея, такого гордого и важного сейчас. Следом засмеялся дед, с комичным удивлением глядя на них. Обескураженный Матвей обиженно усмехнулся, но сразу же и с удовольствием поддался общему веселью.

Они дружно хохотали, хлопая друг друга по плечам и показывая друг на друга пальцами. В их веселье испарялись и уходили в небытие все страшные и жестокие события последних дней. Они смеялись, и чувство волшебного единения и любви делало их неизмеримо счастливыми — в этот момент им казалось, что впереди их ждало только чудесное и светлое будущее.

Еще с удовольствием смеясь, они сделали несколько шагов в ворота, но тут услышали далекий автомобильный сигнал. Веселье мгновенно сменилось тревогой. Нервно обернувшись, они увидели приближающийся в клубе пыли старенькие «Жигули». Дед и Анастасия ощутимо напряглись. А Матвей пригляделся, усмехнулся и успокаивающе положил им руки на плечи. Тихо, с любовью в голосе прошептал:

— Папа…

Машина резко остановилась перед ними и из пассажирской двери выскочила Светлана Николаевна.

— Матюша! Сынок! — она стремительно подбежала и, плача и смеясь одновременно, крепко обняла Матвея, прижавшись лицом к его груди.

Из машины медленно выбрался отец Матвея и, слабо держась за открытую дверь, пристально смотрел на деда. Дед расправил плечи, сделал шаг вперед и тихо проговорил.

— Здравствуй, сынок…

Мальчик, сынок (чечен.)

популярная курительная смесь