Наталья Солнцева - Натюрморт с серебряной вазой

Эта мысль заставила молодого человека скрежетать зубами.

– Я был не в себе, – добавил он, продолжая оправдываться. – Ирина ужасно разозлила меня. У меня сдали нервы. Ненавижу зеркала! – вырвалось у него. – Я разбил ее отражение, понимаете? А она смеялась надо мной. Я начал крушить все ее лица! А она хохотала как сумасшедшая. Я бил и бил молотком, думал, что мне станет легче. Посыпались осколки и порезали мне руку… вот… – Он показал гостье подсохшую резаную рану на запястье.

– Молоток испачкан вашей кровью? – спросила она.

– Конечно, моей! Вы подумали… Нет! Боже упаси! Я Ирину и пальцем бы не тронул. Я люблю ее! Любил… Я бы хотел вырвать ее из своего сердца, как ядовитый шип. Но не смог! Я хотел покинуть ее навсегда… но вернулся. Я не могу без нее…

Он заплакал. Слезы потекли по его грязным щекам, но он стыдился вытирать их.

– Она довела меня до бешенства, – выдавил молодой человек. – Я бросил молоток и выбежал прочь из квартиры. А… почему у нее кровь на ногах?

– Вероятно, она наступила на битое стекло и порезалась.

– Боже! – простонал он и обхватил руками голову. – Боже, что я наделал! Я бросил ее, когда она больше всего нуждалась в моей поддержке… Не удивительно, что она напилась.

– Вы устроили настоящий погром в квартире, – укоризненно произнесла незнакомка. – Не мешало бы убрать осколки, иначе еще кто-нибудь порежется.

– Я или вы? – горько усмехнулся он. – Себя мне нисколечко не жаль. Я заслужил это. Я заслуживаю худшего наказания. Я бросил Ирину, когда ее могли убить! Она позвала меня, доверилась мне, а я… вышел из себя, сбежал и даже дверь не закрыл.

– У нее есть враги?

– У всех есть враги. Разве нет?

– Ну, своему-то врагу вы, похоже, отомстили, – заметила гостья. – Судя по вашему виду, он лишился если не жизни, то имущества.

– Откуда вы знаете? – всполошился молодой человек.

– Я вижу вашего главного соперника. И это не покойный Ордынцев. Так ведь?

– Вы из полиции? – оторопел он. – А я-то, болван, распинаюсь тут перед вами! Быстро же вы меня вычислили…

– Я частное лицо, – успокоила его гостья. – И мне нет дела до ваших отношений с чужой женой.

– Ирина теперь вдова! – хмуро возразил молодой человек. – Значит, вы никакая ей не подруга? Тогда что вам здесь надо?

Незнакомка молчала, глядя на него с укоризненным сочувствием. Как будто понимала всю глубину его отчаяния и всю слабость его характера. В мечтах он был беспощадным мстителем, а в действительности – неудачником. Неизвестно, что хуже. Впрочем, «лучше» и «хуже» – категории относительные.

– Меня зовут Глория, – неожиданно заявила гостья. – А вас?

– Виктор… мы с Ириной… в общем, она…

– Вы любили друг друга, а потом расстались?

– Примерно так, – подтвердил он. – Я любил ее. По поводу Ирины я не уверен. Она скорее играла мной.

– На серьезное чувство не многие способны.

– Вы правы, – согласился Виктор. – Глупо требовать этого от такой женщины, как она.

– Какой такой?

– Легкомысленной… капризной и расчетливой. Она ушла от меня к циркачу, уроду и развратнику. Тот наобещал ей с три короба, и она клюнула. Потом она вышла замуж за Ордынцева, но не получила того, что хотела. Не знаю, почему я говорю это вам…

– Вам не перед кем излить душу.

– Я запретил себе даже думать о ней, но не выдержал, – признался Виктор. – Я жил ожиданием…

– Чего же вы ждали?

– Реванша. Но когда жизнь предоставила мне эту возможность, я струсил.

– Не судите себя слишком строго, – мягко сказала Глория.

– Знаете, как я называл ее? Ируся, Руся… Ирина – слово колючее, холодное. Ей не подходят. Она нежная и горячая… Я даже писал ей стихи, но потом сжег их все. Она предала меня!

– Она не была такой, какой вы ее представляли.

– Поэтому я разбил зеркала. Они лгут. Я должен был бы убить ее! Но у меня рука не поднялась… Зато я сжег проклятый магазин!

– Уж не антикварный ли?

– Вам и это известно, – окончательно поник Виктор. – Ну, если вы с Русей подруги… она делилась с вами своими тайнами. Я жалею только о том, что в магазине не было хозяина! Я взломал дверь, облил все бензином и поджег. Я работал в этом магазине охранником и знал, что там нет сигнализации. Раметов – самоуверенный индюк! Ох, как занялось, полыхнуло его чертово логово! Сначала я спрятался в подъезде соседнего дома и наблюдал оттуда за пожаром. Потом вышел и присоединился к испуганным жильцам и зевакам… а когда приехали пожарные, даже помогал им вытаскивать вещи из огня.

– Что-нибудь уцелело?

– Почти ничего.

– А сундук? – понизив голос, спросила Глория.

– Из подсобки? Нет…

– Вот и хорошо.

Виктор поднял на нее удивленный взгляд и вымолвил:

– Вы странная…

Он постепенно успокаивался. Несмотря на свои признания, он ничего не боялся. Это ведь просто слова, от которых можно отказаться. Никто не докажет, что это он устроил поджог. Накануне ему снился этот пожар, видимо, в его подсознании давно зрела потребность покончить и с «Раритетом», и с его хозяином. Славно, что хоть первое осуществилось. Бензин он торопливо слил из бака припаркованного во дворе «Гольфа», молясь, чтобы хватило.

– Зачем вы пришли? – спросил Виктор, с недоумением разглядывая гостью. Та явно никуда не спешила и приготовилась ждать. Только вот чего?

– По важному делу. Значит, «ящик Пандоры» уничтожен, – обронила она.

– Раметов так называл свой сундук, – кивнул молодой человек.

Его лицо, одежда и руки были в саже и пахли дымом. Но он, поглощенный своей внутренней болью, не позаботился о том, чтобы привести себя в порядок, умыться хотя бы.

– Мы с ним немного знакомы, – сказала Глория, отвечая на невысказанный вопрос Виктора.

– С сундуком или…

– С обоими. Опасная штука этот сундук.

– Я испытал это на собственной шкуре, – признался Виктор.

Он вдруг почувствовал симпатию и расположение к женщине, которую впервые увидел четверть часа назад.

– Вы сделали свою часть работы. Теперь дело за мной, – заявила она…

Лавров, зевая, сидел за рулем «Туарега» и наблюдал за парадным, откуда теоретически могла появиться Руслана Смолякова.

«И что тогда? – гадал он. – Ехать за ней? Идти пешком?»

«Может, она уже мертва, – нашептывал ему внутренний голос. – Ваза находится рядом с ней, в ее квартире… и последствия сего факта предугадать трудно. Что же ты сидишь, Рома? Вставай, иди к ней… звони, взламывай дверь… бей тревогу, вызывай полицию».

«Глория меня за такое не похвалит», – сонно возражал начальник охраны.

«Она велела тебе не спускать глаз с вазы, а ее-то ты как раз и не видишь! – язвил оппонент. – Не исключено, что блондинку убили, а вазу похитили еще до твоего приезда, пока ты спал. И теперь ты напрасно тратишь время!»

Лавров сплюнул от злости, положил в рот мятную конфету и задумался, припоминая, что же поручила ему Глория: слежку за самой Смоляковой или в большей мере за серебряным сосудом? Если Глорию так интересует именно сосуд, какого черта она отдала его Руслане?

Впрочем, глупо ждать логики от женщины, тем более если она живет по наитию, а не по уму. Звонить в Черный Лог и уточнять задание не имело смысла. Связь там практически отсутствует. А Глория терпеть не может, когда ее беспокоят по пустякам.

Лаврову надоело сидеть на одном месте, и он решил размяться. Вышел из машины, прошелся, стараясь держаться в тени деревьев. Во дворе дома, где проживала Смолякова, играли две девочки дошкольного возраста, за ними присматривала пожилая дама в белой панаме. Из парадного выскользнул за хозяйкой толстый рыжий кот и сразу кинулся в кусты.

– Здравствуйте, тетя Люда, – поздоровались девочки с хозяйкой кота, которая объявила, что направляется в булочную.

Лавров проводил ее взглядом и задумался. Руслана не показывалась. Небось отсыпается, в отличие от него.

«Хорошо, если это не вечный сон!» – саркастически пошутил второй Лавров, который злился на первого за исполнение глупых приказаний Глории.

– Как будто у меня своего ума нет, – буркнул он, направляясь к двери парадного.

Кодовый замок был неисправен, и ничто не помешало начальнику охраны войти и подняться на третий этаж к квартире Русланы, куда он совсем недавно провожал ее.

Смутные подозрения терзали Лаврова, который проспал лишний час сверх отведенного им самому себе на сон времени, и теперь не был уверен, что «птичка все еще в клетке». Решившись, он позвонил. Раз, другой, третий – длинно, настойчиво, на ходу придумывая, чем оправдает свой визит.

Хозяйка затаилась. Либо не хочет открывать, либо уже не может…

Незваный гость выругался сквозь зубы, осмотрел дверь и наклонился к замку. Не заметно, чтобы квартира была на сигнализации. Он вытащил из кармана отмычки и приступил к работе. С третьей попытки замок сдался, и Лавров очутился в богемном жилище, где царил творческий беспорядок.