Иван Лазутин - Сержант милиции (Часть 1)

Но вот, наконец, паровоз своим зычным гудком известил отход. Николай обнял мать. Сейчас она показалась ему особенно маленькой и старой. На глазах ее не было ни слезинки. Что-то горячее подкатилось к его горлу. По-русски, три раза поцеловав мать, он крепко пожал руки провожавшим друзьям и вошел в тамбур.

Поезд еще не успел тронуться, как из толпы появился Григорьев. "Пришел! Вспомнил!" - радость, как волной, обожгла Николая. Всклокоченный и потный майор догнал вагон, который все быстрее и быстрее плыл мимо многолюдного перрона, и на ходу пожал Захарову руку.

- Смотри, не подкачай. На белом коне возвращайся в Москву! Пиши...

Николай был растроган. Высунувшись из тамбура, он махал фуражкой. Видел, как за поездом семенила мать, как она что-то смахнула со щеки... Последним потерялся из виду малиновый околыш милицейской фуражки Карпенко.

За первые полчаса, проведенные в вагоне, волнение проводов улеглось. Вспомнил о просьбе Толика, которую он забыл выполнить. Достав письмо из кармана, Николай расправил его на ладони и прочел адрес, написанный химическим карандашом, который, как видно, при письме слюнили.

Письмо адресовано Кате. Некоторые буквы были неразборчивы и расплылись. "Наверное, от пота. Носил в грудном кармане..." Николай решил запечатать письмо в новый конверт и написать адрес чернилами.

Доставая из чемодана конверт, он вспомнил Катюшу. Курносая, с косичками, которые она аккуратно укладывает венчиком, с ямочками на румяных щеках, она могла показаться на первый взгляд легкомысленной девушкой, хохотушкой. Особенно когда улыбается. Но если внимательно всмотреться в ее глаза печальные и умные, то видна в них душа большая, правда, еще не оформившаяся до конца, но такая, в которой уже ясно проступают черты сильной и цельной натуры. Такая может любить и быть преданной.

"Все-таки интересно, что же он ей пишет?" Николай хотел было раскрыть письмо, но здесь же устыдил себя за любопытство.

Запечатал измятый треугольник в конверт и аккуратно, почти чертежным шрифтом, вывел адрес Катюши.

Вагон равномерно стучал по рельсам, за окном назад убегали телеграфные столбы. Обычная дорожная картина. Сосед по купе, краснощекий бритый толстяк в подтяжках, от которого попахивало водочкой, лежал на нижней полке и, покачиваясь в такт упругим толчкам вагона, просматривал последний номер "Крокодила". Обе верхние полки были свободны. С соседом Николай еще не обмолвился ни единым словом.

"Нет, тут не простое любопытство, - думал Николай. - Тут другое. И в этом положении человеку можно помочь! Ведь в сущности он может быть хорошим парнем". Николай разорвал конверт и развернул письмо. Все тем же химическим карандашом было написано:

"Здравствуй, дорогая Катя!

Что случилось, того уже не поправишь. Знаю, что больше мы никогда не встретимся. На прощанье хочу сказать тебе, что люблю тебя... Больше я уже так никого не полюблю. В тюрьме пришлось о многом передумать. Я ненавижу себя за свое прошлое, и презираю то, чем гордился раньше. Я знаю, что на это письмо никогда не получу ответа, но я хочу, чтоб ты знала, что я еще не совсем пропащий человек. Жизнь свою хочу начать сначала. Мне дали десять лет. Сейчас мне двадцать два. Если работать с зачетом, то этот срок можно отработать за 5-6 лет. А ты меня знаешь. Пусть лопнут мои жилы, если не буду за одну смену давать по 2-3 нормы. Вернусь к тридцати годам и буду учиться. Работать и учиться.

Прощай, Катюша. Не вспоминай меня. Так будет лучше. Если можешь, прости за все. Анатолий".

В этом коротком письме было еще что-то такое, что не написано в словах, но проступало между строчек. Преступник, проклинающий свое прошлое. Исповедь человека, который вдруг понял смысл и красоту жизни, а поняв, потянулся всем сердцем, всем своим существом к добру, к правде, к свету. Таким Николаю представился Толик, когда тот писал эти строки. В эту минуту он был уверен, что в письме - правда. Правда, купленная ценой первой большой любви в ее самом чистом и нежном цвету. Такая любовь спасительна.

Стук чего-то упавшего заставил Николая вздрогнуть. Его сосед, засыпая, столкнул на пол книгу. Глядя на толстяка, Николай прочитал про себя:

Быть сытым - больше вам не надо,

Есть жвачка - и блаженны вы...

Здесь же поймал себя на мысли: "Что такое, неужели у меня, как у Григорьева, тоже болезнь? У того - к афоризмам, у меня - к стихам. А потом, зачем так плохо думать о людях?" Представив себе, как спящий сосед измотался перед отъездом, когда ему, может быть, пришлось не спать двое - трое суток, Николай осудил себя за эти пришедшие на ум стихи.

На первой же станции, в Клину, Николай опустил письмо Толика в почтовый ящик. Вместе с треугольником в конверт он вложил еще маленькую записку, в которой разборчивым почерком написал: "Катюша! Если вы вздумаете ответить на это письмо, то ответ должен быть только хорошим. Адрес Максакова Анатолия вы можете узнать через месяц в Главном управлении лагерей МВД СССР, которое находится на улице Герцена. Во имя всего доброго - плохих писем не посылайте. С этой просьбой к вам обращается неизвестный вам пассажир, который едет в одном поезде с Максаковым. Только вагоны у нас разные: я - в купированном, он - за решеткой. Письмо это он просил опустить в почтовый ящик. Простите за любопытство, но я его прочитал и вложил в новый конверт".

Вернувшись в купе, Захаров от нечего делать взял со столика книгу соседа, который, по-детски полуоткрыв рот, сладко всхрапывал. "Счастливец, - подумал Николай, листая книгу. - Наверное, какой-нибудь главный бухгалтер или начальник треста". Роман принадлежал известному в стране писателю Стогову и имел довольно странное и интригующее название: "Зори бывают разные". Перед титульным листом был помещен портрет автора. Всматриваясь в крупные черты по-русски простоватого и доброго лица Стогова, Захаров подумал: "Какие все-таки в твоих романах - счастливые концы. Всегда у тебя обязательно кончается свадьбой и здоровыми детишками. А ведь в жизни часто бывает совсем по-другому. Бывает и так: умом летишь, а сердцем падаешь. А впрочем, может быть, ты и прав. Мой роман и роман Толика еще не окончены, а поэтому незачем вешать голову: все еще впереди!.."

И тут Захаров вспомнил старую пословицу, которую однажды слышал от матери: когда ты потерял деньги - ты не потерял ничего, когда ты потерял друзей - ты потерял половину, когда ты потерял надежду - ты потерял все...

1 Неизведанная страна (латинск.).

1 Алиби - в юриспруденции этот термин означает полное непричастие обвиняемого к преступлению, так как в момент совершения преступления данное лицо было в другом месте. Буквальный перевод с латинского означает: "в другом месте".