Чингиз Абдуллаев - И возьми мою боль

— Ну и что, — не понимал Цапов, — мы все это знали.

— Они втянули в свои разборки все остальные группы, — сказал Стольников. — Их нужно остановить.

— И ты знаешь как?

— Я могу предложить свой план, — продолжал Стольников. — В Москве есть несколько человек, которые выносят в таких случаях решения, получая за это комиссионные. Так называемые авторитетные посредники, решение которых окончательное для враждующих сторон. И самое Главное, что эти посредники всегда имеют процент со сделки, то есть заинтересованы в верном решении.

— У тебя есть такой посредник? — загорелся Цапов.

— Есть. Теперь нужно найти к нему подход, заинтересовать его. И тогда можно авторитетом посредников остановить начавшуюся войну.

— Назови хотя бы одно имя.

— Филипп Кривой. Он один из посредников. Но для того чтобы он взялся за это, вам нужно будет отпустить одного из его ближайших людей — Григория Мироненко.

— Нет, — решительно воспротивился Цапов. — это невозможно. Я знаю, как взяли Мироненко. Его арестовали во время нападения на квартиру ювелира Киршбаума. Того самого, который помогал этой девочке Махмудбековых. Про это даже забудь.

— Это единственный вариант.

— Я же тебе сказал, что это невозможный вариант. Нельзя отпускать преступника на волю.

— Константин, — упрямо сказал Стольников, — что важнее: остановить войну в городе или выпустить одного бандита?

— При чем тут Мироненко? Какое он может иметь отношение к этому делу?

— Вы можете посадить с ним в камеру кавказца, роль которого должен сыграть человек, знающий тюремные нравы. Он должен выдать себя за связного, который прибыл в Москву якобы на встречу с Махмудбековыми от Зардани. Рано или поздно такой курьер все равно появится, поэтому мы вроде как ничего не придумываем. Курьер расскажет Мироненко подробности сделки и от своего имени пообещает определенный процент со сделки посреднику. Мироненко выходит на свободу и немедленно информирует обо всем Филю Кривого. Тот подключает всю группу посредников, речь идет о колоссальных деньгах, и выносит свой вердикт.

Его ослушаться никто не посмеет. Среди посредников есть крупные авторитеты с обеих сторон.

— И мы получаем прекращение войны в городе?

— Разумеется. Выносится вердикт, какую именно сумму Жеребякин должен уплатить группе Махмудбековых. Разумеется, со снятием процента. Все остальное уже дело техники. Курьер исчезает, но договоренности зафиксированы. Жеребякин обязан платить, Махмудбековы обязаны прекращать войну. После решения посредников никто не посмеет ничего сделать. А кто посмеет, тот обречен.

— Интересный план, — почесал подбородок Цапов, — получается, что ты хочешь рискнуть и силами самих бандитов остановить войну в городе?

— Против лома нет приема, — сказал Стольников и добавил:

— Есть прием — такой же лом.

— Теперь понял, — усмехнулся Цапов, — но все это так рискованно.

Во-первых, прокуратура может не отпустить Мироненко. Во-вторых, нужно найти человека, который сыграет роль курьера. И в-третьих, отпускать Мироненко — значит подвергнуть серьезной угрозе жизнь старика ювелира, который сдал его милиции. Ты это обстоятельство, надеюсь, не забыл?

— Не забыл, — мрачно сказал Стольников, — третье обстоятельство на мой счет. Первые два на твой. Впрочем, я знаю, кто может сыграть роль курьера.

— Только не говори, что я, — отвернулся Цапов.

— А я никому больше не стал бы доверять. Цапов молчал. Потом вздохнул.

— Поедем к нам в управление. Я должен изложить твой план генералу Артюхову. Если он одобрит, начнем действовать немедленно. Хотя, откровенно говоря, мне кажется, что это сплошная авантюра.

— У тебя есть вариант получше?

— Нет. Но посредники могут вынести такое решение, что оно не удовлетворит обе стороны.

— И даже в этом случае обе стороны обязаны будут подчиниться, — напомнил Стольников, — если выяснится, что курьер обратился за помощью, то это будет концом войны. А Махмудбеков подтвердит полномочия курьера.

— Каким образом?

— Я постараюсь его убедить. Он тоже не дурак и понимает, чем грозит большая война в городе. Ему просто не разрешат воевать его же земляки. Он это прекрасно знает.

— Мироненко… — задумчиво сказал Цапов. — Я даже не представляю, как мы его отпустим.

— Поезжай к своему генералу и расскажи ему все, — предложил Стольников, — ты обязан его убедить. Сегодня уже взорвали клуб и убили Бориса. Что произойдет дальше — никто не знает.

— Но Мироненко только что арестовали. Как мы объясним прокурору, почему мы его отпускаем?

— Объясните, что это продиктовано высшими интересами страны. Или города, столицы этой страны, как вам больше нравится. И сделайте все официально, без глупостей. Это самое важное, чтобы все было по закону.

— Хорошо, — согласился Цапов, — но из-за тебя мне придется опять играть роль бандита.

— Совсем недолго, — напомнил Стольников. — Зато мы можем остановить войну. Разве это не стоит наших усилий?

— Куда тебя отвезти? — спросил Цапов.

— В ресторан «Серебряное копье», — ответил Стольников. — Там сейчас Адаляту выражают соболезнования. Но труп будут ждать столько, сколько понадобится. Это для них свято.

— Будь осторожен, — пробормотал Цапов, — там тоже не дураки сидят.

— Ты же понимаешь, что для меня не так опасно убеждать Адалята, чем тебе идти в камеру к Мироненко. А насчет старика ювелира ты прав. Но, как я тебе уже сказал, это мой вопрос, без вашего участия. Договорились?

— Ты ненормальный, — убежденно сказал Цапов. — Таким, как ты, место в психиатрической клинике.

— Туда я еще успею попасть, — усмехнулся Стольников, — торопиться не стоит. И не подъезжай слишком близко к ресторану. Это может быть опасно. После ареста Адалята Махмудбекова твою машину наверняка запомнили.

— Я тоже так думаю, — пробормотал Цапов.

— Я позвоню тебе через час, — предложил Стольников. — Надеюсь, за это время ты еще не отключишь свой мобильный телефон; — Он помолчал немного и добавил:

— Перед тем как идти в камеру.

Ровно в четырнадцать ноль-ноль генерал Артюхов узнал о том, что девушка наконец-то нашлась. Через десять минут он доложил об этом министру. Еще через пять минут министр позвонил премьеру.

— Мы нашли девушку, — коротко доложил он, ничего не уточняя.

— Какую девушку? — удивился премьер. Его можно было понять, у него было столько забот.

— Мы говорили с вами насчет пропавшей девушки, — терпеливо напомнил министр.

— Ах, той самой! — вспомнил премьер. — Хорошо. Очень хорошо. Чеченская делегация уже прилетела в Москву на переговоры. Это очень хорошо.

Через полчаса это известие было передано по телевидению. Еще через полчаса, уже во время переговоров, вице-премьер чеченского правительства узнал о том, что его племянница найдена. Об этом ему сообщил секретарь Совета безопасности.

В семнадцать часов вице-премьер и приехавшие с ним члены делегации отправились к Адаляту, чтобы выразить свои соболезнования по поводу смерти Исмаила. Их провели на самые почетные места, а вице-премьер прошел туда, где мулла читал Коран. Младший брат убитого сидел рядом с ним. Вице-премьер коротко кивнул ему и сел рядом.

Примерно через час он поднялся и поманил Адалята следовать за собой.

Тот, не ожидая от их разговора ничего хорошего молча поднялся и последовал за родственником. Они прошли небольшую комнату на втором этаже.

— Где девочка? — резко спросил вице-премьер, когда они вошли в комнату.

— Мы отвезли ее на квартиру к одному из наших друзей, — торопливо сообщил Адалят, — она в безопасности.

— Ирада уедет со мной, — тоном, не терпящим возражений, сказал вице-премьер, — моя жена присмотрит за ней.

— Она может остаться и здесь, — сухо заметил Адалят; — или вернуться в Турцию.

— Она будет жить на родине, — так же сухо парировал вице-премьер, — а что касается «здесь», то этот вопрос я вообще не хочу обсуждать. Ее покойный отец уже погиб здесь…

— Мы отомстили, — быстро вставил Адалят, — мы отомстили. Сегодня ночью убит тот, кто непосредственно участвовал в нападении на больницу, возглавляя группу боевиков.

— Этим вы не вернете отца несчастной сироте, — резко ответил его гость.

— Ваши дела слишком дурно пахнут, чтобы я мог оставить свою племянницу здесь. К тому же ты не женат, и оставлять при тебе молодую девушку будет не правильно. Ей нужны толковые советчики, в том числе и женщины.

— Девушке семнадцать лет, — напомнил Адалят, — она вполне взрослая.

— Взрослая, — кивнул вице-премьер, — как и вы все. Как же вас ненавидят в этом городе, если сжигают заживо в больницах, добивают раненых. Мы даже во время войны такого не позволяли.