Кевин Гилфойл - Театр теней

Два месяца спустя Микки вернулся в их новый маленький дом совсем другим человеком — воином армии Господа. Он заявил, что больше не сможет любить их, ибо намерен отдавать всю свою любовь Богу. В подтверждение своей решимости, объяснил Микки, он отсек себе крайнюю плоть в ванной мотеля. Тем же вечером Бэв взяла детей и уехала, а на следующей неделе она добилась судебного предписания, запрещавшего ему приближаться к ней и детям. Вот уж это было полной глупостью. Он же сказал ей, что никогда не причинит им вреда. На самом-то деле ради них он жертвовал собой. Он лишь внял призыву Господа, как внял ему Авраам. А разве Он не сказал Аврааму:

«…благословляя благословлю тебя, и умножая умножу семя твое, как звезды небесные и как песок на берегу моря; и овладеет семя твое городами врагов своих; И благословятся в семени твоем все народы земли за то, что ты послушался гласа Моего»?[5]

Семья будет вознаграждена за его, Микки, службу. Им нечего бояться.

Жилище Микки стало новой штаб-квартирой (скорее даже молельным домом) общества «Рука Господа». Здесь они строили планы, изучали карты, молились. Они обговорили все детали предстоящего мероприятия; Микки сел в свой «катлас-суприм» и отправился в путь, чтобы осуществить задуманное.

Они допустили только одну ошибку. В Мемфисе. Один из членов их братства сказал, что у него есть там друг — их единомышленник, который готов им помочь. После некоторых колебаний Микки согласился, и то только потому, что этот друг готов был предоставить ему крышу над головой. Операция в Мемфисе должна была занять не менее двух недель, так что проживание в гостинице грозило проделать огромную дыру в их бюджете.

И вот две недели прошли, миссия была завершена, а друг взял и поймал пулю — местные полицейские попали ему в грудь, и он погиб. Сам Микки насилу сумел выбраться из той заварухи. На собрании было решено, что на следующее задание, в Чикаго, равно как и на все остальные, Микки будет ходить в одиночку.

Ровно в четыре тридцать, на третий день наблюдения за «Клиникой Новых Технологий Оплодотворения», он перебрался на заднее сиденье и засел там, согнувшись в три погибели. Стекла его машины были нетонированные, зато давно не мытые — все в пыли и разводах. К тому же у заднего стекла валялись детективы в бумажных обложках, журналы, карты и пакеты из-под съестного — все это надежно защищало его от посторонних любопытных глаз. Он запустил руку в прорезь и достал из багажника узкий черный пластиковый контейнер. Он вспомнил комбинацию цифр кодового замка. В коробочке что-то щелкнуло, она открылась. Микки стал неторопливо выкладывать на пол и собирать то, что в ней хранилось.

Дэвис стоял за стойкой регистратуры и держал в руках открытую папку — медицинскую карту своего пациента. Он стоял спиной к приемному покою, так что, подняв голову, видел прямо перед собой смотровую Джоан Бертон.

Она стояла к нему спиной — беседовала с маленьким мальчиком и его мамой; на ней был белый халат, скрывавший соблазнительные линии тела. Дэвису не видны были ни ее лицо совершенной овальной формы с удивительно глубокими ямочками на щеках, ни длинные изящные пальцы, ни густые черные как смоль волосы. На работе эти волосы сковывали многочисленные шпильки и лак, а когда они свободно падали на плечи, непослушные пряди выбивались и игриво торчали в разные стороны. В прошлом году на вечеринке в честь какого-то праздника все сидевшие в ресторане — и мужчины, и женщины — как зачарованные смотрели на Джоан и ее шевелюру, обрамлявшую лицо, словно причудливый ритуальный головной убор. Дэвис весь вечер бросал на нее долгие, полные целомудренного восхищения взгляды.

Он выписал названия препаратов, которые были назначены этому пациенту, вернулся к себе в кабинет и продиктовал список фармацевту, ожидавшему у телефона. Затем внес эту информацию в файл (там она и должна была храниться) и тут же выкинул ненужную бумажку.

Дэвис дотянулся до телефона и набрал домашний номер. Жена взяла трубку; ее было плохо слышно. Наверное, она на улице, работает в саду, догадался Дэвис.

— Привет, — сказала она.

— Я сегодня рано заканчиваю. Хочешь, куплю чего-нибудь вкусненького по дороге?

— Что, например?

— Ну не знаю. Чего-нибудь итальянского.

— Анны Кэт нет дома. Она ужинает у Либби.

— Она мне говорила. И ночевать там останется?

— Возможно.

— Чудесно. Тогда я заеду в «Россини», куплю только для нас двоих. А ты достань какого-нибудь хорошего винца из подвала. Давненько у нас с тобой не было романтического ужина.

— Да уж, очень давно.

— Увидимся через полчаса. Я люблю тебя.

— Пока.

Дэвис захватил куртку и вышел из кабинета. Проходя мимо открытой двери в кабинет Джоан, он побарабанил по ней пальцами — доктор Бертон все еще разговаривала с пациентом, — просто так постучал и прошел дальше, даже не сказал ничего.

— Счастливо, Дэвис! — крикнула она ему вслед.

Он махнул рукой Эллин, и она улыбнулась в ответ. В приемной не было ни души. По пути он нагнулся, собрал оставленные на диване журналы и переложил их на место, на столик. Выключил свет — его всегда раздражало, что другие забывают это делать. Потом завернул в угловую переговорную и поднял жалюзи на двух окнах, расположенных под прямым углом друг к другу.

На улице было тепло. Влажный воздух оставлял на лице след, словно плотно прилегающая резиновая маска, из тех, что напяливают на Хэллоуин. Легкий ветерок с близлежащего озера только и делал, что гонял туда-сюда струи горячего воздуха. Хорошо хоть протестующих не было видно. Жаркая или дождливая погода часто заставляла их воздерживаться от демонстраций.

Дэвис мысленно рассчитал, как быстрее всего добраться до «Россини» в это время дня. В его голове, как в оперативной памяти компьютера, хранилась и всегда была наготове своеобразная табличка с ситуацией на дорогах, которую он постоянно пополнял свежей информацией. Дэвис был убежден, что, избегая заторов, можно выиграть несколько дней, а то и недель жизни. Жена любит морепродукты, пожалуй, он возьмет тортеллини с креветками. Стало быть, если он позвонит им, когда будет ехать по Йорк-стрит, и успеет сделать заказ до перекрестка с Хиллман, все будет готово через пару минут после того, как он туда доедет. Плохо, если приготовят слишком рано, еще до его приезда. Вот когда приезжаешь и через минуту-другую получаешь все с пылу с жару — это то, что надо.

Его новый «вольво» стоял позади клиники (самые удобные места он из вежливости оставлял пациентам). Он только что установил на машину устройство, позволявшее открывать двери на расстоянии, и теперь то и дело экспериментировал — проверял его возможности. Сейчас, стоя боком к входу в клинику, он смотрел сквозь окна угловой комнаты и с трудом различал очертания своей машины. Он направил брелок прямо на окна: интересно, сработает ли через две оконные рамы?

Позднее он рассказывал, что услышал короткий хлопок, похожий на звук вылетающей из бутылки пробки, — вот только непонятно, был ли это выстрел или удар металла о кость.

Дэвис понял, что это пуля, через долю секунды, когда она вошла в его тело чуть пониже левой лопатки, раздробила ребро и вышла через живот. Ощущение было такое, будто его ударили по левому боку бейсбольной битой и одновременно вонзили в живот нож. У него подогнулись колени, мгновение он еще непонятно как держался на ногах, а потом рухнул на асфальт.

Он услышал, как вокруг закричали люди, как они стали показывать на него пальцами (да-да, в его сбивчивом усталом рассказе так и прозвучало: я слышал, как на меня показывали пальцами), а еще он уловил звук плохо отлаженного мотора уносящейся прочь машины, но как-то не сообразил, что в этой самой машине и скрывается с места происшествия нападавший. Он с трудом шевельнул головой, пытаясь разглядеть на тротуаре следы крови, но не увидел их. Падая, он инстинктивно прижал ладонь к животу, туда, где было больно. Сейчас он поднес руку к глазам — она была похожа на малярную кисть, которую только что окунули в ярко-красную краску. К нему кто-то приблизился, попытался перевернуть на спину. Он сопротивлялся. Потом отключился.

«Монстром» назывался спортивный снаряд, придуманный тренером Анны Кэт, мисс Хэннити, и собранный из деталей старого тренажера «Наутилус» и совсем уж древнего силового агрегата «Юниверсал». Он был предназначен для повышения выносливости, а также для проработки тех групп мышц и в том порядке, в котором их должны были задействовать волейболистки. На нем можно было тренировать гашение поверх сетки, удар снизу и подачу; каждое упражнение состояло из многократно повторявшихся движений сначала ногами, потом руками. Непременно сначала ногами, а потом руками. Мисс Хэннити решила запатентовать «Монстр»: наняла адвоката и все такое, — а однажды даже подошла после игры к отцу Анны Кэт и спросила, не согласится ли он провести медицинскую экспертизу и официально подтвердить эффективность тренировок на этом тренажере. Такой маркетинговый ход. Дэвис посмотрел на тренажер, сказал, что зрелище впечатляет, но заключение писать не стал, а вместо этого дал мисс Хэннити имена и телефоны знакомого ортопеда и физиотерапевта. «Мое мнение в данной области нельзя считать авторитетным, — пояснил он. — И потом, некоторые из ваших потенциальных покупателей отнюдь не обрадуются, если узнают, что вы обращались ко мне».