Галина Романова - Зеленые глаза викинга

– И не надо!

– И выражения не буду подбирать.

– Валяй!

– А могу и в зубы дать, – шла по нарастающей Даша и, торопливо отметившись в журнале в дежурке, выбежала на улицу. – Если выведет!

– Согласна! Ты – моя последняя надежда! Меня он уже не слушает.

– Козел! – скрипнула зубами Дарья Дмитриевна, на время позабыв, что, возможно, влюблена куда в большего мерзавца, если вообще не в убийцу.

– Согласна! Только обязательно поезжай к нам сейчас, Данечка. Завтра может быть уже поздно!..

Поздно оказалось уже сегодня.

Даша летела на крыльях праведного негодования, подгоняемая попутным ветром Маринкиного одобрения. Летела и не замечала ничего вокруг себя, потому и интуитивную подозрительность не услышала, и покалывание в левом виске проигнорировала. И даже то, что дверь квартиры ее друзей Лихих чуть приоткрыта, расценила не так, как надо.

– О, оборзел, гад! – прошипела сквозь зубы, хватаясь за дверную ручку и оттягивая дверь на себя. – Они уже из хаты в хату мечутся и не запираются даже. А зачем? От кого? Ну, щ-щас он у меня получит...

Получил не он, получила она. Сильный удар сзади и чуть сбоку слева обрушился на нее с явным запозданием. Она успела увидеть и молниеносно оценить картину происшествия в доме ее друзей.

Мишка мертв – к гадалке не ходи. Огнестрельное ранение прямо в сердце. Скорее всего, умер мгновенно и...

Все, потом ее отключили.

– У нас достаточно улик, чтобы не выпускать вас до суда, Дарья Дмитриевна.

Следователь службы собственной безопасности Лариса Ивановна смотрела на Дашу с совершенно бесстрастным видом. Ни сочувствия, ни симпатии, ни порицания – ничего. Восковое некрасивое лицо молодой еще женщины. Интересно, как у нее обстоят дела с личной жизнью? Ее сексуальная сущность тоже скукожена или как? Что бы господин Баскаков сказал в этой связи?

У-у, Баскаков! У-у, сволочь, гадина подколодная! Нашел все же способ и возможность отомстить ей. Сам, интересно, Мишку убивал или наемника использовал? Вряд ли сам. У самого наверняка стопроцентное алиби. Где-нибудь светился перед всем городским бомондом своим совершенным телом и лицом, пока она к друзьям шлепала по Маринкиной наводке.

Глупо как подумала, да? По Маринкиной наводке...

Что же, подруга в сговор с Баскаковым вступила, чтобы и денег заработать, и от поганца-мужа избавиться? Да бред! Не могла она! И Баскакова этого не знала, услышала лишь от Даши о нем, и все.

И все?..

– Ситуация отвратительная, Дарья Дмитриевна, неужели вы этого не понимаете?! – повысила голос некрасивая Лариса Ивановна. – Вас могут привлечь к ответственности за убийство! Вы это понимаете?!

– Не могут, – упрямо тряхнула головой Даша и потерла указательным пальцем левый висок.

– Почему это? – вытаращила на нее Лариса Ивановна водянистые невыразительные глаза, весьма подходящие к ее некрасивому лицу. – Что заставляет вас думать, что вам удастся уйти от ответственности?!

– Первое… – Даша подняла правую руку с загнутым мизинцем, привычка у нее была такая – начинать отсчет с мизинца. – Первое – на моих руках нет следов пороха. Второе – в тот момент, когда я вошла, Мишка был уже мертв по меньшей мере час.

– Откуда такая уверенность? – фыркнула со злостью Лариса Ивановна.

– Оттуда, уважаемая Лариса Ивановна, что я работаю в милиции уже пятнадцать лет и насмотрелась на покойников, тьфу-тьфу их, и могу уже по виду крови на полу различить, когда приблизительно она пролилась – только что, или часом раньше, или вчерашним днем. А также могу различать по трупному запаху или рвотной массе, когда...

– Достаточно! – перебила ее с перекошенным лицом Лариса Ивановна. – Профессионалка она, понимаешь! Что же попалась, как кур в ощип, а? Чего полезла туда? Если дверь была открыта, чего поперлась, а?

– Третье... – перебила ее Даша. – Мишкино пулевое ранение, скорее всего, свидетельствует о мгновенной его смерти, посему исключается возможность нанесения им удара мне по голове. Вы ведь такую версию выдвигаете вместе с прокурорскими, так?

Про их версию ей все рассказал Ванька, просочившийся к ней сквозь стены тюрьмы и многочисленную охрану путем должностного подкупа. Просочился он с горячей жареной картошкой, котлетами и мамиными пончиками с вишней. Смотрел на нее жалостливыми глазами, в которых нет-нет да и засверкает слеза. Все пытался поправить повязку на ее голове и талдычил без конца, что версия дутая, что трех дней не проживет. Что весь их отдел на Дашиной стороне, а Павел Степанович второй день ходит где-то по верхам и все хлопочет и хлопочет.

– А какая у вас версия, Дарья Дмитриевна? Кого вы считаете причастным к убийству мужа вашей подруги?

Некрасивое лицо Ларисы Ивановны паскудно сморщилось. Не иначе какой-то козырь имела в своей черной папке, которую поглаживала без конца короткими узловатыми пальцами. Чего-то недослышал и недосмотрел Ванька, пробравшийся к ней в застенки лазутчиком.

– Я не знаю всех материалов дела, чтобы выдвигать версии, – уклонилась она от прямого ответа. – Не знаю результатов экспертизы. Не видела орудия убийства.

– Не видела она! – разразилась злым неприятным хохотом следователь службы собственной безопасности. – Тебя с ним в руках обнаружили, милочка! Вот в ручках твоих он и покоился, когда милиция приехала по вызову соседей.

– Кто же из соседей вызвал милицию?

– Принципиально? – удивленно подняла отвратительно выщипанную бровь Лариса Ивановна.

Это было более чем принципиально. В тридцать восьмой жила Мишкина предполагаемая любовница, если, конечно, Маринка не сгущала краски и ничего не придумала про них.

Сквозанула же угрюмая мыслишка в Дашиных профессиональных мозгах про наводку относительно Маринки. Чем черт не шутит, так ведь?

С этим еще разбираться и разбираться предстоит. Только бы выбраться, только бы выйти...

Так, кто там еще из соседей имелся?

Первый этаж был занят под магазин. Двери замурованы, жильцов, стало быть, нет. Вход в магазин был с противоположной стороны от входа в подъезд дома.

Второй этаж занимали две семьи пенсионеров, они жили с мая по октябрь на дачах, летом их никогда не бывало.

На третьем этаже жили сами Лихие, тридцать восьмая квартира – соседняя – переходила из рук в руки, как вымпел. Четвертый и пятый этажи занимали приличные работающие люди, обычно возвращающиеся в свои квартиры ближе к десяти вечера. Значит, на момент совершения преступления их дома быть не могло. Перед подъездом тоже никто не сновал, когда она спешила в квартиру к друзьям.

И кто же вызвал милицию?

– Принципиально, – покивала Даша.

– Ну... Хотя я не обязана посвящать вас, в интересах следствия и все такое, но... Звонок на самом деле, по словам дежурного, был очень странным, – нехотя призналась Лариса Ивановна.

– То есть?

– Позвонил некто, явно трубку прикрывал чем-то, распознать поэтому было невозможно, кто звонит: мужчина, женщина, подросток, ребенок... Позвонил и порекомендовал наведаться по адресу такому-то в квартиру такую-то. Дежурный спрашивает: что случилось? А ему со смешком отвечают: много там интересного найдете.

– И все?

– И все! Дежурный даже не хотел записывать, да, на беду, начальство рядом с дежурной частью крутилось, пардон... – Лариса Ивановна в очередной раз погладила папку, потом резким движением распахнула ее и достала новехонькую пачечку сигареток. – Как вот тут бросить, ну как?! Курите?

– Курю, – жадно потянулась взглядом к пачке с сигаретами Даша. – Курю тайком от Ваньки.

– Ванька – это кто, сын?

– Ванька – это мой помощник.

– Это тот, который с котлетами к вам пробрался позавчера вечером?

– Откуда?! – вытаращилась Даша, с благодарностью принимая из рук Ларисы Ивановны сигарету.

– Мы тоже не просто так свой хлеб едим, – с усталым самодовольством хмыкнула та и с наслаждением закурила. – Как сладок запретный плод, а! Сама себе запрещаю, и оказывается, что сама себя обворовываю... Так кто мог убить мужа вашей подруги, Дарья Дмитриевна?

– Не знаю, – не совсем искренне призналась Даша, уводя взгляд от водянистых глаз Ларисы к тлеющему кончику сигареты. – Я вообще не знаю, были ли у него враги, друзья. Нигде не работал, торчал будто бы все время дома за компьютером. Лазил по паутине, какие-то даже деньги зарабатывал. Ничего об этом не знаю, предупреждаю сразу. Поэтому не исключаю возможность шантажа с его стороны. Мог ведь куда-то просочиться во время своих многочасовых бдений за ящиком? Мишка, он был... как бы это поудачнее выразиться...

– Неблагополучный красавец? – подсказала Лариса Ивановна и попала в самую точку.

– Во-во! Нигде-то его не ценили, все-то к нему были несправедливы, судьба в том числе. Сидел у Маринки на шее, ноги свесив, и все равно ворчал.

– Знаю таких, – охотно поддакнула та. – Еще небось и изменял ей направо и налево, а она терпела и еще бы сто лет терпела, если бы его... Н-да... – Лариса Ивановна ткнула окурок в пепельницу, тут же полезла за следующей сигаретой и пробормотала вполне по человечески: – Даш, я-то знаю, что ты не могла его убить. Не в том смысле, что не смогла бы, а в том, что не стала бы делать это так бездарно. Ты же умница, каких поискать. Да и нестыковки эти всем в глаза лезут: отсутствие следов пороха, время смерти, невозможность совершения им нападения после выстрела... Все так, и отпущу тебя, конечно же, но протокол, сама понимаешь.