Джайлс Блант - Сезон мошкары

— Вы мой доктор?

— Нет. Я детектив Джон Кардинал. Вечером мы с вами общались.

— Детектив? Так вы из полиции? Простите — не помню.

— Ничего страшного. Держу пари, что память скоро вернется к вам.

— Надеюсь. А то пока я даже не знаю, кто я такая.

— Доктор Шафф заверила меня, что память восстановится.

— Я даже и не волнуюсь об этом.

Кардинал не сказал ей, что доктор Шафф вовсе не была столь уж уверена в результате.

Девушка повернулась, поправила подушки. Мелькнула белая грудь, и Кардинал отвел глаза.

— Хочу попросить вас, Рыжик, помочь мне кое в чем.

— Конечно, конечно…

— Мне нужно ваше согласие, чтобы осмотреть одежду — не найдется ли там чего-нибудь, удостоверяющего личность.

— Разумеется. Не стесняйтесь.

Вне всякого сомнения, больничный персонал это уже проделал. Но, так или иначе, Кардинал открыл шкафчик. Джинсовая курточка висела на проволочных плечиках рядом с джинсами. На полке лежали футболка, лифчик, трусики. Кардинал записал марки одежды: Гэп, Левайс, Лаки. Потом осмотрел карманы. Ни ключей, ни документов, рецептов, билетных корешков — ничего не было. Лишь несколько монеток и полтюбика леденцов. Ничего, что могло бы пригодиться.

Когда он повернулся к ней, Рыжик смотрела в окно — рассеянно, отсутствующим взглядом. В синих ромбах просветов между домами курились белые облачка. За ними высился бетонный шпиль торонтской достопримечательности — Канадской национальной телебашни.

— И еще одно, — сказал Кардинал. — Ничего, если я вас сфотографирую?

— Конечно ничего.

Кардинал задернул шторы, закрывая вид, который можно было бы опознать. Потом он усадил девушку перед окном и повернул ей голову так, чтобы не было видно выбритого участка головы. Снял крупный план своим «полароидом».

Когда он показал ей снимок, она никак не отреагировала.

— Завтра вас отправляют обратно в Алгонкин-Бей, — сказал Кардинал. — Вы готовы?

— Не знаю, в какой это стороне, — сказала она. — И даже не знаю, оттуда ли я.

— Будем считать, что оттуда, пока нет других версий.

Бледная веснушчатая рука рассеянно поднялась, ощупала край пластыря. Кардинал был уверен, что она спросит, где будет жить в Алгонкин-Бей, — вопрос, которого он боялся. Но она не проронила ни слова. Лишь улыбнулась своей спокойной улыбкой. Вот и хорошо — пусть доктор Шафф сообщит ей сама.

— Послушайте, Рыжик… Простите, что мне… хм… приходится так вас называть, пока мы не выясним вашего настоящего имени.

— Ничего. Я не возражаю.

— Скоро мы получим ответ из розыскной службы относительно вас. Такие девушки, как вы, обычно не исчезают никем не замеченные. А до тех пор вас круглые сутки будет охранять полиция.

— Хорошо.

Она не запротестовала, не поинтересовалась причиной, подумал Кардинал. Не забеспокоилась и даже не проявила любопытства. Но он почувствовал потребность ответить на незаданные вопросы.

— Кто-то стрелял в вас, — сказал он. — Характер раны, а также тип использованного оружия убеждают нас в том, что это была сознательная попытка лишить вас жизни. Поэтому и надо постараться вести себя тихо, пока мы не найдем преступника. На случай, если попытка убить вас повторится.

— Хорошо.

— Вы понимаете, о чем я толкую? Вскоре вам надоест сидеть взаперти, но выходить на улицу для вас небезопасно.

— О… — Бледный лоб наморщился не то от беспокойства, не то от смущения. После секундной запинки она сказала: — Кто бы там я ни была, я, наверно, человек очень ленивый, потому что пока единственное мое желание — валяться в постели и ничего не делать.

— Вот и хорошо, — сказал Кардинал. — Не волнуйтесь ни о чем и предоставьте заботу о вас докторам.

— Согласна. — Она улыбнулась, и лицо ее осветилось, словно от внезапно зажженной лампы. — Спасибо вам, доктор.

Полицейское управление в Алгонкин-Бей вовсе не похоже на ту помойку, какой на телевидении принято изображать нью-йоркские полицейские участки. С того времени как десять лет назад уголовная полиция Алгонкин-Бей переместилась в новое здание, обстановка здесь так и осталась холодно-стерильной, напоминавшей убранство небольшого морга. Выходившие на восток окна давали хорошее освещение, по крайней мере по утрам, и открывали прекрасный вид на парковочную площадку.

Кардинал, стоя в приемной, складывал папки с бумагами по делу, которым он плотно занимался последние шесть месяцев. Оно касалось третьего поколения семьи, известной преступными наклонностями. Возмутившись соседской жалобой на шум, парни ворвались к соседям на барбекю и учинили драку. Дело кончилось тем, что участвовавший в барбекю почтенный старец был найден лежащим лицом в вустерширском соусе. Он скончался от сердечного приступа. Скрупулезное следствие, в течение нескольких месяцев отнимавшее все силы у Кардинала, привело к заключению лишь о внезапной смерти.

Время от времени размышления Кардинала прерывались постукиванием в женских ручках молотка. Это Френсис, секретарь и подручная главы полицейского управления Кендалла, развешивала по стенам фотографии в новых рамках. В данный момент она вешала фотографию Кендалла, дающего присягу, и еще одну: Йена Маклеода, в полном обмундировании и совершенно мокрого, только что вытащившего из Форельного озера мать троих детей.

— А об этой что скажешь? — вопросила Френсис.

На черно-белом, восемь на одиннадцать снимке был запечатлен Джерри Комманда, когда он работал еще в городской полиции. На нем были солнечные очки и бейсболка и стоял он в каменных воротах, увенчанных чугунным орлом — когти подобраны, черные крылья распростерты — вот-вот взлетит.

— Это что, Игл-Парк? — спросил Кардинал.

— Угу.

— А-а, помню. Это был благотворительный матч с пожарниками.

— Вообразить невозможно, до чего худым был тогда Джерри!

— Он и теперь худой. За что, в частности, его и терпеть не могут.

— Да будет тебе! Джерри все любят!

— Еще одна причина относиться к нему с подозрением.

— Что ты такое говоришь, ей-богу…

Кардинал умолк, погрузившись в уютную тишину приемной. По сравнению с рабочими кабинетами здесь царила роскошь: пол был даже устлан ковром с пышным ворсом, и ковер этот приглушал как стук молотка Френсис, так и шумы канцелярии. Но поглотить шум, производимый Джаспером Колином Краучем, он был не в силах. Крауч, как все знали, был хорошо знаком полиции из-за своей неодолимой склонности бить жену, будучи трезвым, и давать волю рукам в отношении своего многочисленного потомства, будучи пьяным. Несколько дней назад детектив Лиз Делорм задержала его, обвинив в жестоком избиении двенадцатилетнего сына, который угодил в больницу со сломанной рукой. Мальчик и сейчас еще находился в детском отделении «Скорой помощи».

Грозный рев, похожий на громогласный клич лося, заставил Кардинала встрепенуться. Он сразу понял, откуда исходит шум. Сначала рев, а потом не менее громкий грохот.

— Господи! — воскликнула Френсис, хватаясь за сердце.

На полу разливалось настоящее море — Крауч ухитрился опрокинуть бачок с водой. Теперь ему противостояла Делорм, которая, несмотря на свои пять футов четыре дюйма, казалась крошкой по сравнению с горой мяса и жира по имени Джаспер Колин Крауч. Одно колено Делорм было в воде, бровь рассечена.

Боб Коллинвуд обхватил Крауча сзади, но тот ловким движением стряхнул с себя его руки, и Коллинвуд полетел на пол. Прежде чем Кардинал успел вмешаться, Крауч с силой пихнул ногой Делорм и нацелился ударить еще, но она, увернувшись, левой рукой схватила его за ногу и привстала.

— Прекратите немедленно, мистер Крауч, или я уроню вас на пол!

Он дернулся, но Делорм держала его крепко.

— Вот так, — сказала она и, уперев его ногу в свое плечо, встала в полный рост. Крауч треснулся головой о плиточный пол и вырубился, словно кто-то нажал кнопку на пульте. Свидетели зааплодировали.

— Хорошо бы швы наложить, — сказал Кардинал, когда Делорм вернулась после умывания. Левую бровь ее рассекала царапина в четверть дюйма длиной.

— Ничего, переживу, — сказала она, усаживаясь в соседнем отсеке. — Как твоя мисс Имярек поживает?

Получив заключение баллистиков, Кардинал позвонил ей.

— Мисс Имярек все еще Имярек, — посетовал он сейчас. — Нейрохирург считает, что память восстановится, но о сроках речь не идет.

— Пуля в голову… Думаю, не стоит помещать в газетах объявление «Знаете ли вы эту женщину?».

— Конечно. Не стоит даже, чтобы стрелявшему стало известно, что мы нашли ее, а тем более что нашли живой. Насчет оружия ничего не откопала?

— Было ли задействовано в последнее время подобное оружие? — Делорм покачала головой. — Да это и не важно, — небрежно сказала она как о чем-то несущественном и не стоящем упоминания. — А вот наши рапорты об украденном оружии я просмотрела. Как это ни удивительно, три недели назад такой пистолет в рапорте упоминался.