Диана Чемберлен - Забытая сестра, или Письмо на чужое имя

Сегодня Дэнни был сплошной комок нервов. Казалось, тронь его, и он взорвется.

Когда он вернулся, бутылка была уже наполовину пуста. Он стал чистить креветки, и я заметила, что руки у него довольно сильно дрожат. Может быть, он что-нибудь принимает? – подумала я. После Ирака он курил много травы, но сейчас, насколько я знала, предпочитал алкоголь.

– Нам нужно поговорить о доме, – напомнила я мягко и перешла к рассказу о том, что узнала от Сьюзен. – Фортепиано и десять тысяч долларов отходят Дженни Лайонс. Мне кажется это несколько странным. Они, конечно, дружили с мамой, но…

– Я ее знаю, – отхлебнув пива, проговорил Дэнни. – Всегда, когда мы сталкиваемся в городе, она пытается заговорить со мной, но я напускаю на себя хмурый вид, будто замучен стрессом, и она отваливает.

Я от души рассмеялась. Но хоть Дэнни и изъяснялся прямолинейно, я все равно не могла понять, шутит он или говорит всерьез. Но мне нравилась его честность.

– Возможно, ты и Тома Кайла знаешь, – сказала я. – Он живет в конце трейлерного парка.

– Полный засранец. Вечно ходит в своих камуфляжных штанах – старается выдать себя за того, кем не является.

– Я не очень-то с ним знакома. – Я отщипнула картофель. – После смерти папы он помогал с парком – за что я ему очень благодарна. Похоже, у них с отцом были какие-то особые отношения – папа оставил ему коллекцию трубок.

– Да кому они нужны, эти трубки!

– Не скажи, – возразила я. – Но в любом случае хотя бы с этим нам не придется возиться. А вот в чем мне в первую очередь понадобится твоя помощь, так это в том, чтобы упаковать все, что пойдет на благотворительность. Нам нужно будет полностью вычистить дом, чтобы мы смогли его продать.

В надежде на то, что Дэнни откроется мне и мы сможем наконец нормально поговорить, я начала развивать эту тему и мечтать, как две ближайшие недели мы будем работать плечом к плечу. На середине моей речи брат прервал меня и, посмотрев во двор, где уже довольно сильно стемнело, сказал:

– Вообще-то… я думаю, тебе лучше кого-нибудь нанять. Я не буду этим всем заниматься.

Его голос прозвучал мягко, но в нем не чувствовалось извинительных интонаций. Он говорил о своей позиции как о деле решенном.

– Но почему, Дэнни? – спросила я осторожно.

– Попав сюда снова, я понял… – Он на секунду задержал на мне взгляд, но быстро опять уткнулся в тарелку – там одиноко лежала креветка. – Ну не хочу я рыться в их старых вещах! Типа этой посуды. – Он постучал пальцем по краю тарелки. – Не хочу я их видеть!

– Ладно, – смиренно ответила я. Брат все больше и больше меня удивлял.

– Мне часто снятся кошмары. И наша семья снится в них не реже Ирака, – добавил он.

– Не понимаю, – поразилась я тому, что услышала. – Тебя что, здесь обижали?

Дэнни поднес бутылку к губам и, запрокинув голову, допил все до последней капли.

– Обижать можно по-разному, – загадочно проговорил он и поставил бутылку на стол.

– Это ты о чем? – Я еще больше была удивлена и ошарашена.

– О том, что для помощи с домом тебе нужно кого-то нанять, – повторил он, заводясь. – А я умываю руки.

Он поднялся и прошел с веранды на кухню. Пока я прибирала за нами стол, я снова услышала, как хлопнула дверца холодильника.

Но когда я вошла на кухню, Дэнни там уже не было, он перешел в гостиную. Я поставила тарелки и пустые упаковки из-под еды рядом с мойкой и встала в дверном проеме, соединяющем комнаты. Дэнни рассматривал стеллажи с виниловыми пластинками, одна рука в кармане, в другой – очередная бутылка пива.

– Какой в этом смысл? – пробурчал он, бутылкой указав на пластинки. Его голос звучал сердито, и я решила, что пока не стоит заходить в комнату. – За всю жизнь не прослушаешь столько. И деньги на ветер. Одержимость какая-то.

– Это была его страсть, – осторожно вступила я.

Помню, мама всегда говорила, что папе нужны увлечения. И хотя она не развивала эту тему, я догадывалась, о чем шла речь, – увлечения отвлекали его от мыслей о дочери, которую он потерял.

– Помнишь, родители всегда представляли нашу семью так, будто у них только два ребенка? – спросила я. – А Лизы будто бы никогда и не было.

Дэнни, не двигаясь, продолжил смотреть на пластинки – он лишь глубоко вздохнул и шумно выдохнул. В детстве, если кто-то спрашивал, сколько у нас в семье детей, мы заученно отвечали – двое.

– Мы почему-то никогда не говорили о ней, – добавила я. – Даже сейчас при упоминании о ней ты закрываешься и…

– Черт, как же меня все это достало! – неожиданно вскричал Дэнни и, резко повернувшись, изо всей силы запустил бутылкой в шкаф с коллекцией трубок. Стеклянная дверца разлетелась на миллион осколков, а я в испуге отступила назад.

Дэнни вылетел вон, я же была так потрясена его поведением, что не могла и пошевелиться.

– Дэнни! – растерянно позвала я.

Но он уже сбежал по ступеням с крыльца и, прежде чем я успела прийти в себя, скрылся. Я тупо смотрела на разбитое стекло в шкафу, сквозь которое виднелись трубки, выпавшие из узких деревянных подставок – две упали на пол, – из дверной рамы криво торчали осколки, делая дверцу похожей на пруд с проломленным льдом. Весь пол был усеян мерцающим стеклом. Маленькие искорки покрывали чуть ли не каждую поверхность рядом.

Пару секунд я стояла недвижно, но сквозь ступор пробилась мысль – у Дэнни же нет машины, а до трейлера десять миль, так что ему придется топать пешком. Схватив сумочку и ключи, я выбежала за ним через парадную дверь.

На улицах Нью-Берна было темно и тихо. Я медленно поехала в том направлении, в каком предположительно должен был пойти Дэнни, и вскоре заметила его в свете фонаря: сильно хромая, он двигался к окраине города. Поравнявшись с ним, я опустила боковое стекло:

– Садись.

Брат остановился, но на меня не взглянул.

– Давай, Дэнни, – повторила я приглашение. – Ну, пожалуйста.

Наконец его плечи поникли, и я поняла, что он сдался. Шагнув к машине, он открыл дверцу.

– Только не назад в дом, – предупредил он, садясь в машину. – Отвези меня ко мне, хорошо?

– Конечно, – кивнула я, в тот же момент смиряясь с мыслью, что Дэнни не будет мне помогать с домом.

Мили две мы ехали молча. Я не знала, о чем говорить, опасаясь, как бы после любых моих слов брат не выскочил из машины. Через некоторое время он включил радио и стал перебирать станции, пока не нашел то, что ему пришлось по душе. Песня в стиле хип-хоп. Она была хорошо нам знакома обоим, и, слушая, мы невольно начали покачивать головами в такт, хотя настроение не очень-то соответствовало беспечному ритму.

– Малышня, с которой я работаю, обожает эту песню, – сказала я, радуясь возможности свернуть на нейтральную тему.

Но тут, как назло, вспомнила о ружье в трейлере, и весь остаток пути не могла отделаться от тревожных мыслей. По своей работе мне не раз приходилось обсуждать с подростками тему самоубийства, но сейчас я ощущала реальный страх и от этого не знала, что говорить, и спросила:

– Могу я сходить с тобой в центр ветеранов, пока буду здесь?

– Это еще зачем?

– Не прикидывайся дурачком, Дэнни. Так не может продолжаться. Когда ты в последний раз виделся с психиатром?

– Отвали.

От обиды у меня в глазах потемнело, но я пересилила боль и крепче вцепилась в руль.

Через некоторое время Дэнни коснулся моей руки.

– Прости. Я знаю, что ты хочешь помочь, но ты все равно не сможешь. Смирись с этим. Хорошо? Я такой, какой есть.

Я кивнула, однако сдаваться не собиралась. Ни за что.

– Не волнуйся за дом, – сказала я, поворачивая на дорогу, ведущую к трейлерному парку. – Как-нибудь разберусь.

Съехав с разбитой грунтовки, я свернула налево, и мы стали медленно продвигаться в темноте через кочки.

– Сюда. – Дэнни указал на почти невидимый проем среди деревьев, через который можно было проехать на поляну, где стоял трейлер.

Я осторожно повернула налево и начала углубляться в лес. Некоторое время мы ехали вдоль тропы, пока фары моей машины не осветили автомобиль Дэнни и его старый «Эйрстрим». Я остановилась и выключила зажигание.

– Я с тобой, – предупредила я.

– Нет, – сказал Дэнни и потянулся к ручке на дверце.

Единственное, что было у меня в мыслях, – ружье, поэтому с моих губ сорвалось:

– Скажи честно, ты думаешь о самоубийстве?

Я не видела лица брата и, заглянув в него, с удивлением заметила на его глазах слезы. Он ответил не сразу, но в голосе я не могла не почувствовать нежность:

– Я в порядке, Райлс.

Мое сердце сжалось от любви к Дэнни. Он назвал меня именем, каким меня называли в детстве.

– Это правда. Со мной все в порядке, – добавил он. – Просто я не мог больше находиться в этом доме.

Я достала из сумочки несколько свернутых в трубку двадцаток и протянула ему.

– Это твои. Возьми.

Помедлив, Дэнни взял деньги.

– Я люблю тебя, – сказала я.

– Спасибо, что позаботилась о том, чтобы земля отошла ко мне. – Он открыл дверцу и вышел из машины.