Далия Трускиновская - Умри в полночь

Причин могло быть много, но Артем нюхом почуял главную. Между ними все еще было огромное расстояние. Та ступенька в лестнице человеческих отношений, на которой они стояли, допускала определенный уровень откровенности, и не больше. Женщина почувствовала, что не может быть более откровенна, чем позволяет ей ступенька. А о том, чтобы подняться чуточку повыше, должен думать он, мужчина… И тогда она, отогревшись, расскажет что-то еще, а то, о чем шла речь, изложит чуточку иначе, и так – пока не иссякнет ресурс доверия, положенный следующей ступеньке. И мужчине опять придется подниматься чуточку выше и вести ее, бедолагу, за собой… Для этого пути нужно время, довольно много времени. А в распоряжении у мужчины и женщины – всего одна короткая ночь. К утру он уже должен узнать что-то такое, что позволит ему действовать.

Артем усмехнулся – все то же, все то же… Ночь, мужчина и женщина. И ему приходит в голову соответствующая мысль, а она подспудно ждет, когда же перейдут от слов к делу. Сколько раз в этой же обшарпанной «Волге», Бог знает на каких дорогах, сидела рядом с ним женщина, а мимо мелькало то, что позволяла увидеть в свете фар ночь. И оба молчали об одном и том же. Бывало, «Волга» сворачивала, забиралась в лес, гасила фары. Какое-то время спустя путь продолжался.

Сейчас они застряли в своем разговоре посреди спящего города. Некому заглянуть в окошко. Пес Арго спит на заднем сиденье и иногда постанывает и покряхтывает. Он возражать не станет…

И, раз уж это столько раз бывало с Артемом без любви, только потому, что пустынна была дорога, а рядом молчала женщина, и даже красота женщины не играла особенной роли, то почему бы и нет?

Благими намерениями вымощена дорога в ад, подумал Артем. Цель оправдывает средства, и так далее… Другого пути сейчас нет. Затевать еще раз долгий и нудный разговор о том, что он – единственный, способный помочь, но только нуждается в полной откровенности, не имеет смысла. Ей через что-то нужно переступить, чтобы честно рассказать о своем любовнике и его роли в этой истории. И нетрудно догадаться – просто нужно, чтобы любовник стал бывшим.

За долгие года Артем узнал, что внезапные бурные порывы не нуждаются в объяснениях. Скорее уж приходится объяснять женщине, почему бурного порыва не получилось. И если ни с того ни с сего начать целовать эту перепуганную Наташу, одной рукой придерживая ее затылок, а другой копаясь под сиденьем в поисках рычага, она, возможно, будет бормотать ерунду, но уж никак не удивится.

Но сперва он повел машину по ночной улице, где все-таки время от времени и транспорт появлялся, и люди проходили, свернул в переулок, проехал поглубже – и там остановился в удачном месте, на тротуаре, впритык к высокому забору.

– Конечно, вы не обязаны мне верить, – задумчиво сказал Артем, – но это было бы безумно обидно. Ведь мне так хочется помочь вам! Если я ничего не смогу для вас сделать, это будет ужасно. Понимаете, бывают такие встречи – роковые, что ли… Встречаешь человека в какой-то сумасшедшей ситуации… Да что я говорю… Вы ведь и сами все отлично понимаете.

Наташа внимательно на него посмотрела.

– Понимаю, – ответила она, – только все это так странно.

– Иначе и быть не могло! – убежденно заявил Артем, выключил зажигание, повернулся к Наташе и притянул ее к себе.

– Ты сошел с ума! – прошептала она.

– Не говори глупостей, – мягко сказал он и поцеловал ее. Едва ощутив его губы, она обхватила его руками и тесно-тесно, насколько позволяла машина, прижалась. Вот что нужно было, чтобы хоть на час исцелить ее от страха. Вот что требовалось, чтобы она действительно отдала ему тяжкий груз своей беды – ему, сильному, спокойному, уверенному в себе. Только таким образом она могла поверить, что этот человек принесет ей спасение.

Артем нашарил первый рычаг – и Наташино сиденье подалось вперед. Тогда он протянул руку и отыскал сбоку второй рычаг, повернул его на сто восемьдесят градусов – и спинка отклонилась Артем переполз поближе к Наташе. Поснувшийся Арно в переполохе гавкнул и перескочил на переднее сиденье, заняв шоферское место. Артем умудрился шлепнуть его по боку пару раз – мол, все в порядке, спи дальше. Наташа прошептала что-то непонятное, он ответил поцелуем.

Все бы ничего, но Артем не любил некоторых слов – «милый», «миленький», тому подобных. Он и в более нейтральной ситуации от них морщился. А Наташа оказалась разговорчивой.

– Ой, миленький, как хорошо, какой ты хороший, как с тобой здорово, Артем, милый… – и все это она твердила, задыхаясь, на разные лады, целуя его в лицо и в шею. Артем предпочитал молчать, прислушиваясь к своим ощущениям. Он знал простейшие приемы пролонгации. С того времени, как он их освоил, делом чести для него было максимально ублаготворить подругу. А сейчас этобыло вдвойне важно – он боролся с этой женщиной за ее же собственную жизнь. И если бы ей не было сейчас с ним хорошо – он проиграл бы, только и всего.

Дождавшись ее стонов, напряжения и расслабления, он наконец-то отпустил на свободу и себя. После чего они еще полежали молча рядышком, теснясь на узком сиденье, вынужденные крупко обнимать друг друга, чтобы не набить синяков.

– Ты замечательная, – сказал, целуя Наташу, Артем.

Она ему действительно понравилась. Сперва он судил по внешности – ну, чересчур стандартную внешность сделала себе эта женщина, чтобы произвести впечатление на такого привереду. Он нагляделся на красавиц, знал в них толк, все его подруги были очень хороши собой – и юные, и постарше. Наташа, очевидно, брала лаской – а может, это она так цеплялась за единственного человека, который в беде оказался рядом.

Но настал миг, когда Артему кое-что стало ясно в ее нескладной судьбе, – это когда благодарность, перешагнув за грань, стала слащавой и назойливой. Кроме всего, он не выносил издевательств над своим именем. Близким женщинам лучше было не называть его Артемчиком и Артемушкой. Сперва он морщился, потом наводил порядок, и это было для них не очень приятно.

Здесь ему приходилось сдерживаться. И так же уверенно, как он владел собственным телом в любой ситуации, он овладел и собственным настроением. В конце концов, этого требовал его профессионализм.

Артем уже понимал, как эта женщина преследовала своей нежностью всех любовников по очереди, как нежность тяготила их, как недоумевала Наташа – а иначе и быть не могло, ведь кому-то должно было достаться все это богатство нераздельно! Где-то в другом городе росла практически чужая девчонка Люська, которой от Бога оно предназначалось. Но Люська получала шестьдесят, или сколько там, рублей в месяц, пальтишко из «Детского мира» и дешевые сапоги. К тому же ее присутствие в материнской квартире было обременительно для матери – и тут Артему стало интересно, бабка ли предложила сама забрать на жительство внучку, или Наташа спихнула шестилетнюю дочку с рук в надежде устроить личную жизнь.

Впрочем, «Сезам, откройся!» было сказано. Артем уже стал ее любовником, принял на себя волну восторга и благодарной нежности, и, следовательно, все, что было до него, автоматически становилось для Наташи недействительным.

И тут Артем оказался прав. Точнее, правильно угадал.

Но он не торопил теперь Наташу, домогаясь искренности. Он знал, что полчаса расслабленности окупятся – она заговорит сама, она расскажет про своего прежнего друга, потому что в глубине душщи поставит на нем крест. Конечно же, окажется, что он безумно ее любит, а из семьи не уходит, потому что – дети. И с женой он, истинный рыцарь, фактически не живет. А живет с Наташей, и вот она, так и быть, отпустила его на две недели – свозить семью на юг. Потому что дети – это святое.

Что-то в этом роде Артем слышал раза два от примерно таких же бедолаг, как Наташа. Но только тогда он выслушивал из вежливости. Теперь же от этого зависела человеческая жизнь.

Видя, что Артем как будто весь выложился и продолжения не будет, Наташа стала приводить в порядок одежду. Лежа это плохо получалось. Артем поэтому перебрался на водительское место, пропихнув задремавшего было Арго обратно на заднее сиденье. Пес перебрался – и перепугал Наташу, лизнув ее в лицо. Артем вернул оба рычага на прежнее место – и вот уже Наташа сидела рядом с ним, поправляя волосы и поглядывая в зеркальце над лобовым стеклом.

Посмотрел в это зеркальце и Артем. Увидел немолодого лысоватого мужчину с сухим лицом, морщинистого, почти безбрового, как и положено бывшему блондину. Вздохнул – чему тут нравиться? Однако же дамы не обделяют вниманием. Неужели срабатывает вечно заинтересованный взгляд и способность выслушивать любую их дребедень? Возможно, и профессиональная наблюдательность – он всегда замечал смену прически и новые туфли. Думал ли он, что эти качества, делающие его вполне конкурентоспособным среди красавцев-атлетов, понадобятся совсем в другой области?