Нина Васина - Падчерица Синей Бороды

А то, что следователь Лотаров совсем не глуп, подтверждается его посещением в семнадцать двадцать кафе “Суши уши” и беседой с адвокатом, проведенной под теплое саке и сырую рыбу в соевом соусе. Адвокат не переваривал ни то, ни другое. Прикрывая свой чувствительный нос от рыбных запахов белейшим платочком с вышитыми инициалами, адвокат с уважением выслушал все, что Лотаров думает о смерти хирурга Синельникова, по неосторожности отравленного в квартире корейца. Наблюдая реакцию адвоката на японскую кухню, следователь ловко управлялся с палочками, кусочками рыбы, отваренными овощами и рисом. Адвокат не мог понять, почему каждый раз для встреч с ним следователь выбирает именно это отвратительно пахнущее место (он не знал, конечно, о содержимом стола Лотарова). Он слушал молча, иногда кивал, иногда, не соглашаясь, водил из стороны в сторону указательным пальцем с массивным перстнем (Лотарову виден был тогда ободок этого перстня со стороны ладони, и следователь в который раз ловил себя на том, что прикидывает, какой именно оттенок образа он создаст, нацепив на свою руку что-то подобное). Пока что перстень не подходил ни к многоразовому носовому платку, ни к пауку, а что уж говорить о содержимом баллончика…

Адвокат ушел раньше. Лотаров задержался, ковыряясь в зубах зубочисткой и задумчиво потом ее нюхая. Перебирая в памяти все им сказанное, следователь сам себе иногда кивал — это означало похвалу, или кривился, изгибая при этом верхнюю губу таким изощренным образом, что она соприкасалась с носом — это означало легкое недовольство. Итак. Следователь только что передал адвокату весьма важную информацию. Сделал он это специально, хотя к разговору заранее не готовился, и в большей степени, конечно, эта встреча явилась следствием надменности и брезгливости Пенелопы, прекрасной сероглазой Пенелопы, сорока двух лет, не замужем, предпочитающей решать свои сексуальные проблемы с личным составом отделения номер сорок пять, а профессиональные с заместителем генпрокурора.

С личным составом сорок пятого отделения она обычно посещала тренажерный зал, из которого уходила в сопровождении очередного героя, особенно эротичным приемом уложившего ее на ковер, а с заместителем главного и двумя его приближенными играла каждую третью субботу в преферанс. Теперь адвокат знает, что Пенелопа готовит в свою прачечную новою работницу, несовершеннолетнюю Алису К., задумавшую зарезать своего отчима, но почему-то вместо этого совершенно случайным образом отравившую хирурга Синельникова — личность одиозную, в городе печально известную. Интерес Пенелопы означает, что девчонку не осудят, Пенелопа не даст, и не даст она это сделать любой ценой.

Следователь Лотаров шел домой, не обходя лужи, вполне довольный ужином и самим собой. В однокомнатной квартире его ждала шахматная доска с незавершенной партией и кот Допрос, с которым он эту партию и доиграет.

Горящие окна светились желтым цветом, в лужах отражались поочередно — рекламные сполохи и кромешная темень с безумным зрачком фонаря, дул ветер, и, как всякий ветер ноября, он был неприятен, но свеж; накатывающий иногда дождь косил росчерками по витринам, едва ползущие — час пик — автомобили сливались зажженными фарами в полоски текущей лавы, и город пропах выхлопными газами, как квартира одинокого пенсионера старыми одеялами и лекарствами.

Объявление в газете: “Прачка по вызову. Дорого”. Если набрать указанный номер телефона, приятный женский голос перечислит расценки, заметит, что срочная стирка проводится в течение трех часов с момента заказа, “к вам подъедет наш фирменный фургон, заберет вещи и через три часа привезет их выстиранными и выглаженными”. Стирка мужской рубашки — пятнадцать долларов, льняной простыни — десять, а шелковой — двадцать, бального платья — сорок пять, индийской шали — пятьдесят и так далее, пока клиент, извинившись, положит трубку или бросит ее, не извинившись.

Объявление в Интернет-службе более развернуто, оно уже заставляет задуматься: “Стираем грязное белье. Дорого. Конфиденциально”, сообщение по электронной почте можно отправить на адрес e-mail:[email protected]

Некоторые особенно любопытные бездельники пишут просто, чтобы узнать, почему — Пенелопа, и получают исчерпывающий ответ: “А чем, по-вашему, занималась жена Одиссея в ожидании странствующего мужа, когда не пряла?” А некоторые особенно догадливые спрашивали в лоб: “Пенелопа, ты разводишь или сватаешь?”, на что тоже получали исчерпывающий ответ: “Решаю любые проблемы с грязным бельем, и эти в том числе”.

Выйдя из кафе, я сразу же направилась в мастерскую “Кодла” и почти час рассказывала застывшей от моего невероятного повествования мотокоманде о невероятных приключениях, аресте и беседе с психиатром за бокалом вина. В “Кодле” всегда пахнет дальней дорогой, бензином, сваркой и еще курятником из-за почтовых голубей, которых разводит Тихоня.

— Что ты теперь будешь делать? — поинтересовался в конце самый старый из роллеров — Сутяга.

— Пойду домой. Посмотрю, как там кореец, — ответила я, не задумываясь, и вдруг поняла, что ужасно хочу увидеть его противную, невозмутимую, узкоглазую морду!

— А знаешь, — заметила на это налысо обритая и вечно сексуально озабоченная Офелия, — ты запала на своего отчима, факт! На тебя попала его кровь? Когда ты его порезала, выпачкалась кровью?

— Выпачкалась?.. Нет, не помню.

— Если выпачкалась, все — тебе хана. Вы покровились, и ты теперь никуда не денешься!

— Я перед этим его заблевала слегка, это хоть ничего не значит?

Сутяга предлагает остаться на несколько дней в мастерской, есть у них комната для лишенных домашнего очага странников.

— Шумновато, правда, но ничего, я, когда ушел от второй жены, две недели здесь жил. Зато есть душ и кухня, научишься ремонтировать машины, ругаться матом на испанском, португальском и чешском.

— Она больше не сможет прожить ни дня без этого мужика, — не сдавалась Офелия. — Ты как, в изоляторе сильно маялась? Онанизмом занималась?

— Да отвянь ты со своими заморочками, — вступил в беседу Тихоня и, доверительно приблизив свое веснушчатое лицо к моему, полыхавшему жаром, авторитетно заявил:

— Тебе нужна бомба. Приходи завтра к вечеру, сделаю.

— Бомба?..

— Автомобильный “скарабей”, мое изобретение.

— Спасибо большое, но меня вычислят за два часа.

— А мы тебе полное алиби обеспечим, все трое! Скажем, что занимались групповым сексом в бильярдной! — Офелия мечтательно закатывает глаза.

— Спасибо, я выкручусь сама!

— Правильно, — одобрил Тихоня. — Тебе нет шестнадцати. Затрави его хоть до полного анамнеза, он и пальцем тебя не посмеет тронуть, иначе — заметут за насилие над несовершеннолетней. Видишь серый “Кадиллак”? — вдруг спросил он. — А вон и хозяева выходят из туалета, близняшки. Братья Мазарини. Хочешь, я попрошу, чтобы они решили твои проблемы с отчимом?

В сумрачном ангаре два низкорослых коротышки одинаковыми движениями застегивают молнии на ширинках, после этого синхронно проводят ладонями по волосам.

— У них три машины, и все три мы ремонтируем.

В среднем получается по машине в неделю. Неплохой заработок. В прошлую среду, к примеру, дверцу меняли. Восемь пулевых отверстий. И сейчас они уедут на “кади”, а “мере” останется в ремонте. Готов! — вдруг кричит Тихоня, и братья как по команде разворачиваются и идут нога в ногу к автомобилю. У клеток с голубями они задерживаются, оба щелкают по прутьям ногтями, дожидаются голубиного переполоха и удовлетворенно следуют дальше.

— Они такие сексуально припадочные, просто бешеные звери! — шепчет Офелия. — Мужикам за сорок, а на мотоцикле визжат и прыгают, как суслики!

— Мазарини… Они что, итальянцы? — я наблюдаю небольшую потасовку — братишки никак не могут договориться, кому сесть за руль.

— Они совершенные олигофрены, ну совершенные! — стонет от восторга Офелия. — Могут подраться из-за мороженого!

— Да никакие они не Мазарини, — кривится Сутяга. — Братья Мазарины из Челябинска. Цветной металлолом. У них еще есть сестренка.

— Тоже близняшка? — я лихорадочно вспоминаю, где слышала эту фамилию.

— Не видел. Братья говорили, учится на врача.

— Да! — закричала я, вскочила и несколько раз подпрыгнула, подгибая под себя в прыжке ноги так, чтобы пятки стукнули по попке. — Да! Да!

— Что — да, ну что? — тут же подпрыгнула рядом Офелия.

— Так, ничего… — я подошла к остолбеневшему Сутяге и застегнула все его шестнадцать молний на кожаной куртке. — Просто вспомнила, где я слышала эту фамилию. Мазарина Рита. Да! Нет, ничего интересного, просто эта фамилия… Так звали медсестру, которая приезжала на “Скорой”. Я видела ее фамилию в протоколах.

— Иди сюда, — схватив по-деловому за рукав, Тихоня, ничего не объясняя, повел меня в конец ангара. Старый потрепанный “мере”.