Андрей Воронин - Отражение удара

На исходе второй недели Сергей Дмитриевич начал видеть винилис-кожу и обойные гвозди во сне. Больше всего его угнетала какая-то ненатуральность, надуманность ситуации; жена, казалось, помешалась на этой проклятой обивке. Она не могла ждать, она хотела обить дверь сейчас, немедленно, неделю назад. Шинкарев начал подумывать о том, чтобы стащить рулон винилис-кожи с работы, но на складе, как на грех, искомого материала не оказалось. Линолеума и плитки было сколько угодно, а вот винилис-кожа, словно по волшебству, вышла вся, до последнего клочка. "Не боись, Митрич, - сказал ему вороватый кладовщик Соловьев, - как только появится, я тебе сразу же капну". Сергей Дмитриевич покивал и ушел - утешение было слабым.

В субботу утром он проснулся, сразу же с тоской подумав о том, что сегодня выходной и, следовательно, придется целый день выслушивать разговоры о винилис-коже и разнообразных способах обивки дверей. Вопреки его ожиданиям, Алла Петровна не спешила атаковать. Впрочем, решил он, куда ей торопиться: впереди целых два дня...

Умываясь, он с некоторым недоумением обнаружил на подушечках указательного и большого пальцев правой руки несколько мелких параллельных порезов. Это выглядело так, словно он долго вырезал бритвенным лезвием какие-нибудь трафареты, как когда-то в армии, во время ночных бдений в Ленинской комнате. Он попытался припомнить, где ухитрился порезаться, и не смог: он давным-давно не занимался оформительскими работами и, более того, был абсолютно уверен, что вчера вечером не было никаких порезов. Или все-таки были?

Мало ли, где можно незаметно для себя порезать пальцы... Взялся за что-нибудь острое - например, за открытое окошко в троллейбусе или за край стекла на работе, - вот тебе и порезы...

Это было логично, если не принимать в расчет того, что всю дорогу домой он провисел в самом центре битком набитого салона, цепляясь за поручень левой рукой, а на работе даже близко не подходил ни к какому стеклу.

Может быть, дома? Он попытался восстановить в памяти вечер, но тот терялся в какой-то туманной дымке. Он помнил, что на ужин были его любимые блинчики, а потом они с женой, кажется, смотрели телевизор, но что именно смотрели, Сергей Дмитриевич припомнить не мог, не говоря уже о том, что было дальше.

"Господи, - подумал он, - как же я вымотался!

Скорее бы в отпуск! Буду лежать на диване и ничего не делать целый месяц, и пропади оно все пропадом! Надо же, до чего дожил: ничего не помню!"

Прихлебывая мелкими глотками утренний кофе и наслаждаясь неожиданным перерывом в боевых действиях, он вдруг услышал доносившиеся с лестничной площадки возбужденные голоса. Разговаривало несколько человек, и тон беседы все время повышался, но о чем идет речь, было не разобрать. Когда собеседники перешли на крик, Сергей Дмитриевич досадливо поморщился и поставил, чашку на стол.

- Черт знает что, - сказал он жене. - Ты все-таки права. Как только получу деньги, первым делом обобьем дверь. Орут, как на ярмарке, невозможно спокойно кофе выпить.

- Правда, - согласилась жена, орудуя у плиты. - Что это они, как с цепи сорвались?

- Пойду посмотрю, - решил Сергей Дмитриевич.

- Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, - рассмеявшись, напомнила жена. - Сходи, сходи, мне тоже интересно, да боюсь, котлеты сгорят.

Шаркая по линолеуму домашними шлепанцами, Сергей Дмитриевич вышел в прихожую, открыл дверь и выглянул на площадку.

На площадке было полно народу. Четыре из шести выходивших на нее дверей были распахнуты настежь, и полуодетые жильцы что-то оживленно обсуждали, собравшись в центре площадки. Помимо соседей по этажу Сергей Дмитриевич углядел здесь же зловредную бабку Веронику Ивановну с тринадцатого, нагруженную своеобычными авоськами с кефиром, хлебом и пустыми бутылками. Старушенция была суеверной и всегда выходила из лифта то на двенадцатом, то на четырнадцатом этаже, избегая нажимать кнопку своего. Она, как и следовало ожидать, разорялась больше всех, так что пронзительное старушечье карканье перекрывало голоса присутствующих, мешая разобраться, в чем дело.

Впрочем, Сергей Иванович понял, что к чему, очень быстро. Дверь квартиры номер сто шестьдесят пять, расположенная как раз напротив и до сих пор остававшаяся закрытой, объяснила ему все лучше всяких слов. Новенькая темно-вишневая обивка свисала с нее неопрятными клочьями, беззастенчиво выставляя напоказ белый волокнистый наполнитель. Невооруженным глазом было видно, что кто-то основательно поработал над ней бритвенным лезвием или очень острым ножом.

- А, Серега! - возбужденно приветствовал Шинкарева сплошь заросший черным курчавым волосом Паша Иваницкий. - Ты видал, чего делают, суки! Во всем подъезде двери пописали, говноеды!

- С жиру бесятся, подонки, - авторитетно заявила Анна Яковлевна из сто семидесятой, возмущенно тряся всеми подбородками сразу.

- Факт! - прорычал Иваницкий. - Поймать бы, козлов, и шкуры ихние поганые заместо обивки к дверям приколотить!

- Вот черт, - растерянно сказал Сергей Дмитриевич. У него вдруг заныли порезанные пальцы. - А я, дурак, расстраивался, что не успел...

- Да, - согласился Иваницкий, - тебе, брат, повезло.

- А может, он и порезал, - вставила свои пять копеек карга с тринадцатого этажа. - Чтоб, значит, ни себе, ни людям.

- Господь с вами, Вероника Ивановна, - пролепетал Сергей Дмитриевич, непринужденно засовывая правую руку в карман, - что вы такое говорите, в самом деле...

- Во дает старая кошелка! - восхищенно воскликнул Иваницкий. - Ты это брось, Ивановна. Серега - наш человек. Он сам строитель, знает, что почем. Может, это ты ночью развлекалась? Сама же вечно жалуешься, что бессонница мучает...

- Глаза твои бесстыжие! - заверещала Вероника Ивановна, громыхая стеклотарой, и пустилась в длинное перечисление недостатков Паши Иваницкого.

Сергей Дмитриевич вздохнул и аккуратно прикрыл дверь. Заперев замок на два оборота, он вынул из кармана правую руку и некоторое время стоял в прихожей, тупо разглядывая параллельные неглубокие порезы на подушечках пальцев и тихо радуясь тому, что не успел пожаловаться жене на неизвестно откуда взявшуюся травму. Испуга не было - видимо, его время пока не приспело. Шинкарев просто не мог поверить в реальность происходящего. Поверить можно было во что угодно: в самое нелепое совпадение, в полтергейст, в колдовство и гипноз, но не в то, что он, Сергей Дмитриевич Шинкарев, мог полночи перебегать на цыпочках с этажа на этаж, кромсая обивку чужих дверей. "Совпадение, - решил он наконец. - Это просто не может быть правдой, и значит, это - дурацкое совпадение.

Порезаться можно было где угодно, а двери полосуют постоянно, особенно в новых домах..."

Он тихо вернулся на кухню и сел на любимое место у окна. Кофе остыл и казался отвратительным на вкус.

Сделав глоток, Сергей Дмитриевич раздраженно оттолкнул чашку.

- Господи, - сказал он, - что за дрянь!

- Твой любимый сорт, - спокойно ответила жена. - Ну, что там стряслось?

- Какой-то идиот изрезал все двери в подъезде, - ответил Сергей Дмитриевич, снова придвигая к себе чашку. Кофе не лез в горло, но он решил, что не следует акцентировать внимание Аллы Петровны на своем дурном настроении.

- Выходит, нам повезло, - сказала жена. Она по-прежнему стояла спиной, но Сергей Дмитриевич готов был поклясться, что Алла улыбается. - Теперь у нас будет самая красивая дверь в подъезде.

- Да, - согласился Шинкарев.

- Кстати, - сказала Алла Петровна, - куда это ты ходил ночью? Я проснулась, когда ты вставал, но почти сразу же уснула. Живот болел?

- Да, - с вымученной улыбкой кивнул Сергей Дмитриевич, - скрутило что-то. Думал, мозги через зад выйдут.

- Сто раз тебе говорила: не пей сырой воды... В магазин сбегаешь?

- Непременно, - ответил он.

В магазин Сергей Дмитриевич ходить не любил, тем более, что на лестничной площадке все еще кипели страсти, но сидеть под проницательным взглядом жены было еще хуже. Он быстро оделся, сунул в карман кошелек и вышел из дома. Всю дорогу до универсама Шинкарев уверял себя в том, что оказался жертвой сумасшедшего совпадения, и весьма в этом преуспел. Настроение стало понемногу подниматься и было вполне безоблачным до тех самых пор, пока он, уже стоя в очереди в кассу, не полез в карман за кошельком. Кроме кошелька, в кармане было еще что-то, и Сергей Дмитриевич почти не удивился, когда это "что-то" оказалось початой пачкой бритвенных лезвий "жиллет"...

***

Сергей Дмитриевич вынул из пачки новое лезвие и вставил его в станок. Зря я это, подумал он, снимая со щеки полоску пены и ополаскивая бритву под струей горячей воды. Зря я ворошу старое. Все равно ничего не изменишь и не поправишь, да и дело, увы, не только в искромсанных дверях...

Осененный внезапно мелькнувшей мыслью, он положил станок на полочку и внимательно осмотрел руки: все-таки это был первый случай за два с половиной месяца.., первый случай на новом месте. Может быть, и здесь все начинается так же, как там?