Марина Серова - Кризис жанра

— Надеюсь, в милиции не сказали, что это самоубийство? — поинтересовалась я с иронией.

— Нет, сказали, что у нее было слабое сердце, — с горечью сказала Агеева. — Представляете, слабое сердце у здоровой двадцатилетней девушки! Да, признаю, что на улице тогда было жарко, но я же не упала там от сердечного приступа, хотя мне по возрасту положено, я на тридцать лет старше ее.

— Когда девушка к вам подошла, она не выглядела больной или перевозбужденной? — стала расспрашивать я клиентку. — Может, она хотя бы вскользь пожаловалась на недомогание?

— Нет, ничего такого не было, — возразила Агеева решительно, — выглядела отлично, живая, жизнерадостная.

— Ясно, — протянула я и уточнила: — А сколько времени прошло с момента, когда она попила сока, до предполагаемого сердечного приступа?

— Минут десять-пятнадцать, не больше. Разве сейчас вспомнишь? — пожала плечами Агеева. — Мы ели мороженое, разговаривали, и вдруг раз — и все… — Она замолчала.

Я же подумала, что случившееся с родственницей Агеевой сильно напоминает отравление курарином. Через десять-пятнадцать минут после приема наступает паралич всей мускулатуры, в том числе и сердечной мышцы. При вскрытии яд не обнаруживается, а доктор пишет, что причина смерти — остановка сердца. Чистая работа!

— Насчет смерти Екатерины надо еще кое-что выяснить, но по первому впечатлению у меня рождаются тревожные предчувствия, — сказала я вслух, — по-видимому, работают профессионалы. Как вы думаете, кто их мог нанять?

— Хм, тут и думать нечего, — хмыкнула Агеева, — мой племянничек Иван, конечно же.

— Это сын Глеба, вашего брата. — Я достала из портсигара сигарету и закурила.

— Да, он, — подтвердила Агеева, — очень нехороший человек, связан с бандитами, с их помощью пролез во власть, теперь — первый заместитель мэра города, отвечает за транспорт и дорожное строительство. Посмотрите, в каком состоянии в нашем городе транспорт и дороги, и все станет ясно. Про него уже сколько в газетах писали, собирались снять, а ему все нипочем. В октябре на выборы собирается идти, хочет пройти в областную думу. Он копия своего папаши. Глеб, пока его не сожгли на даче какие-то бандиты, держал в страхе весь город. Его банда такое творила, что просто держись! Потом он обнаглел настолько, что обокрал своих же. Глеба за это пристукнули, но денег не нашли. Из-за этого всякие уголовники терроризировали нашу семью еще около года. Несколько раз врывались ночью, обыскивали. Ужас, что было! Его сын Иван — такой же отморозок, якшается с урками, хоть сам в правительстве.

— Так, с ним все понятно. А больше у вас подозреваемых нет? — оборвала я ее тираду. — Скажем, дети Всеволода от бразильянки, да и сама бразильянка может подать в суд, чтобы оспорить завещание, а чтобы подстраховаться — нанять убийц.

— Нет, — покачала головой Агеева. — Вторая жена Всеволода умерла при родах, а других детей у него не было.

«С этим еще можно поспорить, что других детей не было», — подумала я, но вслух ничего не сказала.

— Я долго размышляла, кто бы, кроме Ивана, мог желать смерти Александру, но таковых не нашла, — сказала Агеева, тяжело вздохнув.

— Теперь решим другой вопрос, — предложила я. — Как вы хотите, чтобы я охраняла вашего племянника? Я имею в виду, находиться ли мне рядом с ним постоянно, или лишь сопровождать его на улице, при посещении каких-либо заведений, при встречах с кем-либо.

— Конечно же, я хотела бы, чтобы вы всегда находились рядом с ним, — ответила Агеева с легким раздражением, — убийцы могут проникнуть и в дом, и куда угодно.

— Значит, я буду жить здесь, у вас, — предположила я, но ошиблась. Агеева отрицательно затрясла головой, при этом в лице ее отразился испуг.

— Нет, нет, вы будете жить не здесь, а на квартире, где Александр жил с матерью. Я же в это время буду заниматься оформлением документов.

В комнату вошла домработница. Я подняла на нее глаза и увидела, кого она привела с собой. Наконец передо мной предстал Александр, двухметровый верзила с каким-то детским лицом и глупой улыбкой. За доли секунды я поняла, что у Александра не все в порядке с головой. В глазах светилось бесконечное удивление, а на шее болталась салфетка, перепачканная едой.

— Ой, — обернулась домработница и сорвала «слюнявчик» с шеи Александра. В ответ он сердито буркнул: «Отстань» — и легонько толкнул Юлю в грудь. Его тетя ахнула и вскочила с места. Судя по габаритам, парень обладал недюжинной силой, поэтому от его легкого толчка домработница полетела на пол и взвыла от боли. Падение домработницы испугало Александра больше, чем саму женщину. С побледневшим, перекошенным от ужаса лицом Александр бросился к Юлии, едва ли не рыдая:

— Тетя Юля, я не хотел, прости меня, пожалуйста! Я больше не буду.

— Саша, ну ты как медведь, — пожурила его Агеева. Верзилу замечание тети расстроило еще больше. Простирая руки к своей жертве, он всхлипнул, громко потянув носом.

— Саша, да все в порядке, уже не болит, — улыбнулась домработница через силу, только чтобы прекратить истерику великовозрастного малыша. Александр помог Юлии подняться, а Агеева, обращаясь ко мне, представила племянника:

— Это наш Саша, Евгения Максимовна. Он обычно не хулиганит и ведет себя послушно.

Чтобы показать, какой он послушный, Александр встал по стойке «смирно», спрятал мощные руки за спину и, опустив глаза, судорожно вздохнул, подавляя всхлип.

— А это Евгения Максимовна, Саша, она будет за тобой присматривать, — ласково обратилась Агеева к племяннику.

— Я особенный, — улыбаясь во весь рот, сообщил мне Саша, — так тетя говорит.

— А можно мы останемся с твоей тетей наедине? — сладким голосом, улыбаясь, сказала я Александру. — Пойди, Саша, погуляй, а тетя Юля покажет тебе что-то интересное.

Глаза домработницы удивленно распахнулись.

— Тетя Юля, быстренько покажите ребенку интересное, — сказала я все так же сладко, но зыркнула на домработницу так, что она мгновенно все поняла и вывела Александра из комнаты.

— Вы что, чем-то недовольны? — с невинным видом поинтересовалась Агеева, усаживаясь на диван. Я присела напротив и деловым тоном с примесью сарказма сказала:

— Да, легкое недовольство у меня вызывает умственное состояние вашего племянника. Кроме телохранителя, ему нужна сиделка и парочка санитаров, чтобы успокаивать, когда он разбушуется.

— Ну, не надо так драматизировать ситуацию, — отмахнулась от моих слов Агеева. — Подумаешь, случайно толкнул на ваших глазах домработницу. Вы же видели, как он раскаивался. Саша и мухи не обидит.

— Ладно, попытаюсь еще раз до вас достучаться, — произнесла я с нажимом. — Вот мы будем жить с ним вдвоем в квартире его матери, а кто будет нам готовить, стирать? Не проще ли мне поселиться здесь?

— Нет, Евгения Максимовна, на это я никогда не соглашусь, — непреклонно сказала Агеева и хлопнула в доказательство своей серьезности по дивану рукой. — Я, конечно, люблю Сашу, как родного сына, детей-то у меня никогда не было. Но я не хочу, чтобы меня прихлопнули из-за его наследства только потому, что я буду находиться поблизости. Понимаете, я просто боюсь, — в полных отчаяния глазах хозяйки появилось молящее выражение, — я боюсь смерти. Вы разве не боитесь?

— Боюсь, — подтвердила я, — иначе бы давно кормила червей.

— Саша рос по большей части у меня на глазах. Пока его мамаша пила, он приходил сюда, и мы играли, ходили в парк. Я даже учила его читать и писать. — Рассказывая, Агеева сдерживала слезы, стоявшие в ее глазах. — Но страх — такая вещь, что порой пересиливает любые чувства. То, как умерла Екатерина, до сих пор стоит у меня перед глазами. У нее было такое испуганное лицо! Оно каждую ночь преследует меня в кошмарах, и тогда я просыпаюсь и кричу посреди ночи. Когда Саша здесь, мне все время кажется, что по коридору крадется убийца или что кто-то затаился под лестницей…

Я слушала Агееву и думала, что помощь психиатра требуется ей даже больше, чем ее племяннику. Смертельно испуганная женщина на грани нервного срыва.

— Я оформляю бумаги на усыновление, — продолжала рассказ Агеева. — Я считаю, что смогу позаботиться о Саше намного лучше его родной матери. Договорилась с органами опеки, чтобы пока оставили его со мной. Но Иван, у него же повсюду связи! Он сказал, что оформит усыновление Александра на себя, чтобы я даже не совалась, иначе обещал меня урыть. Ему же нужны лишь Сашины деньги.

— А вы что же, от денег откажетесь? — съязвила я.

— Нет, конечно, но при чем тут это? — нахмурилась она.

— Ни при чем. — Я сделала вид, что изучаю огромную люстру из богемского стекла под потолком. Точно такая же была у одного знакомого антиквара, которого мне как-то пришлось охранять. За время работы с ним я узнала некоторые хитрости этого бизнеса и могла отличить подлинную вещь от грубой подделки.