Филипп Марголин - Ловкость рук

Дана отрицательно покачала головой. Ее выезды за пределы США ограничивались поездкой в компании Джека на Таити, куда он отправился по заданию редакции фотографировать моделей в купальниках, да еще одной совершенно ужасной неделей, проведенной в Акапулько в обществе одного копа.

— Жаль. Каир совершенно поразительный город, а базар Хан Эль-Халили — это нечто экзотическое, потрясающее, такого больше нигде не увидишь. Это целый лабиринт, заполненный толпами людей, ресторанчиками, кофейнями, закусочными и лавками, где что только не продается! И вот во время одной из таких поездок на базар Антуан заглянул в одну из лавок, где якобы продавались египетские древности. Большинство предметов были самыми откровенными подделками, но затем на полке в самом дальнем конце помещения Антуан вдруг заметил нечто интересное. Это был черного цвета скипетр без всяких украшений, но на нем виднелись углубления, где некогда могли находиться драгоценные камни. И что самое главное, он напоминал золотой скипетр, изукрашенный драгоценностями, — мой дед видел его в одном из музеев Константинополя. Жирар подозревал, что этот скипетр был всего лишь копией, однако было в этом изделии нечто завораживающее. И он купил его вместе с еще несколькими предметами, чтобы владелец лавки ничего не заподозрил. Ну а затем, вернувшись в гостиницу, сделал удивительное открытие.

— Так скипетр оказался настоящим? — предположила Дана.

Лоран кивнула.

— Под несколькими слоями черной краски дед обнаружил чистое золото. Но истинная ценность скипетра определялась совсем не золотом. Если Антуан нашел скипетр, врученный султаном Мехметом Геннадиусу, то эта вещь была поистине бесценна. Целых десять лет дед исследовал историю происхождения скипетра и вот, в результате, пришел к выводу, что, как принято здесь у вас выражаться, сделка получилась «стоящая».

— Но вы-то откуда все это знаете?

— Видите ли, во время одного из приездов в Париж Антуан женился на моей бабушке, Мари Левек. Мари была богата, ей принадлежали дома в Париже и Бордо. Они прожили вместе довольно долго, и плодом этого брака стала Паулин Жирар, моя мать. В моей семье сохранились письма, которые дед писал Мари во время своего пребывания в Турции. В одном из них говорится, что ему удалось обнаружить документы, подтверждающие, что скипетр настоящий.

И вот вскоре после получения этого письма Мари пришло уведомление из посольства Франции в Константинополе, где сообщалось, что Антуана Жирара убили. А затем вдруг на ее виллу в Бордо напали грабители, была также попытка проникновения в парижский дом нашей семьи. К счастью, скипетр был надежно спрятан — он хранился в сейфе, в подвале парижского особняка.

Когда к власти пришел Гитлер, Мари переехала в Америку к родственникам. Через какое-то время Паулин вышла замуж за моего отца, Пьера Лорана, тоже богатого французского эмигранта. Мари была очень умной женщиной, к тому же у нее имелись влиятельные друзья в правительстве. Она предугадала вторжение гитлеровских войск, знала, что французская армия слаба и не сможет оказать достойного сопротивления, а потому еще до начала военных действий успела переправить самые ценные свои произведения искусства в Америку. Ну и, разумеется, включила в этот список скипетр.

Во время пребывания в Нью-Йорке ее особняк несколько раз подвергался нападениям грабителей, и это при том, что там была установлена сигнализация и дежурили охранники. Она подозревала, что причиной этих налетов был скипетр, а вот доказать этого так и не смогла. И вот, уже после войны, Мари отправилась в отпуск в Европу, где ее похитили, а затем убили. Вскоре после этого произошло еще одно нападение на дом; полиция подозревала, что в этом случае не обошлось без предателя из членов семьи или слуг. Мари рассказывала моей маме историю скипетра, и пояснила также, где он спрятан. И когда мама пришла в указанное место, скипетра она там не обнаружила.

Еще ребенком я слышала множество историй о приключениях Антуана, часто упоминался и скипетр. А когда стала подростком, мама показала мне письма Антуана к Мари. И этот скипетр, и история Оттоманской империи меня просто заворожили. В колледже я страшно увлекалась историей, сделала даже несколько попыток узнать о местонахождении реликвии. Но все они оказались безуспешными. А потом как-то прочла в газете, что некий турецкий бизнесмен, сильно пострадавший от кризиса, распродает свою коллекцию произведений искусства на аукционе. Купила каталог, и среди прочих предметов там значился золотой скипетр. Был опубликован и его снимок, и он очень походил на описания мамы. Тогда я поехала в Нью-Йорк на этот аукцион, встретилась с организатором и представила ему свои доказательства того, что скипетр — краденая собственность. Но, видимо, они показались ему неубедительными, и он сказал, что нынешний владелец готов подать на меня в суд.

Я наняла адвоката, а затем вдруг выяснилось, что скипетр снят с аукциона. А вскоре до меня дошли слухи о частной сделке. И еще я узнала, что Отто Пикеринг, профессор, специализирующийся на древнем искусстве Оттоманской империи, признал аутентичность скипетра. И тут все следы оборвались.

— Вы говорили с этим Пикерингом?

— Я предпринимала неоднократные попытки договориться о встрече с ним, но всякий раз получала отказ.

— Так чего именно вы от меня хотите?

— Я очень боюсь, что скипетр пропадет, и уже навсегда. Надо действовать, причем быстро. Отто Пикеринг живет отшельником на острове неподалеку от западного побережья штата Вашингтон.

Лоран выложила на стол кейс, открыла. Внутри толстая пачка долларов, мобильный телефон и билет на самолет.

— Я купила билет первого класса на рейс до Сиэтла, вылет в полночь. И еще договорилась, чтобы вас на лодке доставили к острову. Можете вылететь прямо сегодня?

— Как-то слишком быстро. Если бы предупредили заранее…

— Мисс Катлер, если мы не проявим расторопности, скипетр исчезнет навеки. Двадцать пять тысяч долларов, что лежат в этом кейсе, призваны компенсировать любые ваши неудобства.

Дана перебирала в уме дела, которыми занималась. Большинство не такие уж и срочные, могут подождать. И, что самое главное, ни одно из них никак не связано с Константинополем, французскими археологами-авантюристами, базаром Хан Эль-Халили в Каире и таинственным золотым скипетром. Никакого сравнения нет и быть не может!

— Я лечу, — сказала она.

Лоран сидела напряженно, приподняв плечи и затаив дыхание. Но, услышав эти слова, заметно расслабилась и стала дышать полной грудью.

— Нет слов, чтобы выразить вам свою благодарность.

— Как мне потом связаться с вами?

— Мой номер вбит в память мобильного телефона. Телефон в кейсе.

— Еду домой собирать вещи. Позвоню сразу же, как только переговорю с Отто Пикерингом. − И Дана поднялась из-за стола.

Дождь лил как из ведра, капли барабанили по брезентовому навесу самодельной каюты рыбацкой лодки Эмилио Леона. Огромные волны накатывали одна за другой и били в борт. Дана Катлер сидела, крепко вцепившись пальцами в железные поручни, и изо всех сил старалась подавить тошноту, иначе пришлось бы распрощаться с легким завтраком, который она съела утром. Чуть раньше, в пятницу, она добралась до небольшого приморского городка в тридцати милях к северу от Сиэтла и поехала в доки, где заглянула в кафе. Вошла и сразу увидела капитана Леона, который сидел за чашкой крепкого черного кофе. На нем был бушлат и вязаная шерстяная шапочка. Нижнюю часть лица скрывала густая черная борода, на правом глазу красовалась черная повязка. Типичный пират, подумала Дана. Леону не слишком хотелось выходить в море в шторм, но деньги Марго Лоран заставили передумать, хотя отношение к этой затее осталось таким же. Вообще этот капитан был весьма немногословен, говорил лишь в случае крайней необходимости, да и то отделывался короткими лающими фразами или сердитым неразборчивым ворчанием.

Еще одна волна ударила в корму, лодка, резко накренившись, устремилась вперед, затем каким-то чудом выровнялась. Дана видела, как приближается эта волна, и вся так и сжалась от страха. В каюте было страшно холодно, насквозь продувал ветер; немного спасали лишь тяжелый бушлат и шерстяная шапочка, плотно натянутая на голову по самые уши. Она сидела, наклонившись вперед, щурясь, всматривалась в маленькое окошко и видела лишь серые полосы дождя. А еще временами видела, как огромные волны разбиваются о черные скалы, что походили на зубы динозавра, торчащие из глубин этого не прощающего ошибок моря.

Капитан увидел, куда она смотрит.

— Это остров. Исла де Муэрте.

— Остров Смерти?

— Стоит кораблю налететь на эти скалы, стоит моряку оказаться в воде, и ему конец.

Дана содрогнулась, живо представив, каково это — тонуть в ледяных бурных водах.