Фридрих Незнанский - Клуб неверных мужчин

— Помню этот случай, — наморщил лоб Меркулов, — исполнителю дали «вышку», организаторше убийств — семнадцать или двадцать лет. Скоро выйдет. Было громкое дело, отличившихся наградили. В те времена был востребован образ молодого талантливого милиционера.

— Можно подумать, он сейчас не востребован, — расхохотался Турецкий.

Меркулов отмахнулся.

— Возможно, я брюзгливый старик, но временами мне кажется, что нашим сильным мира сего уже ничегошеньки не нужно. У них есть все, а что до остальных… — Меркулов раздраженно сплюнул. — Уловил твою мысль, Саня. Первым шлепнули Пожарского… черт, как слышу эту фамилию, сразу представляю памятник.

— А я котлету, — хихикнул Турецкий.

— Он и был целью. А потом произвел два отвлекающих убийства. Полный бред, согласись. Зачем валить двоих?

— А одного мало.

— Бред, — повторил Меркулов. — С тем же успехом основной мишенью мог быть журналист.

Или художник. Это сложный и неверный путь, Саня. Два сбивающих с толку убийства… ну, ты и нагородил. Вроде не пьяный. Описанный тобой случай редок в криминальной практике, он из рода беллетристики. В жизни все проще. Нужно искать связь между жертвами, и тогда выйдем на организаторов и исполнителей убийств.

— Так ищите. Куда уж проще?

— А сложность заключается в том, — Меркулов трагически закряхтел, — что между жертвами нет никакой связи.

— Ой ли? — засомневался Турецкий.

— Зуб даю, — поклялся Меркулов, — лучшие сыщики столицы не нашли между ними ничего общего. Никаких пересечений в жизни и работе… В чем дело, Саня? Тебе не понравилась фраза «лучшие сыщики столицы?» Прости, я имел в виду четвертый отдел МУРа. О чем это я? Абсолютно никакой связи. По работе… гм, знаешь, эти люди не только вращались в разных сферах, но и проживали на разных планетах. В чем могли сойтись чиновник, журналист и художник?

— Да в чем угодно, — Турецкий фыркнул.

— Теоретически могли, — допустил Меркулов, — но этого не было. У каждого свой бизнес, своя ответственность. Семьями не дружили, общих женщин не выявлено. Общие пороки? Пьянка, игра, пристрастие к женщинам? Ноль. Пороки у каждого свои. Журналист был не прочь поволочиться за женщинами, чиновник Пожарский пару лет назад в обстановке строгой секретности проходил курс лечения в наркологической клинике — освобождался от тяги к спиртному. Художник Кошкин в 2004-м переживал тяжелый творческий кризис, подсел на игровые автоматы. Глупости это, Саня. Обычные люди. Проживали в разных плоскостях, никогда не встречались.

— Глупости — это твои слова, — возразил Турецкий. — Либо мы имеем дело с преступлением нового типа… шучу, не подпрыгивай, либо между господами-жертвами имеется определенная связь. «Лучшие сыщики Москвы» эту связь не выявили, потому что никакие они не лучшие.

— Вот-вот, — встрепенулся Меркулов, — думаешь, почему я здесь? Ты должен выяснить, что именно связывает Кошкина, Пожарского и Эндерса, и почему их всех за это поубивали. Неплохо бы заодно узнать имя убийцы.

— Блестящая перспектива, — восхитился Турецкий. — Может, заодно его задержать и собственноручно доставить в ближайшее отделение милиции?

— А вот превышать полномочия не советую. Для этого существуют специально обученные люди. Сейчас я накорябаю тебе несколько телефонов… — Меркулов, кряхтя, полез за блокнотом. — Руководство выделило в помощь двух работников. Следователь прокуратуры ЦАО Нагибин Олег Петрович — он курировал дело Пожарского, пока в него не вмешались федералы, и молодой сотрудник из отдела дознания Северо-восточного округа по фамилии Виллис.

— Прибалт, — вздохнул Турецкий, — очередной горячий парень? Еще и сопливый. Посолиднее выделить никого не могли?

— К твоим услугам спецназ, — хихикнул Меркулов, — в любое время суток. Обращайся, не стесняйся. А оперуполномоченный по фамилии Виллис, между прочим, невзирая на возраст, очень толковый и перспективный работник. Это он, покопавшись в сводках, обнаружил аналогию между убийствами Кошкина и Эндерса, связался с Нагибиным и внес сумятицу в дело Пожарского, после чего все три убийства выделили в отдельное производство и отнесли к разряду глухарей в связи с нехваткой мозгов и умения.

— Очень перспективный работник, — согласился Турецкий и дождался, пока Меркулов «нацарапает» телефоны, забрал бумажку.

— Свяжись с ними завтра. Можешь учинить смотрины прямо у себя на хате. Ведь Ирина с утра уйдет на работу?

— А я не уйду?

— Не уйдешь, — хохотнул Меркулов. — У тебя теперь одна работа. Ну, будь здоров. И не забывай, коллега, что Большой Брат свысока внимательно за тобой наблюдает…

Жену Ирину после недолгих поисков он обнаружил в ванной комнате. Она внимательно разглядывала себя в зеркале, трогала моршинки в уголках глаз, проверяла на ощупь волосы. Он подошел, обнял ее сзади. Удивительно, как она пришла в ванную без своего ноутбука.

— Не могу понять, — пожала плечами Ирина, — мои волосы блестят или лоснятся?

Он закопался в ее волосы, глубоко и трагично вздохнул.

— Можешь не продолжать, — супруга фыркнула, — знаем мы эти тонкие способы пробраться в мои трусики. Подожди, я отойду от зеркала. Не могу уже это видеть…

— В зеркале все прекрасно, — возразил Турецкий.

Она засмеялась.

— Как сказала пожилая французская проститутка, в молодости у меня было гладкое лицо и мятая юбка. Теперь — наоборот. Ладно, — она отстранилась от своего отражения, — рассказывай, какую свинью подложил тебе Меркулов.

Подписку о неразглашении «особо секретной информации» он не давал, поэтому выложил все без утайки.

— Бедненький, — Ирина погладила его по голове. — Ну, ничего, в какие только запутки нас с тобой ни заносило. Выкрутимся. Главное, что ты останешься в Москве, а не поедешь в замшелую Тмутаракань, как это было в начале мая. Будешь нормально питаться, спать дома, а не в отстойных клоповниках, будешь выслушивать мои мудрые советы… Ведь ты же будешь держать меня в курсе своего расследования? — она погладила его по щеке. — Пойдем в кроватку, милый.

— Минуточку, — вспомнил Турецкий. — Я должен сделать срочный звонок одной необычной женщине.

Ирина засмеялась.

— А так хорошо начиналось.

— Это еще цветочки, — проворчал Турецкий. — После звонка необычной женщине, мне придется позвонить двум обычным мужикам, а вот это уже полностью выводит меня из равновесия…

Он долго вспоминал, куда засунул просроченную карточку гольф-клуба, на которой писал телефон. Снял трубку в гостиной.

— Евгения Геннадьевна? Добрый вечер.

— Ночь почти, — проворчала женщина на другом конце линии. — Кто это?

— Прошу простить, Турецкий беспокоит.

— Александр Борисович? — женщина страшно удивилась, даже голос у нее стал другим. — А что, собственно говоря?..

— Вы нашли человека, согласного взяться за расследование обстоятельств гибели вашего жениха?

— Нет… Признаться, после визита в агентство «Глория» я отчаялась чего-то добиться, поехала домой. Я не знаю, к кому мне обратиться…

— Вы еще не передумали нанять сыщика?

— Нет, но…

— После вашего ухода, Евгения Геннадьевна, я долго думал над нашим разговором. Я согласен взяться за ваше дело.

— Правда?… — в горле у нее заклокотало. — А что вас вынудило изменить свою точку зрения, Александр Борисович?

— Вас действительно это волнует?

— Нет, но…

— Вот и прекрасно, Евгения Геннадьевна. Давайте считать, что мы пришли к обоюдовыгодному соглашению. Я постараюсь прояснить обстоятельства и решу, что можно сделать. Обязательно с вами свяжусь, и мы решим процедурные и финансовые вопросы. Предложенная сумма меня устраивает. Но вы не должны меня торопить, навязывать свои условия и тому подобное. Договорились?

— Ой, Александр Борисович, я вам так признательна, я очень рада… Разумеется, вы продиктуете свои условия.

Он отключил трубку и потерся подбородком о щеку жены, которая подкралась сзади.

— А что за деяние имело место, Шурик?

— Стыдно, — признался он, — угрызения совести терзают. Но самый страшный ужас после потери близких, — перспектива работать бесплатно. Потерпи, родная, мне придется еще выдернуть из постели двух рассерженных мужчин…

Следователь Нагибин производил впечатление робкого, затурканного интеллигента, смотрел исподтишка, нервничал, постоянно похлопывал себя по карманам, протирал очки, приглаживал редкие волосинки. Уже полчаса Турецкий томился в компании этого беспокойного человека и, тоже чувствуя нервозность, беспричинно злился и поглядывал на часы. «Молодой и перспективный» работник отдела дознания нагло опаздывал.

— Кофе хотите, Олег Петрович?

— Спасибо, кофе не пью, — отмахивался следователь.

— Цвет лица бережете?