Сигнал из прошлого - Мила Бачурова

Отодвинул стакан, напряженно спросил:

– Что?

– Тут к вам мужчина. Говорит, что из полиции…

Денис сглотнул. Рука судорожно дернулась в сторону мобильника. Взял телефон, потом, подумав, отложил. Звонить адвокату – означает продемонстрировать, что ему есть что скрывать. Нет. Ни в коем случае. Он порядочный, законопослушный человек. Он понятия не имеет, чем может заинтересовать полицию.

– Из полиции? Что ж, таким гостям отказывать не принято. – Денис сделал над собой усилие, постарался, чтобы голос прозвучал шутливо. – Приглашай.

– Хорошо. – Таня положила трубку.

Через несколько секунд в дверь постучали. Дежурно, уверенно, давая понять, что разрешение войти – чистая формальность. Вошел молодой мужик в штатском, лет тридцати или чуть больше. Поверх толстовки и джинсов – кожаная куртка, на плече – плоская сумка, в каких обычно носят ноутбуки. В руке вошедший держал развернутое удостоверение.

– Добрый день. Старший лейтенант Никитин, уголовная полиция.

– Добрый день. – Денис поднялся из-за стола, перегнулся, пожал протянутую руку. – Мне представляться, полагаю, не нужно?

– Обязательно нужно. Белов Денис Валентинович?

– Он самый.

– Документы предъявить можете?

– Разумеется.

Денис подошел к стоящей в углу кабинета вешалке, вынул из внутреннего кармана пальто бумажник. Открыл, протянул лейтенанту Никитину. Тот заглянул в паспорт, кивнул:

– Спасибо.

– Таня не предложила вам раздеться?

– Нет. Растерялась, видимо.

– Видимо, – улыбнулся Денис. – Не каждый день у нас такие гости. – Кивнул на вешалку: – Прошу. У меня тут жарковато.

– Благодарю. – Лейтенант Никитин снял куртку, пристроил на вешалку.

Денис заметил, что куртка мокрая – дождь не прекращался с самого утра. Значит, парень пешком, не на машине. Невысокого полета птица – это, впрочем, и по званию ясно. Что ж, уже хорошо.

– Чай, кофе?

– Ничего не нужно, спасибо. У меня к вам несколько вопросов.

Никитин по-хозяйски оглядел кабинет, без спроса присел в кресло для посетителей, стоящее перед столом Дениса. Из сумки для ноутбука вытащил блокнот.

– Когда вы в последний раз видели Ирину Конюхову?

– Кого, простите? – удивился Денис.

– Конюхова Ирина Валерьевна, – терпеливо повторил Никитин, – девяносто восьмого года рождения. Работала продавцом в вашей торговой точке по адресу улица Крупской, дом тринадцать. Когда вы ее видели в последний раз?

– Да, честно говоря, сомневаюсь, что вообще ее видел… То есть, – поправился Денис, – я хочу сказать, что, может, конечно, и видел, но не помню ни лица, ни имени. У меня шесть торговых точек, продавцы нередко меняются. А почему вы спрашиваете? Что случилось?

– Ее обнаружили утром шестого апреля в Реадовском парке. Убита.

Денис молча смотрел на оперативника, не в силах сказать ни слова. Мысли, одна за другой, рождались и умирали, не успев обратиться в слова.

Как расценил молчание Никитин, неизвестно, его гладко выбритое лицо не выражало никаких эмоций. Подождав и, очевидно, придя к выводу, что комментариев от Дениса не дождется, он снова открыл сумку и вытащил стопку фотографий. Неторопливо принялся раскладывать на столе перед Денисом.

Лесной массив. Голый, ни листка, ни травинки – снег сошел недавно. На земле под деревом сидит молодая женщина с перерезанным горлом. Голова женщины запрокинута, свитер под распахнутым желтым плащом густо залила кровь. Денис почувствовал подступающую тошноту, прижал руку ко рту.

Лейтенант Никитин внимательно за ним наблюдал. И вдруг резко спросил:

– Где вы были в ночь на шестое апреля?

– На шестое апреля? – повторил Денис.

Суть вопроса понял не сразу. Он не мог отвести взгляд от фотографий. Пытался – и не мог. Шестое или двадцать шестое, апреля или января – сейчас все было едино. Даты не желали обретать привязку к реальности.

– Сегодня седьмое, – сказал Никитин. – Шестое, соответственно, было вчера. Так где вы находились прошлой ночью?

– Дома. Где еще я мог находиться?

– Понятия не имею. – Никитин развел руками. – Потому и спрашиваю. Кто может подтвердить, что вы были дома?

– Жена. Дочь… Да кто угодно, господи! Вот уже много лет я не бываю по ночам нигде, кроме собственного дома.

– Даже в отпуск не ездите?

– Что, простите?

– Ну, вы сказали, что вот уже много лет нигде не бываете. То есть, не ездите ни в командировки, ни в отпуск?

– Не цепляйтесь к словам! – рассердился Денис. – Езжу, разумеется. Но это ведь не то, что вас интересует.

– Меня интересует ночь на шестое апреля.

– Я уже сказал. Я был дома! Могу узнать, почему вы спрашиваете именно меня?

– А кого, по-вашему, мы должны спрашивать?

– Не знаю, это не моя работа. Но в моем представлении работодатель – последний человек, к которому стоит обращаться с подобным вопросом, тем более что мы даже не были знакомы лично. Опрашивайте подруг этой девушки, родственников. Я-то здесь при чем?

Плохим выходил разговор. И плохим был взгляд следователя. Цепкий, внимательный, изучающий.

Денис понимал, что должен вести себя ровнее. Не должен психовать, невинные люди так себя не ведут! Но ничего не мог с собой поделать. Взгляд будто магнитом тянуло, он возвращался и возвращался к фотографиям.

– Друзей и родственников мы уже опросили.

– Безрезультатно, видимо?

– Увы. Теперь идем, так сказать, широким кругом.

– В моем случае вы определенно промахнулись. – Денис постарался улыбнуться. – Эту девушку я не знал, гулять ночами в парках не имею привычки. Если понадобится, можете опросить моих жену и дочь, проверить камеры с подъезда.

– Если понадобится, мы проверим все, – без тени улыбки пообещал Никитин. – И еще один вопрос. Вы в последнее время ничего необычного не замечали?

Денис едва сдержал истерический смешок.

Ничего! Ровным счетом ничего.

Фотографии окровавленных ножей в почтовом ящике, пропажа часов из квартиры, запертой на все замки, – совершенно обычное дело.

Он покачал головой:

– Нет. Не замечал. Работа, дом – все, как всегда.

– Что ж, на нет и суда нет. – Никитин поднялся. – Если припомните или вдруг увидите что-то необычное или настораживающее – свяжитесь, пожалуйста, со мной. – Он протянул визитную карточку с именем и номером телефона.

– Непременно.

– Всего доброго.

Никитин собрал со стола фотографии, закрыл блокнот – в который, кажется, не записал ни слова, – надел куртку и ушел.

Когда за следователем закрылась дверь, Денис опустился в кресло и мысленно сосчитал до десяти. Десяти секунд обычно хватает раздолбаям или хладнокровно-расчетливым тварям, чтобы вернуться, потому что они что-то забыли. Или притворились, что забыли.

Но дверь не открывалась.

Денис опустил голову, обхватил ее ладонями и постарался глубоко дышать.

Голова шла кругом. Казалось, руками ее не удержишь.

Убийство. Реадовский парк. Пропавшие часы – на фотографиях, которые показывал следователь, Денис их не видел, но это ведь ничего не