Последние поручения - Куив Макдоннелл

с парфюмом, чтобы перебить скипидарную вонь. Вместо делового костюма она была вынуждена надеть потрепанные джинсы и толстовку с капюшоном, валявшуюся в шкафу с тех пор, как они красили офис — и который теперь, кстати, надо перекрашивать.

— Итак, вы участвуете в запутанной войне идиотских розыгрышей в стиле «Денниса-мучителя»[9] против другого детективного агентства…

Бриджит снова кивнула.

— И поскольку все началось с инцидента, после которого я перестала верить Полу, из-за чего мы чуть не расстались…

Доктор Райт отзеркалила кивок Бриджит:

— Теперь вы не можете эту ерунду прекратить.

Бриджит откинулась обратно на диван и вздохнула.

— Вот именно. Такое чувство, что из-за того, что я не поверила ему тогда, я не могу не поддержать его теперь — даже несмотря на то, что это серьезно подрывает наш бизнес.

— Полный бардак…

— Спасибо за блестящее прозрение, док.

— Ну а чего вы от меня хотели? Вы мой пациент, и — я скажу сейчас то, что никогда никому не говорила, — мне кажется, в данной ситуации вы единственная нормальная среди чертовых психов.

— Сама знаю. Вот почему во мне так много сдерживаемого гнева.

— И именно поэтому вы так агрессивно настроены ко мне?

— Ну, вы тоже ужасно бесите.

— Взаимно, сестра! А знаете, это может стать совершенно новой отраслью психологической терапии — терапией ярости! Отличный получится заголовок. Я могу написать об этом книгу.

Доктор Райт встала, подошла к столу и записала название, чтобы не забыть.

— Учитывая скорость ваших разводов, я думаю, вас ждет большой успех.

Доктор Райт выдвинула ящичек стола и достала оттуда бутылку красного вина и два пластиковых стаканчика.

— Ваши бы слова да Богу в уши.

Она подняла бутылку, и Бриджит кивнула.

— Значит, вы с Полом равноправные члены в совместном бизнесе по оказанию детективных услуг?

Бриджит заметила ударение, с которым Меган произнесла слово «члены».

— Ну, я, Пол и Банни.

— ЧЗХ этот Банни?

А еще Бриджит ненавидела тех, кто начинал говорить аббревиатурами.

— Банни Макгэрри. Наш третий партнер. Правда, он не часто с нами бывает. Из «Дела Жаворонка» он вышел совершенно разбитым.

«И психически больным», — подумала Бриджит, но не сказала вслух, сочтя, что это будет похоже на предательство.

Она не очень давно знала Банни, однако достаточно, чтобы понять: пережитое серьезно ударило по его здоровью. Он провел десять дней во тьме, прикованным к стене и в полном одиночестве — если не считать ежедневных жестоких избиений. И будто этого мало, в довершение ему прострелили ногу. Большинство людей не пришло бы в себя и после половины таких издевательств. Банни не походил на большинство, но это не означало, что он неуязвим. Последнее время — в тех редких случаях, когда она видела его, — он выглядел отстраненным и непохожим на самого себя. И к повседневным делам частного детективного агентства он не проявлял больше особого интереса.

Доктор Райт протянула Бриджит пластиковый стаканчик с вином:

— Земля вызывает Конрой. Вы перестали вдруг говорить и принялись смотреть вдаль.

— Простите.

Райт скинула туфли и забралась с ногами в кресло со стаканчиком вина в руке.

— Окей. Итак, гипотетически говоря, вы хотите снова сойтись с этим Полом?

— Честно говоря, не знаю. В смысле… — Бриджит нервно поковыряла краску на руке, в которой держала вино. — Мне не очень везло с отношениями. Я чуть не выскочила замуж за человека, который, как оказалось, трахал все, что могло шевелиться. Тогда я познакомилась с парнем, который не только не начал приставать ко мне, чего я ожидала, но и впоследствии спас мне жизнь.

— Серьезно?

— Ну да. Правда, я его тоже один раз спасла. Хотя, кажется, даже два раза. И это не считая того, как мы впервые по-настоящему познакомились.

— И как же?

— Я попросила парня об услуге, после чего его чуть не зарезал больной старик.

Бриджит осушила стаканчик до дна, и доктор Райт наклонилась, чтобы налить еще.

— Ну, у меня случались свидания и похуже.

— А еще это дело, которым я зарабатываю теперь на жизнь. Я имею в виду работу частным детективом. Я-то думала, все сведется к поиску потерянных близких и привлечению мудаков к ответственности, а оказалось — нет. Сплошные сомнительные страховые претензии, а также всякие личности, бегающие трахаться на сторону. Без обид.

— Принято.

— М-да, тут поневоле разочаруешься в человечестве… — доктор Меган Райт издала долгое и громкое презрительное фырканье.

Бриджит развернулась, чтобы увидеть ее лицо.

— Не поняла?

— Простите, не удержалась, — доктор Меган Райт фыркнула еще раз — дольше и громче прежнего.

— Поверить не могу, что вам платят за это деньги.

— Ради всего святого, ну послушайте себя! Вы рассуждаете как какая-нибудь недалекая экзальтированная малолетка, которая только что узнала, что жизнь несправедлива. Сколько вам — тридцать восемь?

— Тридцать два!

— Вот именно, и вы не становитесь моложе. — Немного красного вина пролилось на ковер доктора, когда та принялась жестикулировать. — Позволь рассказать, что такое любовь — это как война с террором!

— Окей…

— Заткнись, дай закончить мысль. Я знала одного парня из отдела по борьбе с терроризмом в Лондоне.

— То есть трахалась с ним…

— Вообще-то нет! — торжествующе воскликнула доктор Райт, но затем застыла, и выражение ее лица изменилось. — Так, погоди. Кажется, если подумать, был один разок…

— В самом деле?

Доктор Райт нетерпеливо отмахнулась от Бриджит:

— Он сказал, что проблема в том, что службы безопасности должны каждый раз все делать правильно. А террористам достаточно сделать правильно один раз.

— Ничего не поняла.

— Жизнь — служба безопасности, и мы в ней… — еще одна капля вина пролилась на ковер, — террористы. Нам нужно угадать только раз. А потом бабах — и счастье до конца дней.

— Похоже на очень странную версию идеи «вы должны перецеловать кучу лягушек».

— Заткнись! Я медицинский работник, и я понимаю, о чем говорю. Уволь его или трахни — в любом порядке, каком захочешь, но прими решение прямо тут!

— Я не могу его уволить.

— Ну конечно можешь. Кто ваш третий партнер — Банщик?

— Банни.

— Ага. Вот он пусть и уволит.

Бриджит покачала головой:

— Боюсь, док, это совершенно другой уровень безумия.

Пол держался предельно осторожно, возвращаясь из туалета. Паб «У Фелана» был не тем заведением, где бы вам захотелось задеть чей-нибудь не очень трезвый локоть. Большинство пабов гордятся своей уютной обстановкой или неповторимой атмосферой, но «У Фелана» гордиться было нечем. Все, чем он обладал, лишь намек, а точнее сказать, прямая угроза насилия. Это было то место, где вы бы решились пить только в том случае, если бы двери всех остальных заведений оказались для вас закрытыми. Или закрылись бы