Судьба уральского изумруда - Алина Егорова

Вот и в этот раз слова Прокопия Скуратова о предстоящей удаче, что порадует глаз, воплотились полностью. К полудню Яков Васильевич и думать забыл про малахольного Прошку и его странные предсказания. Что ему, директору большого производства, помнить про юродивого, когда голова забита делами. Ему доложили, что на рынке крестьяне продают «худые зеленоватые аквамарины». Один из таких «аквамаринов» и доставили Якову Васильевичу для опознания, поскольку Коковин отлично разбирался в камнях.

– Что за диво! – воскликнул Коковин. По характерным особенностям директор определил, что это никакой не аквамарин, а самый доподлинный изумруд.

Яков Васильевич немедленно распорядился разыскать крестьян, продававших эти камни, и узнать, где они их нашли. Выяснилось, что наткнулся на «худые аквамарины» смолокур Максим Кожевников. Он добывал в лесу смолу и в корнях вывороченного дерева обнаружил несколько зеленых кристаллов. Это случилось недалеко от реки Токовая, рядом с Екатеринбургом, куда впоследствии вместе с Кожевниковым и выехал Коковин. Невзирая на январский холод, директор гранильной фабрики лично осмотрел место обнаружения драгоценных камней. Наряду с обычными работниками Яков Васильевич долбил мерзлую землю, хоть мог этого не делать. Коковиным двигал азарт первооткрывателя, когда от предвкушения находки горят глаза и не чувствуется ни холода, ни голода, ни усталости. Через два дня непрерывной работы он наткнулся на изумрудную жилу.

Коковин не верил своим глазам – найденные минералы были великолепны: крупные, прозрачные, густого зеленого цвета. Несомненно, это были камни берилловой группы, но такой насыщенности цвета изумрудов Яков Васильевич еще не встречал. Оказалось, что это свойственно только уральским камням благодаря высокому содержанию железа и хрома.

По возвращении в Екатеринбург Яков Васильевич вдохновенно принялся за огранку добытых камней. Талантливый камнерез, создавший не одно изделие, украсившее императорский дворец, Коковин получал удовольствие от работы руками, особенно с таким превосходным, но капризным материалом. Огранять изумруд оказалось нелегко, любое неточное движение оборачивалось трещинами или сколами. Ограненные камни он отправил с курьером в Санкт-Петербург, где находка привела в восторг Николая Первого и вызвала настоящую сенсацию среди его окружения. Столичные ученые мужи подтвердили: это действительно изумруды, да еще какие! Таких изумрудов в мире по своей красоте и качеству еще не находили. Это событие положило начало добыче изумрудов в Российской империи. Прежде мир знал лишь колумбийские, египетские, бразильские, австрийские и афганские изумруды. Российские изумруды отличались чистотой и насыщенностью цвета, а также наименьшим количеством дефектов, что делало их престижными и притягательными. О таких драгоценностях мечтали любые иностранные правители – они предлагали наладить торговлю уральскими самородками, что, несомненно, пополнило бы российскую казну. Однако император от столь заманчивого предложения отказался и запретил вывозить изумруды из страны и лишь на свое усмотрение иногда дарил их иноземным послам.

По указу Николая Первого Максим Кожевников был награжден большой денежной премией, а директора Екатеринбургской гранильной фабрики представили к ордену. В Петербурге продолжали праздновать грандиозный успех. Потеснив пользующиеся популярностью в ту пору аквамарины, изумруды тут же вошли в моду. Каждая дама из высшего общества желала иметь украшения с восхитительными зелеными камнями; не отставали и мужчины – они заказывали себе роскошные перстни с уральскими смарагдами. Кабинет Его Императорского Величества издал указ, согласно которому Екатеринбургской гранильной фабрике надлежало провести поиски новых месторождений изумрудов и немедленно поставлять самородки ко двору.

Первый прииск, открытый Кожевниковым и Коковиным, назвали Сретенским. Он дал множество огромных по величине и качеству прекрасных изумрудов. Спустя два года крестьянами Корелиным и Голендухиным был открыт новый прииск, названный Мариинский. Это был звездный час Якова Васильевича Коковина. Он проживал одни из своих счастливейших лет и не подозревал, какие испытания готовит ему судьба.

Наши дни. Игорь

Легко сказать, поговори с сестрой. Легко сказать, убеди поделиться. На эту жирную рожу противно смотреть! Сразу видно, что своего не упустит.

Игорь Потапов воплотил намеченный матерью план лишь отчасти: он приехал в Санкт-Петербург. На деньги матери, разумеется, поскольку свои у него долго не задерживались, а Зоя, привыкшая экономить и откладывать на черный день, скопила небольшую сумму. В Петербурге Игорь собирался поселиться по-родственному у сестры. С детства он усвоил мысль, что ехать можно лишь туда, где будет, у кого остановиться. Поэтому в их семье ценились знакомые, проживающие в курортных городах и в столице. Связь с полезными знакомыми поддерживала Зоя. Она присылала им поздравительные открытки, иногда звонила, чтобы поговорить ни о чем. Цель была одна – когда-нибудь к ним приехать или попросить выслать что-нибудь, чего у них, по мнению Зои, полно и обойдется дешевле. К родственникам обращаться с просьбами и останавливаться у них, в представлении Зои, можно было по умолчанию, но все равно, перед тем как приехать, Зоя предпочитала для верности подмаслить.

В этот раз Зоя решила, что задабриванием сестры займется Игорь, а она и так проделала немало работы: разузнала у Лидии адрес Алевтины, и что она побывала в Соломине. С остальным мальчик должен был справиться сам – столько лет его учила!

Выйдя из вагона на платформу Витебского вокзала, Игорь бодрым шагом направился в город. Он никогда раньше не бывал в Петербурге, что не мешало ему хорошо ориентироваться – толпа сама несла его в нужную сторону. Игорь предварительно изучил маршрут до дома Алевтины: четыре остановки на трамвае и пешком около трехсот метров.

Ходить Игорь любил – привык, потому что всегда жил без автомобиля. Это он считал своим преимуществом. У него удивительным образом получалось преподносить свои недостатки в качестве достоинств, часто без всякой логики, добавляя к ним оправдательное «зато»: «Я не богат, зато не ворую», «временно не работаю, зато не курю».

До нужного дома на Боровой улице Игорь добрался быстро, и тут его ждало первое разочарование: вход под арку дома Алевтины преграждала решетка, а вокруг никого, кто бы мог ее открыть. Игорь потянулся к телефону, но руку тут же отдернул – пусть его приезд будет сюрпризом. На самом деле Игорь не знал, что сказать сестре. Когда предстояло озвучить просьбу, его решительность вмиг улетучилась. Немного подумав, Игорь решил, что, увидев его на пороге, Алевтина сама все поймет, так что ничего говорить и просить не придется.

За все время, пока Игорь ждал сестру – в сквере напротив ее дома, во дворе, на лестничной площадке – везде, он несколько раз принимал решение плюнуть на затею с изумрудом; дважды высказал матери по телефону свое недовольство и получил от нее