Наталья Солнцева - Золотой гребень для русалки

Витек оставил свой пост на товарища и спустился вместе с Астрой в кабинет. Он отвечал на вопросы сухо, осторожно, словно ожидая подвоха.

— Ты москвич?

— Не-а… Приезжий. Из Смоленска.

Астра присмотрелась к нему поближе — хитрые глаза, нос с горбинкой, черные волосы, отросшая щетина. Сильного волнения не заметно. Вид скорее усталый, сонный, чем встревоженный.

— Ты был раньше знаком с кем-нибудь из девушек-«русалок»?

— До вчерашнего дня? Нет. Откуда?

— Про раскопки слышал что-нибудь?

— Какие еще раскопки?

Ледяной мрак стремительно опустился на дом и парк, ветра не было, редкие снежинки пролетали в черноте, как серебристые мотыльки. Шторы на окне кабинета были подняты, и парень смотрел не на собеседницу, а мимо, в немое лицо ночи за стеклом.

— Значит, ты ничего не копал?

— Я? Нет, не копал…

— А другие?

— Только по строительству — траншею для труб, дренажные канавы. Еще осенью. Зимой земля твердая, как камень.

— А колодцы?

— Колодцы копала специальная бригада. В начале лета. Здесь на глубине — плывун… чуть кольца не снес. И ключи бьют. Не успели выкопать, чистить пришлось. Потом еще и еще. Там, где стыки, вода дыры промывает и наносит песок и глину, — охотно принялся объяснять парень. — И вообще, тут всякие аномалии.

— Какие аномалии?

— Разные. То воды в колодцах полно, то вдруг ушла куда-то… Насосы без конца ломаются. Ведро опустишь, а его будто дергает кто. Как-то раз оборвалось ведро, и с концами. Не нашли.

— Ты сам видел?

— Не я, другие говорили. Может, и придумали спьяну. Печник у нас был, так он по воду боялся ходить. Русалки ему мерещились. Один колодец и правда называется «русалкиным». Надо скважину бурить артезианскую, — вздохнул Витек. — Воды для дома много нужно, а зимой колодцы как чистить? Петрович говорил хозяину про скважину, тот согласился. Летом сделают.

— Петрович — это кто?

— Прораб наш.

— Когда колодцы копали, ничего подозрительного не заметили?

— Не я же их копал…

— А чистить тоже бригада приезжала?

— Раз — бригада, а потом они были заняты на другом объекте, нам самим чистить пришлось. Мне и Толику. Он немного понимает в этом: у него отец всю жизнь колодцы копал. Другие боялись туда лезть, вот Петрович нас и уговорил.

— Значит, вы оба колодца чистили?

— Ну, да, в разное время.

— Как это делается? Можешь мне рассказать?

Удивление Витька росло с каждым вопросом. Он решительно не понимал, почему эту дамочку интересуют колодцы. Девушка ведь не в колодце утопилась, а в лесу замерзла.

— Как-как, обыкновенно. Воду выкачали, потом оделись потеплее, сверху резиновые костюмы натянули, спустились вниз, на дно. Вернее, Толик спустился, а я сверху помогал. Он в ведро жижу набирал, я поднимал и выбрасывал. Так и чистили. Не до конца, правда…

— Что-то случилось?

— Толик испугался и выбрался оттуда. Говорил — дно зыбкое, того и гляди засосет. И вода вдруг начала прибывать по-сумасшедшему.

— Это был «русалкин колодец»?

— Ну да…

— Когда вы его чистили?

— Поздно, в конце ноября, кажется. Сначала сильно похолодало, а потом неожиданно наступила оттепель, снег растаял. Петрович говорит: «Лезьте, ребята, хозяин вам хорошо заплатит». Осенью это уже не делается, но если воды нет, какой выход? Нам и для работы вода была нужна, и помыться. Полезли…

— А про идола ты слышал что-нибудь? — напоследок спросила Астра.

— Что за идол?

— Языческий. Выглядит как всадник или крылатый пес.

Парень замотал головой, смущенно улыбнулся:

— Нет, ничего такого не слышал.

У него была правильная, грамотная речь.

— Ты где-нибудь учишься?

— Ага, в строительном. Заочно…

Она поблагодарила его и попросила позвать Толика.

Через пару минут в кабинет вошел второй «помощник ватафина». На его русальской рубахе тоже красовался искусно вышитый лев с крыльями и птичьей головой. Почти крылатый пес Семаргл.

Астра задала пареньку те же вопросы, что и его напарнику. И получила те же ответы.

Последним она вызвала на беседу Степана Бутылкина. Может быть, он что-нибудь слышал про идола?

Вчерашний Арлекин выглядел усталым, под глазами мешки.

— Идол? Ерунда… Куски мрамора от собачьего захоронения, вот и все, что нашел Илья.

— А колодцы?

— Что колодцы? Возни с ними много. То и дело чистить надо.

Оказывается, для оформления колодцев Борецкий нанимал резчиков по дереву.

— Я ему мастеров посоветовал, — сказал Бутылкин. — Из Костромы. Такую красоту навели, глаз не отведешь! Это сейчас ничего не видно, потому что снегом засыпано. А весной все растает, поглядишь, какие кружева! Илья еще беседку деревянную хочет соорудить в парке, наподобие Берендеева терема, тоже с резьбой…

— Не хочу ждать до весны! — воскликнула Астра. — Хочу сейчас посмотреть!

— А снег?

— Очистим…

— Что за спешка? Человека убили, а ты…

Из кабинета они вместе отправились в зал. Несмотря на поздний час, никто не ушел к себе спать. Тускло горели настенные бра. Елка переливалась огнями гирлянд, но вместо праздничного дерева она походила на погребальное. Все, кроме экономки, Борецкого, Вишнякова и «грифонов», сидели за столом. Ульяновна готовила на кухне чай. Витек остался охранять больного, Толик курил у открытой форточки. Хозяин, сам не свой, ворошил кочергой угли в камине. Матвей доедал десерт.

«Ну, что?» — спрашивал его взгляд. «Пока ничего!» — взглядом же ответила Астра. И подошла к Борецкому.

— Говорят, на твоих колодцах — дивная резьба?

— То могила, то колодцы! — вспылил он. — Скажи лучше, что делать будем? Завтра менты приедут. Где убийца?

— Здесь…

Он судорожно сжал в руке кочергу, что не ускользнуло от ее внимания.

— И ты его знаешь?

— Полагаю, да…

— Кто? — вскочил Илья, оглянулся на присутствующих и, сцепив зубы, сел.

Астра наклонилась к его уху, прошептала:

— Не скажу. У меня нет доказательств, одни догадки. Предлагаю устроить провокацию. Пусть он выдаст себя, иначе выйдет сухим из воды. — Она засмеялась. — Если русалки позволят.

Борецкому это не понравилось.

— Вот еще! — фыркнул он. — Назови мне его имя… Сам порву!

— А если я ошибаюсь? Тогда что?

— Говори! — настаивал вчерашний вождь «русальской дружины».

— А если это ты?..

Стрелки часов приближались к полуночи. Вся компания, перешептываясь, топталась в холле. Обувались, натягивали шубки, куртки и дубленки. Бутылкин отпускал плоские шуточки. Певицы роптали.

Виктор помог господину Вишнякову спуститься вниз, и теперь он, одетый, сидя ждал, пока его отведут во флигель.

— Тебе лучше было оставаться в постели, — сказал ему Матвей. — Ноге нужен щадящий режим.

— Я ему твержу то же самое, — поддакнул Борецкий. — А он — ни в какую! Ведите его, и всё. Уперся!

Астра встала на сторону своего клиента.

— Не мешай человеку, — втихаря одернула она Матвея. — Он имеет право сделать то, что все мы уже сделали, — увидеть мертвую девушку. И единственный, кроме «русалок», кто может засвидетельствовать, что убита не Людмила Троицкая, а Кира Сарычева.

— Он что, знает… знал Киру?

— Он знает в лицо настоящую Лею.

Матвей вынужден был сдаться.

— О чем вы там шепчетесь? — сердито поинтересовалась Алина Бутылкина. — Куда мы идем? Опять к трупу? Увольте! Ни за какие коврижки!

— Необходимо еще раз произвести опознание, — неуверенно объяснил Борецкий. — Днем мы все были шокированы, потрясены, могли ошибиться.

— В чем? — взвилась Бутылкина. — Принять ее за кого-то другого? Прости, Илья, но ты ведешь себя странно! Сегодня утром мы все… за исключением Егора, — она повернулась в сторону Вишнякова, — видели лица девушек без грима. Я отлично запомнила Лею, мы вместе бродили по парку, пока они вот с этой жгучей брюнеткой, — она повернулась к Чаре, — не отстали. Может, кто-то и обознался, но только не я!

— Вас никто не заставляет идти, — буркнула Юна. — Оставайтесь. Силой не потащим.

Ее поддержали Бэла и Мио.

— Ненормальные… — не на шутку разошлась вчерашняя Коломбина. — Ночью вести нас смотреть на покойницу!

— Прекрати, — процедил сквозь зубы Бутылкин. — Не устраивай сцену.

Алина надулась, оскорблено поджав губы.

— Я не хочу участвовать в этой афере! — пробормотал Матвей.

— Поздно, батенька… — усмехнулась Астра. — Ставки сделаны.

— Не надо было тебя слушать!

Она протянула ему длинный плотный шарф.

— Возьми, накинь на шею. Пригодится.

— Ну, с богом… — выдохнула Ульяновна и мелко перекрестилась.

Она наотрез отказалась заходить во флигель, но и в доме ей одной сидеть не хотелось.