Татьяна Устинова - Отель последней надежды

— Знаю, но не скажу, — ответила Лидочка загадочно и махнула рукой, чтобы Надежда бежала быстрее.

Она добежала до центрального холла и ринулась к стойке портье, возле которой не было никаких китайцев. Тани Наумовой тоже не было видно, и вообще никого из портье, хотя был вечер пятницы, самый разгар веселья — именно вечером в пятницу собиралось особенно много народу.

Высокий мужик посторонился, когда Надежда подлетела, и она на ходу пробормотала:

— Извините.

— Not at all, — ответил вежливый мужик, и она подняла на него глаза.

Дэн Уолш смотрел на нее сверху вниз и улыбался во все свои триста шестьдесят пять зубов.

Как во сне, она подошла и потрогала рукой его куртку.

— Зачем ты приехал?

— Привет, — сказал он и перехватил ее руку.

— Зачем ты приехал?

Он засмеялся:

— Президентский визит через два месяца.

— Как?! — вскрикнула Надежда. — Опять?!

Полковник Уолш кивнул.

— На этот раз все по-настоящему.

По-прежнему никого не было возле центральной стойки портье, и только Пейсахович улыбался из-за стекла хитрой улыбкой.

— Послушай, — сказал Дэн Уолш, — когда меня выпроводят на пенсию и я стану парижским таксистом, ты будешь жить со мной в крохотной мансарде на Больших Бульварах?

— Что? — переспросила она серьезно.

— Я все время в разъездах, — тоже очень серьезно сказал он. — Я даже не знаю, имеет ли право офицер федеральной службы безопасности США состоять в связи со всякими русскими! А если меня выгонят с работы, я не смогу купить тебе дом в тридцать шесть комнат.

— А ты хочешь состоять со мной в связи?

— Ничего в жизни так не хотел.

Надежда потянулась к его уху и прошептала:

— Значит, все в порядке. Шалаш и корка хлеба с вами, Ричард!

Полковник Уолш захохотал, подхватил ее под мышки, как маленькую, и поцеловал на виду у всего отеля, на виду у Лидочки Арсентьевой, Тани Наумовой, которая выглядывала из-за перегородки, и целой делегации китайцев, ввалившейся в высокие стеклянные двери!

И когда он ее поцеловал, Пейсахович торжественно заявил последнему из китайцев, который вежливо остановился, чтобы послушать, что скажет ему швейцар:

— Вот теперь в наш отель может пожаловать сам Моисей! Я бы лично ему ни одного слова на это не возразил! Я бы ему так и сказал: уважаемый Моисей, добро пожаловать!..