Преступления Алисы - Гильермо Мартинес

сих пор прикована к постели, меня бы насмешила подобная идея, и я бы составила собственный список кандидатов для того, кто преследует столь благородную цель. Однако вскоре я сообразила, что мне на блюдечке преподнесли шанс добиться своей цели. Нужно только подкрепить это ошибочное предположение, добавить к цепи событий следующее звено. И никто никогда не заподозрит меня, ведь в итоге я – первая жертва этой воображаемой серии. Во время беседы с Артуром и Г. я упомянула, что взлетела на воздух, как ящерка Билл из книги об Алисе. Я не была уверена, запомнили ли они это, но, обдумывая смерть Хинча, решила внедрить какую-нибудь деталь из Страны чудес. Налицо, конечно, была маленькая проблема: я прикована к постели, недвижима, не могу покинуть больницу; но по той же самой причине меня вряд ли заподозрят в убийстве. Я вспомнила, что Хинч непрерывно поедает конфеты, и решила, что проще всего будет отправить ему коробку отравленных конфет. Срезать фамилию с визитной карточки моего научного руководителя – и коробка вполне сойдет за подарок, посланный Братством. Останется выбрать фотографию девочки и спрятать ее внутри. Я попросила мать купить такую же коробку, как та, которую видела в кабинете Хинча. Мать идеально подходила на роль посланницы, поскольку живет в пригороде Гилдфорда и у нее даже нет телевизора, только старый радиоприемник, по нему она в основном слушает классическую музыку. Даже если убийство Хинча попадет в центральные СМИ, мать никогда об этом не узнает. В разговоре с Росаурой я осторожно коснулась темы ядов под предлогом, будто мать никак не может истребить крыс. К моему удивлению, Росаура оказалась настоящим экспертом. Я спросила о нитрате ртути, поскольку вычитала в какой-то книге об Алисе, что при изготовлении шляп в те времена использовалась ртуть и воздействие ее ядовитых паров приводило к серьезным умственным расстройствам. Использовав такой яд, я намекнула бы на Безумного Шляпника. Но Росаура объяснила, что ртуть не всегда смертельна, а я не могла рисковать: еще не хватало, чтобы Хинч после отравления остался жив. Но потом она упомянула аконитин и странное воздействие, которое он оказывает: перед смертью человек чувствует, что все его тело и голова невероятно разбухают, вот-вот готовые взорваться. Я поняла, что этот и только этот яд должна использовать. К тому же он лишен вкуса и смертелен даже в самых малых дозах. Я спросила Росауру, может ли она раздобыть достаточное его количество, чтобы извести всех крыс в огороде матери. Наверное, Росаура не до конца поверила мне, однако вопросов не задавала. Вероятно, догадалась, что я понимаю, кто изувечил меня, и как-то проникла в мои планы. Этого я никогда не узнаю, но должна заявить со всей определенностью, что сестра Росаура ни в чем не виновна и не принимала осознанного участия в задуманном мною и только мною. Хочу добавить, что, когда я обдумывала этот план, меня заботило только одно: как я буду смотреть в лицо Артуру. Долгие годы я была его ученицей и знала, что он видит меня насквозь. Я безумно боялась, что, едва взглянув на меня, Артур обо всем догадается. Нужно было любым способом сделать так, чтобы он держался от меня подальше. Я знала о том, какое отвращение Артур питает к медсестрам из методисток после своего собственного пребывания в больнице, и о том, что он вообще отвергает любую идею Бога. И я решила разыграть религиозное рвение и подчеркнуть свою связь с сестрой Росаурой. Разумеется, это не сработало: Артур слишком хорошо знал меня, чтобы поверить в такое внезапное обращение; потянув за эту ниточку, он размотал весь клубок и добрался до правды. Утешает лишь то, что мне хватило времени закончить книгу. Вы найдете ее в моем письменном столе, под заглавием, которое мне подсказал Хинч: «Ина в Стране чудес». Что до документа из Гилдфорда, вы уж простите, но я решила оставить его себе, поскольку чувствую, что он мне принадлежит. Наверное, это единственная на свете вещь, которая по-настоящему мне принадлежала, и мне не хочется передавать ее вам. Поверьте, что фраза, какую я переписала, в точности соответствует той, которую написала Менелла. Артур Селдом посоветовал мне сдаться полиции, но я бы не вынесла другой тюрьмы сверх той, в какую уже заключена. Предпочитаю древнюю библейскую кару, око за око, по-моему, она более справедлива и лучше сочетается с моим математическим образованием, и собираюсь принять ту же дозу аконитина, тем же способом, каким отравила Хинча. Поэтому и попросила Росауру оставаться с вами, пока не закончится чтение письма: не хочу, чтобы в последний момент меня спасли. Поставив последнюю точку, я за отсутствием конфет впрысну все, что осталось в ампуле, в одну из булочек, которые мне прислала мать. Надеюсь, Росаура говорила правду о последних симптомах. Любопытно все же, что чувствовала Алиса, когда съела пирожок и начала неудержимо расти».

Как только сэр Ричард Ренлах закончил читать, сестра Росаура, сдавленно вскрикнув, вскочила. Я увидел, что и Селдом поднимается и на лице его написан тот же ужас, какой овладел мной. Но прежде, чем кто-либо успел направиться к двери, раздался голос Питерсена, резкий и властный:

– Просьба не расходиться! Вернитесь, пожалуйста, на свои места. Если девушка исполнила то, о чем написала в письме, мы уже ничем ей не поможем.

В руке у него появился мобильный телефон и, не сводя взгляда с сидевших за столом людей, инспектор дал указания направить бригаду «скорой помощи» и патрульную машину по адресу, где жила Кристин. Мы слышали, как отчаянно рыдает сестра Росаура.

– Мне следовало догадаться, – бормотала она, – следовало понять…

Питерсен не слишком сочувствовал ей.

– Вот вам-то как раз лучше выйти, подождите внизу, рядом с полицейским. Потом поедете со мной в участок давать показания. Вам еще предстоит объяснить, как получилось, что вы предоставили Кристин яд. Думаю, вам как медсестре отлично известно, чем грозит хищение токсичных веществ из больничных запасов.

– Я не трогала больничные запасы! – возмутилась Росаура, устремив на него пылающий взгляд. – Аконит растет у меня в огороде: мне тоже не раз приходилось травить крыс. Я и не подозревала, что Кристин просит яд для чего-то другого.

– Это мы еще выясним, – отрезал Питерсен, указывая ей на дверь.

Сестра Росаура вынула платок, чтобы вытереть слезы, встала с церемонным видом и попрощалась с нами легким наклоном головы. Инспектор подождал, пока дверь за ней закроется, и снова обратился к присутствующим:

– Даже если то, что девушка написала в письме, – правда, остается объяснить смерть Андерсона. Об этом Кристин ничего