Почти мертвы - Сьюзен Уолтер

Но я ошибался.

Ответы я получил.

И они были ужасны, как я и боялся.

Мы почуяли запах гари до того, как увидели огонь.

Я решил, что это далекий лесной пожар, каких много в это время года. Я даже помолился про себя, чтобы он был небольшим, и никто не пострадал.

Но потом Эван свернул на улицу, где жила Холли, и ужас острыми когтями впился в мое сердце.

– Боже мой! – услышал я свои слова, а Эван нажал на газ, и мы пулей долетели до дома.

– Жди здесь! – рявкнул он, выпрыгнул из машины и бегом пересек лужайку.

Перед входом уже стоял человек, кричал и барабанил по двери кулаками. Эван окликнул его, вытащил телефон и с его помощью открыл гараж. Когда они нырнули под дверь, я заметил внутри «Лексус» Холли, который выбрал для нее Эван.

Если машина там, то дома и хозяйка.

Меня охватила паника, я отстегнул ремень и побежал за ними. Невозможно представить, что мой сын имеет к этому отношение. Тогда почему я об этом подумал?

– Холли! Холли! – закричал где-то впереди Эван.

Я видел фотографии дома, но никогда не был внутри. Я не знал расположения комнат и на мгновение застыл, не понимая, куда идти.

– Саванна!

Это был другой голос, того человека у крыльца. Он выбежал, по всей видимости, из кабинета и скрылся впереди.

Я побежал дальше. Появилась лестница. Вниз по ней змеился дым.

– Я иду наверх! – выкрикнул я, не ожидая ответа, прикрыл рот воротником и бросился наверх, перескакивая через две ступени.

Внизу было жарко, но наверху – настоящее пекло. Интересно, если я здесь погибну, меня запомнят как героя или как идиота? Я отбросил эту мысль и заглянул в комнату девочки, а затем в соседнюю спальню. Пусто.

– Джек! Стой! – окликнул меня сзади Эван, и я услышал его приближающийся топот.

Теперь я видел пламя, лижущее стены спальни в конце коридора. Вопреки инстинкту самосохранения, я опустил голову и ринулся туда. Эван догнал меня у порога. Я понятия не имел, что там найду, но голова кружилась от мыслей об этом. Где мой сын? Он был здесь? Он до сих пор здесь? Неужели я опоздал? Пока я оглядывал комнату, глаза щипало от дыма. Повсюду был огонь, он пожирал шторы, кровать, стены – дом буквально превратился в ад на земле. Я уже собрался повернуть обратно, как Эван схватил меня за руку.

– Там! – выкрикнул он, указывая на дверь с приставленным к ней ночным столиком.

Я не сразу понял, зачем нужен ночной столик перед закрытой дверью. Но когда до меня дошло, к горлу подкатила тошнота – он перегораживает выход.

Там люди.

И кто-то не хотел, чтобы они выбрались.

Мы с Эваном помчались к забаррикадированной двери. Над нами и вокруг трещали и обваливались балки и стены. Яростно кружились в воздухе раскаленные угли. Было так жарко, что я даже не заметил, как один такой уголек упал мне на руку.

– Рукав! – рявкнул Эван и захлопал по горящей ткани голыми руками.

Я смахнул его руки и упал на пол, затушив пламя собственными весом.

Я пополз к ночному столику, который пытался сдвинуть Эван, перекатился на спину и ногами помог ему толкать. Ночной столик сдвинулся, и через несколько секунд мы открыли дверь и увидели неизбежный результат того, что я сделал с этой семьей. Стыд душил меня не меньше, чем дым.

– Холли! – закричал Эван и упал на колени. Двумя пальцами он нащупал пульс на ее шее. – Она жива!

Я перешагнул через ноги Холли, чтобы подобраться к девочке, которая была подвешена к штанге для одежды за запястья. Я постарался не задаваться вопросом, какое чудовище это совершило, потому что ответ меня сокрушил бы.

– Боже мой, Саванна! – раздался голос незнакомца.

И в ту же секунду мужчина оказался рядом со мной. Я ошеломленно уставился на него. Я ведь его знаю!

– Нужно приподнять ее и освободить руки, – скомандовал он.

Я посмотрел на его бледно-голубые глаза и ямочки на щеках, я точно его где-то видел, но никак не мог вспомнить, кто он такой. Я обнял худой девичий торс и приподнял ее на трясущихся ногах. Пока мужчина возился с ремнем на ее запястьях, я посмотрел на его обувь – новенькие конверсы – и тут же понял, что этот добрый самаритянин помогает нам спасти не только бедную девочку, но и мою гнилую душу, потому что это тот самый журналист-расследователь, чей сценарий я только что купил.

– Почти получилось! – сказал он, решительно трудясь над жестким кожаным ремнем.

Конечно, ремень я тоже узнал. Потому что сам купил его сыну. На пряжке было выгравировано его имя. Вероятно, чек до сих пор лежит у меня в бумажнике. Из самых глубин души к глазам поднялись слезы, перемешавшись со слезами от дыма и жара.

– Мама? – пробормотала девочка, и я крепко сжал ее.

– С твоей мамой все хорошо, – успокоил ее я. – Мы вытащим вас отсюда.

Эван вынес Холли из двери как пожарный, перебросив ее через плечо, а ремень наконец-то упал, и руки девочки освободились.

– Пошли! – рявкнул Энди, если я правильно запомнил его имя. Он поднял Саванну на руки. – Пошли, Джек!

Мое имя он, конечно же, помнил.

Я посмотрел на ремень моего сына с его монограммой на пряжке. Никаких сомнений, это он.

– Нет, – отрезал Энди, и я обернулся к нему. – Ты и так уже слишком долго хранил эту тайну.

У меня перехватило дыхание. Не было времени размышлять, какие фрагменты истории сумел составить вместе проницательный репортер. Я не мог спросить, как и когда он догадался или что мне теперь с этим делать. Время для ответов наступит позже.

А пока я просто понял, что он совершенно прав.

Эта тайна разрушила нашу жизнь. Хватит держать ее под замком.

Я опустил взгляд на ремень моего сына. И оставил его лежать на месте.

Три месяца спустя

Холли

Проснувшись, я увидела, как на изумрудно-зеленую траву медленно падает снег. В первый и последний раз я видела снег, когда мы всей семьей ездили на озеро Биг-Беар.

Саванне тогда было три, и снег ее очаровал. Пока он кружился с бескрайнего серого неба, она подняла свое кукольное личико и, открыв рот, стала ловить снежинки на язык, а потом замахала руками как птица, словно приглашала снег поиграть с