Марина Крамер - Черная вдова, или Ученица Аль Капоне

– Да, – засмеялась она в ответ. – Но я в этом не виновата. Поверь, это не поза, не рисовка, я действительно не люблю всех этих вещей. Зато что уж мне реально нравится, так это красивое белье, джипы и секс. Совершенно непритязательные вещи, правда, дорогой?

– Должно же быть хоть что-то! Кстати, хотел спросить – где ты добыла этот танк, на котором ездишь? Это же что-то ужасное! Я таких огромных и навороченных «Хаммеров» до сих пор просто не видел.

– Ой, ты прямо как Розан! Ему тоже не нравится, хотя он меня на этот «Хаммер» и навел. У Мамеда купила.

– Фантазия у тебя, прямо скажем, та еще… – протянул муж. – Вставай, тебя ждут девчонки из салона, уже час сидят.

– Так чего молчал? – Коваль поднялась и пошла сначала в душ, а потом в гостиную, где ее ждали. За пару часов она обрела прежний внешний вид и душевное равновесие.

– Егор, что мне надеть? – крикнула Марина из гардеробной, отчаявшись определиться с выбором сама.

– С каких пор? – удивился муж. – Не помню, чтобы раньше тебя интересовало мое мнение!

– А сегодня вдруг заинтересовало. Так в чем ты хочешь меня видеть?

– Лично я хочу видеть тебя без ничего. Но тогда у Макса прибавится работы, а у меня – конкурентов, так что…

Он долго и придирчиво рассматривал вещи, перебирал, отбрасывал и наконец выбрал короткую черную юбку и яркую голубую майку из прозрачного кружева.

– И ты хочешь сказать, что это намного лучше, чем я бы вышла просто голой? – ехидно спросила Коваль, надевая голубое белье.

– Считай, что это моя придурь, я хочу тебя сегодня именно такой, – спокойно ответил Егор.

Единственным минусом этого наряда было то, что Маринины глаза сделались еще более синими и зловещими, поблескивая, как у кошки в темноте. Справиться с этим она никак не могла, разве что очки темные надеть. Коваль вдруг вспомнила, как полковник Гордеенко назвал ее коброй, и усмехнулась. Натянув высокие замшевые сапоги без каблуков, она спустилась вниз, и Егор протянул ей белую длинную шубу:

– Забыл предупредить – нужно заехать в одно место, а потом уж рванем к твоим пацанам.

– Не боишься, что тебя застукают в компании людей с уголовным прошлым и настоящим, а, Малышев? – улыбнулась Марина, погладив его по щеке.

– Вот еще! У меня даже жена отсидела уже, так что мне не страшно! – засмеялся он, перехватив ее руку и поднеся ее к губам. – Едем, неприлично опаздывать.

Их ждали у офиса Егора – толпа журналистов прыгала нетерпеливо, разглядывая подъехавшие к крыльцу машины и нацелив на них свои фото– и видеокамеры. Егор сжал руку жены и сказал:

– Не бойся ничего, подними голову и иди так, словно ты английская королева. Хотя… ну ее на хрен, эту королеву! Ты – Марина Коваль, моя жена, я горжусь тобой, девочка моя.

Он помог ей выйти из машины, охрана расчистила путь до двери офиса. В толпе шептались изумленные журналисты:

– Это что, Коваль?! Неужели выпустили?

– Да с ее деньгами-то…

– А говорили, что она ему давно никто и звать ее никак…

– Интересно, она-то здесь зачем?

Ну, и далее в том же духе. Марина, если честно, и сама плохо понимала, что делает здесь, что затеял ее непредсказуемый супруг, что все это значит…

Когда вся журналистская братва расселась в зале заседаний, настроив аппаратуру, Егор встал и громко произнес:

– Я собрал вас здесь, чтобы внести ясность по ряду вопросов, возникших в ходе моей предвыборной кампании. Мне надоели сплетни и домыслы, которые вы выдавали за сенсации, господа журналисты. Вот эта красивая женщина, сидящая рядом со мной, – моя любимая жена, единственная, какая у меня была и будет. – С этими словами он открыл свой паспорт и продемонстрировал штамп о регистрации брака. – Ее зовут Марина Коваль-Малышева. Думаю, это имя вам всем хорошо знакомо. Вся информация о покушениях на меня, полученная вами в моей пресс-службе, – не что иное, как фальсификация и ложь. Моя жена не имеет никакого отношения к этим вопросам, наоборот, моя охрана состоит из людей ее охранного агентства. Человек, дававший информацию в СМИ, сейчас арестован и находится в СИЗО. С сегодняшнего дня любое слово, порочащее мою жену, которое появится в газетах или на телевидении, будет являться основанием для судебных исков, господа, – я намерен судиться с каждым из вас лично. У меня все, спасибо за то, что вы нашли возможным для себя встретиться со мной.

Ошалевшие журналисты защелкали фотоаппаратами, стали выкрикивать какие-то вопросы. Но Егор, взяв Марину за руку и кивнув охране, уже направился к выходу. В машине она расхохоталась:

– Вот это да! Зачем ты устроил этот цирк, Малышев? Твои рейтинги с треском обвалятся!

– Да и хрен с ними! – весело заявил он. – Главное, чтобы кое-что другое не падало!

– Маньяк!

– О, еще какой, детка, еще какой!

«Стеклянный шар» был полон – братва погулять любила. При виде Коваль поднялся свист, крик и топот. Она рассмеялась, подняв вверх руки и успокаивая свою орду:

– Отдыхаем, мальчики! Ресторан ваш на всю ночь!

Швейцар, бедолага, устал отказывать желающим попасть в «Шар» посетителям. Но когда они узнавали, что там гуляет бригада Коваль, прыти как-то убавлялось, и они спешили подыскать местечко поспокойнее.

Маринины ребята развлекались до самого утра, а она сама к концу даже ходить не могла, так устали ноги. Пьяные до умопомрачения, они с Егором оказались дома только часов в семь, рухнув на постель без сил. Почувствовав на голом животе руку мужа, Коваль пробормотала:

– Малышев, отстань на фиг, я спать хочу!

Он набросил на нее покрывало и сам уснул рядом.

Кое-как открыв глаза ближе к вечеру, Марина схватилась за раскалывающуюся голову и застонала. Егора не было, с нее была снята одежда, валяющаяся теперь на полу. Голова трещала, причиняя невыносимые страдания. Зачем было так пить, спрашивается? «Вот дура безмозглая, теперь сутки, а то и двое, из жизни вырваны».

– Проснулась, любительница мексиканского самогона? – спросил входящий в комнату Егор, держащий в руке стакан воды и упаковку обезболивающего.

– Что ж ты не остановил меня вчера? – простонала жена, с трудом садясь в постели.

– Пошутила? – удивился он. – Тебя остановишь, пожалуй! Не помнишь, как на перегонки с Дроздом текилу пила? На спор, десять стопок!

– И кто выиграл?

– Догадайся! – захохотал муж, протягивая ей две таблетки аспирина.

– О-о-о! Тогда понятно, почему мне так фигово!

Перепить Дрозда удавалось только Коваль, пацаны это знали, но он упрямо пытался всякий раз взять реванш. Значит, и вчера у него не вышло…

Марина накрылась одеялом и жалобно посмотрела на Егора – вот кого похмелье не мучает никогда. Конечно, бугай здоровый, это ж ему сколько надо выпить, чтобы умирать, как она!

– Ох, как же мне плохо…

Она пролежала в постели до ночи, заставив себя только умыться. Егор все время звонил куда-то, с кем-то совещался, что-то обсуждал. Наконец, закончив свои переговоры, он пришел к жене и лег рядом, обняв:

– Тебе лучше?

– Что считать за норму, – отозвалась Марина, чувствуя, как разламываются виски.

– Но ты в состоянии информацию воспринимать или до завтра отложим?

– Нет, говори, я почти в порядке.

– Короче, детка, я отказался от участия во втором туре, снял свою кандидатуру.

– Как?! – не поняла Коваль, решив, что ослышалась.

– Так. Мой соперник – московский выдвиженец, мне дали понять, что если не отступлю, то потеряю корпорацию. Весь этот сыр-бор вокруг меня – их рук дело. Не хочу больше рисковать тобой.

– Да при чем я-то здесь? Кому я нужна?

– Помолчи немного! – велел муж. – Если бы твой Розан вовремя не додумался до причин аварии, твоего ареста и остального, я уже был бы вдовцом. Тебя убили бы в СИЗО, в камере прямо. Но Серега вычислил того, кто все это придумал, и мы организовали ловушку, пустив слух, что тебя выпустили, и ты живешь в «Роще», потому что видеть меня не хочешь. Через три дня стекло Серегиного «Чероки» пробила пуля, всего в нескольких сантиметрах от моей головы прошла. Меня не хотели убивать, просто предупреждали. Розан молодец, так грамотно всех развел – загляденье просто.

– Егор, я не понимаю – как это меня убили бы в СИЗО, разве это возможно? – от ужаса Марина не могла даже понять то, что он ей рассказывал.

– Детка, ты же сама знаешь, что за деньги у нас все бывает, – усмехнулся он. – А в СИЗО, если нужно, убивают чаще, чем просто на улице, там ведь полно закутков и «мертвых зон», не просматривающихся камерами наблюдения. Повезло, что тот уродец, что ночью к тебе в камеру зашел, решил сначала тебя изнасиловать, не рассчитав, с кем дело имеет. Ты стала сопротивляться, и ему ничего не осталось, как терпеть и убраться вон. Мишка раскрутил его на признание, сказав, что ты написала заявление о попытке изнасилования, и он сразу сдал Диму.

– Какого Диму?

– А мальчика на побегушках помнишь в моем штабе?

– Да ладно! – ахнула Коваль, не веря – такой лапочка, даже не подумаешь…