Мария Жукова-Гладкова - Гарем чужих мужей

– А Ипполита? – спросила я. – Что будет с ней? Как я понимаю, ей не Канарские острова светят и даже не Швейцария?

Афганец усмехнулся.

– Вполне может и отмазаться. С такими-то деньгами. Адвокаты будут настаивать, что она помогала реабилитации девушек – жертв сексуального насилия. Она возглавляла предприятие по избавлению от алкогольной зависимости. Будет изображать из себя дурочку, валить все на Лейлу. Тем более все девицы говорят, что истинной руководительницей и вдохновительницей на самом деле была Лейла.

– А она-то где? Ее что, не взяли? – подал голос Костя.

– У нее просто звериное чувство опасности, – сказал Афганец. – Она исчезла, и никто даже примерно не представляет, куда она делась.

Я застыла на месте. Лейла на свободе. Это не предвещает мне ничего хорошего. Она ведь может разделаться и со мной, и с моими родственниками просто из чувства мести…

– А Марина? – поинтересовалась Верка.

– Ее возьмут при пересечении любой европейской границы. А уж если появится в России – тут ее будет ждать торжественная встреча прямо у трапа самолета.

– Значит, попугай остается у нас, – сделал вывод мой сын.

– Похоже, – усмехнулся Лешка. – И цветочки вам придется поливать до конца дней своих.

– Ну уж нет. Пусть их поливают те, кому перейдет квартира. Должны же быть у Марины какие-то наследники?

– Я заберу цветы себе, – объявила Верка.

– И что ты намерена с ними делать? – искренне удивилась я. – Ведь опять же мне придется их поливать. Или они переедут к нам.

– Ну зачем же. Продам. Там ведь есть и ценные экземпляры, а у нас в городе найдутся любители. Должна же я получить какую-то компенсацию за моральный ущерб? За мои страдания? За потраченное время? Это сколько ж клиентов я могла обслужить, пока помогала вам всем разбираться с амазонками? И вообще, каждый труд должен оплачиваться. Я не общество благотворительности.

– Кстати, тебя хотел видеть Андрей Евгеньевич, – невозмутимо сообщил Верке Афганец, затягиваясь сигаретой. – И Валентин. И его друг. И бизнесмены, с которыми ты познакомилась в доме Андрея Евгеньевича как раз перед его разрушением. Можешь со всех брать по двойному тарифу, в особенности если появишься в костюме бабы-яги, оставшемся от Ланочки. Ланочка, думаю, не будет возражать. Она в состоянии изобразить бабу-ягу и без костюма. Как, впрочем, и ты сама.

Я хотела возмутиться, но не успела.

– Тетя Вера, а вы не думали каждому своему клиенту дарить что-нибудь на память о себе? – с ехидной улыбочкой поинтересовался мой сын. Я приготовилась к какой-нибудь гадости. Но, по крайней мере, не в свой адрес. – Тогда, может, спрос на вас еще больше повысится.

– Что за подарочки? – оживилась Верка.

– Ну, например, рожки, – как бы задумавшись, произнес мой сынок.

– Такие, как были у дяди Леши? – спросила Верка. – Ему они оказались очень к лицу. – Верка всегда отличалась мстительностью. Да и мой сынок не подкачал. Хотя в чей огород он кидал камушек?.. Признаться, не разобралась.

Афганец подпрыгнул так, словно под ним взорвался стул, и, по всей вероятности, хотел обежать стол кругом, чтобы добраться до Верки. Но не тут-то было. Сашка первым подставил ногу. Афганец рухнул – и уткнулся лицом мне в колени: я успела развернуть свой стул, чтобы тоже подставить ногу. В комнату тут же влетел Вовчик (ранее нас покинувший). Он уже хорошо знал, что может означать непредвиденный шум. Правда, узрев Лешку в несколько странной позе, но лицом у меня на коленях, успокоился. Тем более я улыбнулась Вовчику и сказала, что Алексей Петрович просто решил признаться мне в любви, но поскольку опыт в этом деле у него небольшой, признание получилось несколько скомканным. Да и выпил он сегодня немало.

– А… – сказал Вовчик и повернулся, чтобы снова нас покинуть.

– Котик, подожди! – крикнула Верка и выпорхнула из-за стола, причем это получилось у нее очень ловко: она не споткнулась о поднимающегося Лешку, а наоборот, еще разочек поддала ему, и он опять рухнул лицом мне в колени.

– Веруша, я с вами! – завопил братец и бросился вслед за Веркой.

Тут Афганец наконец поднялся на ноги (даже ни разу не ущипнув меня за бок и вообще не применив никакого насилия к моему организму, что показалось странным) и хотел броситься вдогонку за Веркой, но ее с двух сторон охраняли Вовчик и мой брат, гордо распрямивший плечи. Верка показала Лешке язык и вместе с двумя любимыми мужчинами комнату покинула.

– Пока не заплатите тете Вере двести тысяч, она не успокоится, – заметил сынок.

– Хочешь сказать, что тетя Вера – это одержимая одной навязчивой идеей гадюка, жалящая всех, кто не дает ей того, чего она хочет?

– В общем, да, – согласился сынок и продолжил с самым серьезным видом: – Ну и нашей семье тоже неплохо бы по сотне на брата. Разве вы не считаете, дядя Леша, что мы вам очень помогли? Разве без нас, и мамы в особенности, вы добрались бы до амазонок? Да вы про них ничего не узнали бы. И что такое для вас пятьсот тысяч долларов? Неужели мама не тянет на такую сумму? Она одна ее достойна.

– Она вообще бесценна, – процедил Лешка, переводя взгляд с сына на меня, потом взял меня за руку и прошипел: – Пойдем поговорим с глазу на глаз, пятьсоттысячедолларовая моя.

Когда мы с Лешкой уже лежали в постели, у него зазвонила трубка. Ох уж эти сотовые телефоны, всегда имеют тенденцию подавать «голос» в самый неподходящий момент. Но Лешка свою трубку не отключает никогда. Поняв, кто говорит, он тут же включил громкую связь.

– Лана Никитина, случайно, не с вами, месье Карташов? – спрашивал женский голос на английском.

– Вы желаете поговорить с ней, мадемуазель Роше? – вежливо уточнил Лешка.

– Лейла? – одними губами спросила я.

Лешка кивнул.

– Я желаю поговорить с вами, месье Карташов. И как раз бы предпочла, чтобы мадам Никитиной не было рядом. Вы потом решите, посвящать ее в дело или нет… Я полагаюсь на вас. Я предлагаю вам выгодную сделку.

– Но как же ваша нелюбовь к мужчинам? – поинтересовался Лешка. – Как вы можете мне что-то предлагать, если вы…

Лейла усмехнулась.

– Моя сексуальная ориентация для дела не имеет никакого значения. Я работаю с тем, с кем выгодно. И в данном случае мне выгодно с вами. А вам будет выгодно со мной. Насколько мне известно, вы нашли кое-что интересное, не так ли?

Я сделала большие глаза. Не глядя в мою сторону, Лешка ответил:

– Предположим.

– Этот товар принадлежит мне.

Лешка усмехнулся.

– Я понимаю: мне придется платить за него во второй раз и не фальшивыми долларами, но я готова платить, и у меня есть многократно проверенный канал, нужные связи. Оружие пойдет по налаженному пути… Только теперь я потеряла базу под Питером, в чем, в частности, виноваты вы. Но я понимаю, по незнанию. Возможно, мне следовало связаться с вами раньше и обговорить условия сотрудничества. Выгодного для нас обоих.

– Возможно, – согласился Лешка.

– Поскольку я не знаю русского языка, мне было сложно находить продавцов в России, и, подозреваю, с меня брали больше, чем возьмут с вас. И вы сможете найти лучший товар. Но у меня есть рынки сбыта. Арабам нужно оружие. В больших количествах. А на оружие, как вам, несомненно, известно, у арабов деньги находятся всегда. Поставки оружия в арабские страны – это золотое дно. Итак, что вы скажете?

– Сколько? – спросил Афганец.

Я откинулась на подушки и закрыла глаза. Я все время забываю, что на самом деле представляет собой Афганец и чем он всегда занимался. А он продолжал обсуждать с Лейлой условия сделки.

Наконец отключив связь, Лешка дотронулся до моего плеча. Он довольно улыбался: так улыбается мой кот, нажравшись сырого мяса.

– Где было оружие? – спросила я.

– Помнишь две ухоженные могилки? Их еще покойник Витя отметил на плане точками. Витю убили не потому, что он сбежал, а потому, что он видел, как снимали надгробия и убирали оружие в тайники. Ну не могли же пленники прокопать ход до того места? Могилы же располагались в середине кладбища. Меня в самом начале смутило, что они там. Они должны были находиться или рядом с замком, или ближе к дороге, где последние захоронения, или уж, по крайней мере, у склепов. А тут – на самой середине. Странный выбор места, но, с другой стороны, никто незаметно не подберется, когда прячут или достают очередную партию. И еще меня смущал перенос тела Макарова из города на это кладбище. Почему его не сразу там похоронили? А тело перенесли как раз тогда, когда Лейле пришла в голову мысль устроить такие тайники, – после смерти ее любимой Анны. Одной могилы было мало. Плиты на них лежали, конечно, крепко: вы же с двумя моими парнями сдвинуть их не смогли, когда обнаружили. Там срабатывал механизм, подобный фигуре с тросточкой, за которую зацепился мой хвост. Нужно было знать его секрет. Так что закрывалось все надежно. И все эти маскарады с покойниками в белых одеждах устраивались для этой цели.