Ритуал святого Валентина - Инна Юрьевна Бачинская

Она вернулась через два часа, когда он уже не находил себе места, а в окно заглядывали ранние сумерки. С облегчением услышал скрежет ключа…

Она была такой же собранной и деловитой и ничем себя не выдала… Не сказала ни слова, ни полслова. Когда, уже после ее страшной смерти, он узнал, что она убила женщину с автовокзала, то был потрясен! Ему не нужно было играть… Зачем? Чтобы запустить легенду про маньяка-сатаниста. Она спасала его, Бражника! От этой мысли он доставал вторую бутылку…

Она поднялась в спальню Маргариты и спустилась примерно через час. Он вздрогнул, увидев ее на лестнице – ему показалось, это восставшая из мертвых жена…

Им повезло, в городе их никто не знал. Спектакль был разыгран как по нотам. Она ушла на глазах видеокамер, а он поднял шум. Конец. Занавес. Аплодисменты…

Она осталась у него в ту ночь, и в следующую…

Через два дня в городе поползли слухи о ритуальном убийстве молодой женщины, о знаках на ее лице и остриженных волосах.

За завтраком она сказала, что это их шанс… встроиться в чужую игру. Наш шанс, сказала она. Теперь они были скованы одной цепью, и эта мысль добавляла безнадежности его ощущениям. Он не понял, и она объяснила. Просто как дважды два – серьезно, скупо, в упор глядя ему в глаза. Он почувствовал, как по спине пробежали ледяные лапки страха… Она пугала его, но он понимал, что план хорош, и если обстоятельства идут навстречу, грех этим не воспользоваться. Он прекрасно понимал, что она спасает его шкуру, но отвращение, которое он к ней испытывал, напоминало сильный и чистый обжигающий огонь. Он понимал, что оказался в ее руках, и прекрасно знал, чего она от него потребует.

Она снова поднялась в спальню Маргариты и спустилась. Готово, сказала и добавила, что тело можно отвезти за пляж, в рощу. Тело…

Она избегала называть Маргариту по имени или говорить о ней «она», ее фразы были безликими и плоскими, а лицо оставалось бесстрастным. Она пугала его все больше… Бездушный робот, права Маргарита. Тогда он ничего еще не знал про женщину с автовокзала…

Ему не нужно было возобновлять отношения с той девочкой, Лизой. Ее смерть на его совести. Но кто ж знал? Девочка его сына! У него, оказывается, есть сын. Галина передала ему письмо Лены. Постаревшая, полная, немолодая тетка… он не сразу узнал ее…

Какому фантазеру пришло в голову сплести их всех в один клубок? Карма?

Эмма вернулась к себе – он сказал, что хочет остаться один. Вначале она приезжала каждый день, потом реже. Почувствовала что-то? Ему и в голову не приходило, что Эмма следила за ними…

Лиза… Она напоминала ему Лену – такая же недалекая, пресная, покорная, принимающая его безоговорочно. В его состоянии именно такая и была нужна.

А потом пришла Галина и принесла фотографии…

Когда Эмма бросилась с моста, он почувствовал облегчение и пустоту. А еще как возвращается в нем интерес к жизни. Все проходит, думал он, пройдет и это…

Он не думал об Андрее, не до того было. Иногда перечитывал письмо Лены и рассматривал фотографии. Пообещал себе подумать потом, когда все закончится. Деньги на адвоката дал; Галина плакала и благодарила, готова была целовать ему руки. Он спросил, что она сказала о нем Андрею. Галина замялась и ответила, что ничего. Прибавила ни к селу ни к городу: у тебя своя жизнь. Он понял, что она хотела сказать: я не знаю, нужен ли он тебе; зачем понапрасну тревожить парня; ты уедешь, а ему с этим жить; может, не надо?

Не говори, приказал он. Дай адрес. Я сам разберусь…

Они снова сидели в уютном заведении доброго старого Митрича. «Старый», конечно, в смысле иносказательно-стилистическом, а не возрастном. Митрич мужчина в самом соку и еще о-го-го!

Он встретил их так, словно они вернулись из кругосветного путешествия; они обнялись, и Митрич, будучи человеком сентиментальным, даже прослезился. Спросил, придет ли майор Мельник, и Добродеев сказал, что они приглашали, но он отказался – занят, мол, дел невпроворот. Нет, нет, никаких убийств, ответил он на обеспокоенный взгляд Митрича, так, рутина, мелкая бытовуха…

Он прикатил со своей дребезжащей тележкой… Митрич, сказал однажды Добродеев, давай мы тебе скинемся на новую, уж очень она у тебя визгливая, аж мороз по коже, на день рождения, хочешь? Не, ребята, сказал Митрич, я к ней привык, еще послужит и вроде как традиция, мне бы лучше ваши новые фотки в галерею. Само собой, пообещал Добродеев. Галерея Митрича, тележка Митрича, бар «Тутси» Митрича… Митрич немного сноб, любит всяких знаменитостей, своих и заезжих, собирает фотки с автографами, у него их целая стенка, посетители называют ее галереей. Там у него футболисты, артисты, индийские йоги, мисс города и области, победители и лауреаты всяких конкурсов, выставок и дней города. Монах и Добродеев вместе с Митричем и по отдельности: на почетном месте, в первом ряду. В обнимку, с широкими улыбками; на плече Митрича полотенце, без которого трудно его себе представить.

– Ребята, это правда, что Бражник арестован? – взволнованно спросил Митрич. – Это проклятое дело никогда не закончится!

– Задержан, Митрич, – сказал Добродеев. – Пока только задержан. Всплыли новые обстоятельства… – он значительно кашлянул, – к выявлению которых мы с Олегом имеем самое непосредственное отношение.

– Так я и знал! – воскликнул Митрич. – Куда ж они без вас! Значит, правда, что он убил супругу?

– Правда, Митрич. Он утверждает, что это получилось случайно, во время ссоры. Он ее толкнул, она упала и ударилась головой.

– Говорят, он нанял Рыдаева! Паша его отобьет. А он признался? И секретарша, получается, ни при чем?

– Признался. Она ни при чем. А что говорит мамочка?

– Она с самого начала не верила, что всех убила секретарша. Не верю, говорит, что обошлось без мужа. Жену всегда убивает муж и наоборот. Классика жанра.

– Твоя мамочка мудрая женщина, – сказал Добродеев. – Теперь можно ставить точку, больше никаких сюрпризов. Один черный монах остался. Говорят, исчез, давно его не видели.

– Мамочка и ее подружка считают, что это ангел