Андрей Воронин - Без единого выстрела

В боковое зеркало он видел, как подъехал и остановился в паре метров позади джип с охраной. Тонированные стекла внедорожника синхронно скользнули в пазы. Правильно, подумал Рогозин. Менты ментами, скорость скоростью, а осторожность не помешает. Мало ли, из чьих рук кормится вот этот инспектор?

— Старший прапорщик Головкин, — представился инспектор. — Попрошу документы.

Рогозин молча протянул документы в открытое окно, Просто чудо что за денек, подумал он в сотый раз. Пришла беда — открывай ворота.

Инспектор вертел его права так и этак, как будто видел подобный документ впервые в жизни. Рогозин сидел с каменным лицом, барабаня пальцами по рулю. Он вдруг разозлился. «Вот хрен тебе, сволочь пузатая, — решил Юрий Валерьевич. — Скорость я превысил? Ладно. Получишь штраф и ни копейки сверху. И квитанцию напишешь, как миленький. Разбаловали вас, дармоедов…»

Старший прапорщик вздохнул и зачем-то принялся листать растрепанный блокнот, который вынул почему-то не из планшета, а прямо из кармана форменных брюк. Он утомительно долго искал в нем какую-то запись, водя по строчкам толстым пальцем, наконец нашел, недоумевающе хрюкнул, снова посмотрел на права и сразу же — на Юрия Валерьевича, будто сомневался в подлинности фотографии.

— Ну, — не выдержал Рогозин, — в чем дело, прапорщик? Я спешу.

— Придется пройти, — непреклонно ответил инспектор. — Для выяснения.

— Что вы намерены выяснять? — надменно осведомился Рогозин, не трогаясь с места.

— Вашу личность, — ответил инспектор.

— А что тут выяснять? У вас в руках мои права и документы на машину. Если хотите, могу предъявить паспорт, хотя я сомневаюсь, что вы имеете право этого требовать.

— Все равно придется пройти, — с ослиным упрямством повторил чертов мент.

Он двинул плечом, и тупорылый милицейский автомат, до этого болтавшийся у него за спиной, как-то вдруг перекочевал к нему под локоть, нацелившись своим похожим на воронку раструбом не то чтобы прямо Рогозину в лицо, но и не совсем мимо.

Юрий Валерьевич услышал, как на заднем сиденье тревожно шевельнулся водитель, и глянул в боковое зеркало. Все четыре дверцы стоявшего поодаль джипа разом открылись, и четыре ноги одновременно коснулись пыльного асфальта, как будто «ниссан» вдруг превратился в невиданного паука. Эге, подумал Рогозин. Вот это уже лишнее…

— Послушайте, прапорщик, — сказал он, открывая дверцу. — Если вы настаиваете на том, чтобы я куда-то с вами пошел, я согласен, но при одном условии… нет, даже при двух: во-первых, уберите автомат, а во-вторых, объясните, в чем дело. Я управляю крупной фирмой, а вон те люди в джипе моя охрана. Поймите, у меня в мыслях нет вам угрожать, но ведь на вас не написано, настоящий вы инспектор или липовый. Как бы чего не вышло, знаете ли…

— Да, командир, — сказал с заднего сиденья водитель Рогозина. — Что-то ты темнишь, а у нас работа знаешь, какая нервная?

Прапорщик вдруг стал пятиться от машины, медленно поднимая автомат. Бред собачий, подумал Рогозин, глядя в черный раструб, обведенный блестящим кружком дульного среза. И, главное, ни с того ни с сего…

— Всем стоять! — надсаживаясь, закричал прапорщик и вскинул автомат. Уберите оружие! Отгоните джип к чертовой матери!

— Опустите автомат, прапорщик, я иду с вами! — заорал в ответ Рогозин.

Прапорщик недоверчиво посмотрел на него, но увидев, что джип с охраной задним ходом пятится вдоль обочины, щелкнул предохранителем.

— Это другое дело, — сказал он с видимым облегчением. — Ну и правильно. Зачем усугублять?

Рогозин плюнул и двинулся за ним к стоявшей неподалеку застекленной будке поста.

Здесь его подстерегал очередной сюрприз, в который трудно было поверить. Он даже не сразу понял, о чем толкуют старший прапорщик и молодой лейтенант, обнаружившийся в будке. Когда до него наконец-то дошел смысл сказанного, он расхохотался и хохотал не меньше двух минут, заставив инспекторов сомневаться в своей вменяемости.

Оказалось, что эти долдоны два часа назад получили ориентировку, в которой говорилось, что принадлежавший Рогозину «бьюик» угнан, а сам Рогозин погиб от руки угонщиков, так что его машина и документы, скорее всего, используются преступниками. В ориентировке было сказано, что человек, завладевший документами убитого Рогозина, вооружен и очень опасен.

«Ты покойник», — вспомнилась Рогозину дурацкая надпись, каждые двадцать минут появлявшаяся на мониторе его компьютера. Теперь она уже не казалась ему такой идиотской. Он был уверен, что, вернувшись домой, обнаружит там каких-нибудь наследников, явившихся, чтобы вступить во владение его имуществом, — например, троюродного брата, который жил в Омске и был хроническим алкоголиком. Звали брата, кажется, Толиком, но Рогозин не был в этом уверен.

После полуторачасовой беседы с представителями закона он начал сомневаться даже в том, что он — это он, а не таинственный преступник, завладевший его документами. Отпустили его только к вечеру, и к этому времени он был выжат, как лимон, трясся мелкой дрожью и мечтал только об одном: задушить кого-нибудь голыми руками. Лучше всего Чека, но на худой конец сошел бы и Канаш.

Добравшись, наконец, до своей дачи, он первым делом хлопнул стакан водки и сразу же позвонил Канашу.

— Валик, — сказал он, — с этим пора кончать.

— Да, — ответил Канаш, — я с вами абсолютно согласен.

«Волга» была знакомая — та самая, на которой Илларион и Мещеряков ездили к Чеку. Мещеряков с неохотой отдал Иллариону ключи, зная, что в экстремальных ситуациях Забродов думает о сохранности машины в последнюю очередь. Для него автомобиль был не только средством передвижения, но и вообще универсальным подручным средством, которое бывший капитан спецназа использовал без тени жалости и с большой фантазией, свойственной ему во всех случаях жизни. Судя по безмятежному виду Забродова, сейчас наступал как раз такой момент, и полковник Мещеряков на секунду задержал ключи от оперативной «волги» в своей ладони.

— Ладно, ладно, — проворчал Забродов, видя его нерешительность, и ловко выдернул ключи у Андрея из пальцев. — Небось, не жену отдаешь.

— И даже не ее машину, — язвительно добавил полковник, намекая на те несколько случаев, когда Забродов брал напрокат «жигули» госпожи полковницы, всякий раз возвращая груду металлолома. — Нет, скажи, ты правда заявил этому Канашу, что всегда держишь слово?

— Старый козел, — не слишком изящно уклонился от ответа Забродов и уселся за руль, Мещеряков открыл рот, чтобы ответить, снова закрыл его и двинулся к поджидавшему его служебному автомобилю. Забродов, как всегда, провоцировал ссору, чтобы отвлечь внимание приятеля от того факта, что вызывает огонь на себя. За долгие годы знакомства полковник успел привыкнуть к этой его манере, но все равно всякий раз попадался на удочку, поневоле испытывая к уходящему на дело Забродову не пиетет, которого тот, несомненно, заслуживал, а глухое раздражение. Впрочем, подумал полковник, это раздражение тоже не назовешь беспочвенным: Илларион способен довести до белого каления кого угодно.

Открыв дверцу своей машины, Мещеряков обернулся, но Илларион уже успел запустить двигатель. Полковник увидел только пыльный багажник старенькой «волги», мелькнувший у поворота и сразу же скрывшийся за углом.

«Когда-нибудь он вот так уедет, и больше его никто не увидит», подумал Андрей. Эта мысль тоже была привычной, но в этот раз она кольнула его с неожиданной силой. Забродов держался отлично, но он не молодел, а старел, а теория вероятности в данном случае работала против него. «Невозможно без конца выходить сухим из воды. Ясно даже и ежу», — как любит иногда говорить все тот же Забродов…

Накануне вечером они снова собрались втроем — два полковника и один бывший капитан, — чтобы выпить и поговорить. Собрались, конечно же, у Забродова, поскольку из них троих он один был холостым. Вечерок получился еще тот, потому что Сорокин притащил с собой свежий номер одной из рогозинских газет и устроил читку вслух.

Когда Сорокин дочитал до конца, Илларион изумленно покрутил головой, шибко поскреб в затылке и коротко хохотнул.

— Ну, парень, — сказал он, — ну, молодец! Люблю людей с фантазией.

— Не знаю, — откликнулся Сорокин. — По-моему, он просто дурак. Неизвестно, чего он хотел, проталкивая этот материален в газету, зато знаю, чего добился.

— И чего он, по-твоему, добился? — поинтересовался Мещеряков.

— Теперь ясно, кто был его приятель, вместе с которым он напал на Аверкина. Если они теперь работают вдвоем, Рогозину не позавидуешь. Если бы я мог, я сгреб бы эту банду и посадил в каталажку…

— Но ты, естественно, не можешь, — подхватил Илларион. — Чека и Баландина ты не можешь найти, а Рогозина и Канаша не можешь посадить, потому что у тебя нет доказательств, а у них деньги и связи. Обычная история. Хочешь совет? Пойди и застрели их к чертовой матери.