Сгоревшая жизнь - Юлия Александровна Лавряшина

Она сразу отозвалась: «Скоро у меня будет целый приют!»

«Это не для приюта, – пояснил он. – Это будет ТВОЙ щенок».

Почему-то он был уверен, что Сашка страшно обрадуется. Но она вежливо отказалась: «Спасибо, но не надо. Я слишком привяжусь к нему, я себя знаю… А он может умереть, как Рэй. Приютских я не буду считать своими…»

Об этом Артур не подумал. И это было так глупо с его стороны, что он чуть не запустил телефоном в стену.

– Вот же болван!

И дал себе зарок больше не поднимать эту тему. Себе дороже – теперь точно не уснуть. Но, как ни странно, тут же уплыл, именно уплыл и вышел, как дядька Черномор, из морской волны на берег солнечного тихого городка. Бывают ли такие на побережье? Везде ведь отдыхающих – не протолкнуться, никакого удовольствия от такой жизни…

Но в его сне все было иначе: извилистые мощеные улочки были пусты и приятно молчаливы, хотя город не выглядел вымершим. Присутствие жизни, дыхание моря чувствовались повсюду, где проходили они с Сашкой, подыскивая себе дом. В той реальности они собирались вместе поселиться у моря, и это ни одному из них не казалось противоестественным. Разве они не стали уже родными людьми, которым вполне удобно жить под одной крышей?

Она касалась узкой ладонью теплых стен, тянулась к старомодным открытым ставням, поднимала персики, валявшиеся под ногами… И каждый ее жест добавлял жизни этому иллюзорному миру, уже ставшему настоящим, поэтому Артура ничуть не удивило, что длинная набережная, похожая на ялтинскую, вывела их на МКАД, за которой знакомо высились новостройки Москвы.

– Прекрасно! – сказал он Сашке во сне. – Живешь на море, а столица под боком. Лучше не придумаешь. И на работу недолго добираться.

Обернувшись, она улыбнулась и что-то сказала, но ее ответ заглушил пароходный гудок, вынырнувший из детства… И, внезапно проснувшись, Артур сморщился от сожаления о том, что не расслышал Сашкиных слов. Весь день его не оставляло ощущение, будто в них было нечто очень важное. Но ее Артур спросить об этом не мог, ведь этот сон не был разделен ими…

«Сейчас она откроет этот собачий приют и навечно врастет в подмосковную землю, – скобля лезвием подбородок, думал он с неожиданным сожалением. – Мы уже никогда не уедем на море… Может, и к лучшему? Чем там заниматься?»

И вдруг сообразил, что ее-то поезд уже вышел из пункта А, электровоз потянул за собой невесомый состав из коротких рассказов, которые потом перерастут в повести, а может, и целые романы. А писать прозу можно где угодно, и на побережье вдохновение будет соленым бризом врываться в окна с самого утра… Сашке ведь нравилось на море. Только не в Евпатории, с ней связано слишком много тягостного… Почему бы не выбрать окрестности Сочи? Какой-нибудь маленький уютный поселок…

– А ты что там собираешься делать? – спросил Артур, глядя в зеркало. – Не обманывай себя… Через неделю взвоешь и запросишься в Москву.

Он не сомневался, что так и будет, поэтому даже не стал рассказывать Сашке свой сон – зачем сбивать ее с толку? Ей хочется спасать запуганных женщин с детьми и брошенных собак… Что может быть благородней? На старости лет и он сам, глядишь, прибьется к семье Сашкиных постояльцев. Не откажется ведь она приютить доброго друга? Не прогонит прочь?

– Никогда! – опять гаркнул эдгаровский ворон.

Ухмыльнувшись отражению, Артур наставительно произнес:

– Никогда не говори «никогда», – и набрал Сашкин номер: – Доброе утро! Проснулась? Ставь чайник. Я уже выезжаю.

Во время завтрака он повторил, как запал ему в душу ее новый рассказ, хотя сюжет в нем не был таким заковыристым, как в первом. А Сашка неожиданно призналась, что хочет наведаться в Щербинку, хотя это никак не было связано с рассказом. Или было? На каком-то глубинном, почти неуловимом уровне…

Ей все не давало покоя чувство вины: это она разрушила легенду о прекрасном рыцаре, вступающемся за честь возлюбленной. Ну, пусть не совсем за честь… Но это от нее Яна узнала, что младшую сестру убил самый близкий ей человек.

– Она узнала бы это в любом случае, – возразил Артур, покрывая круассан тонким слоем плавленого сыра с грибами.

Сочетались они не особенно хорошо, но иногда ему нравились подобные вкусовые эксперименты. Сашка следила за его действиями, не скрывая отвращения:

– Он же с шоколадной начинкой!

– Ничего страшного, – заверил Артур и со смаком отхватил половину круассана. – То, что произошло в семье этой Яны, конечно, страшнее. Но ты не реаниматолог, ты не обязана возвращать к жизни всех подряд.

– Я не всех, – возразила она. – Но ей же буквально не на кого опереться! Отец умер, мать – сумасшедшая, жениха тоже больше как бы нет…

– Она тебе кто? Подруга? Коллега? Родственница? Не бери на себя роль матери Терезы, надорвешься. Ее вера вела по жизни, а ты у нас не особо-то религиозна.

Сашка возмущенно мотнула головой:

– Но в бога я верю!

– Я знаю, знаю, – поспешил успокоить он. – Ладно, Саш… Ты – большая девочка, поступай, как считаешь нужным. Тем более если мальчишки с тобой поедут…

– А ты не хочешь? – тихо спросила она, рассматривая пористую сдобу в месте укуса. – С тобой мне всегда спокойней.

Показалось, будто теплая волна из его сна настигла и накрыла с головой, не замочив, только согрев. Улыбнувшись, Артур накрыл маленькую Сашкину руку:

– Мне тоже спокойней, когда ты рядом. Но, думаю, следователю, производившему арест Яниного жениха, не стоит являться в ее дом в роли помощника. Ты – лицо неофициальное, можешь себе позволить. Никиту она, может, и не запомнила. А Сереги там вообще не было.

Сашка торопливо перебила:

– Я поняла. Конечно. Это не очень удобно…

Поднявшись, Артур стряхнул крошки с джинсов и, не глядя на нее, посоветовал:

– Объясни Яне, что ей не стоит ждать возвращения Константина. Он не вернется. Три трупа – срок получит по полной… А ты ж его видела: если и выживет на зоне столько лет, то станет совершенно другим человеком.

– Он уже стал другим человеком, когда убил Таню. Разве Яна такого полюбила? Если б он разделался только с этими тетками-садистками, она, может, даже восхищалась бы им…

– Ты считаешь, месть достойна восхищения?

Сашка подняла свои небесные глаза:

– Нет. Это ты достоин восхищения… Ты справился с желанием отомстить убийце моей мамы.

– У меня тоже был порыв, – признался Артур.

– Но ты его подавил. И не только потому, что ты – следователь.