Лилиан Браун - Кот, который сорвал аплодисменты

— Восемьдесят два, но, разумеется, ей их никогда не дашь.

— Делает подтяжки?

— Она потрясающая женщина! Правильно питается, выполняет нужные упражнения и каждый день сама делает себе массаж лица кончиками пальцев, считая, будто бы из них исходят электромагнитные волны… Наверно, я зря рассказываю всё это… представителю прессы.

— Ещё один вопрос, — перебил её Квиллер. — Почему она решила купить недвижимость на Приятной улице?

— Она помнит эту улицу с детства, тогда её отец — он был фермером, выращивал картофель — имел обыкновение привозить своё семейство в город на старенькой машине. Они смотрели кино, а в виде дополнительного развлечения он катал их по Приятной улице. Ребятам казалось, что они попали в сказку братьев Гримм. Они восхищались этими огромными пряничными домами, разукрашенными причудливыми завитушками из белой глазури. Просто глаз от них оторвать не могли. Так что когда Тельма позвонила здешнему агенту по недвижимости и узнала, что один из сказочных домов значится в списке выставленных на продажу, она тут же ухватилась за эту возможность. А ты знаешь Мэвис Адамс, юристку? — неожиданно спросила Фран.

— Знаю, что сейчас она какая-то шишка в Коллегии адвокатов. Мы где-то встречались мельком.

— Риелтор порекомендовал её, чтобы уладить все юридические тонкости в вопросе передачи собственности. Кроме того, Тельме предстоит зарегистрировать своё новое завещание в нашем округе… Мэвис считает, что жителям Приятной улицы следовало бы устроить приём, чтобы поприветствовать Тельму.

— Прекрасная идея, — ответил Квиллер. — А поскольку половина живущих на этой улице — шотландцы, можно было бы устроить приём в Шотландском зале.

Фран кокетливо взглянула на него:

— А мы-то надеялись, что ты разрешишь воспользоваться твоим амбаром.

— Гм-м, — задумался Квиллер. — Надо это обмозговать.

— Только обмозговывай поскорее. Приём должен состояться через неделю после ближайшего воскресенья. Поставку продуктов берёт на себя О'Делл; Бёрджесс Кэмпбелл оплатит расходы. Шотландцы явятся в национальных костюмах, это придаст приёму блеск.

— Ну что ж… раз времени у вас в обрез… я согласен. — Квиллер всегда рад был любому предлогу, чтобы надеть свой шотландский наряд.

— Все будут в восторге, а уж на Тельму это точно произведёт впечатление. — Фран стала надевать босоножки.

— Прежде чем ты уйдёшь, давай-ка я принесу сюда Юм-Юм, — предложил Квиллер. — Вам, двум разумным женщинам, пора заключить мир.

— Нет-нет! Даже если она не сломает мне ногу, то уж чулки порвет непременно!

Квиллер проводил Фран до машины, отметив про себя, что гламурная дизайнерша обзавелась более новой и роскошной моделью. Да, видно, прибыльное дельце — работать у этой Теккерей.

Перед тем как сесть в машину, Фран слегка замешкалась.

— Сделай мне одолжение, Квилл, — решилась она наконец. — Позволь прислать тебе какую-нибудь картину, чтобы повесить над камином, а книжные полки убрать хотя бы временно. Тельма знает, что интерьер амбара — моих рук дело, и мне хотелось бы представить всё в лучшем виде.

— Я подумаю над этим вопросом, — ответил Квиллер серьёзно.

О своих книгах он пёкся так же, как родители о своих детях.

Вернув сиамцев из ссылки в беседку, Квиллер накормил их обедом. Наблюдая, как Коко жадно поглощает свою порцию, а Юм-Юм деликатно откусывает маленькие кусочки, Квиллер подумал: «Как можно заподозрить это изящное создание в том, что оно способно испортить нейлоновые чулки?»

Позже он позвонил Полли:

— Скажи, Катта когда-нибудь рвет женские чулки?

— Нет, никогда. А почему ты спрашиваешь?

— Я слышал, что некоторые кошки маниакально ненавидят нейлоновые чулки.

Квиллер старательно избегал упоминания о том, что у него была Фран. Полли не нравились её развязные манеры и пошлая привычка сбрасывать туфли после первого же глотка спиртного. Полли считала, что «это уж слишком».

Поэтому Квиллер рассказал ей только, что милые люди с Приятной улицы хотят использовать его амбар для приёма в честь Тельмы.

— Это будет через неделю после ближайшего воскресенья. Предлагается надеть шотландские костюмы, поскольку половина из жителей Приятной улицы — шотландцы.

— Здорово! — отозвалась Полли. — А я приглашена? Я бы надела шарф моего клана и сколола его на плече дымчатым топазом.

— Ты не только приглашена, тебе придётся позаботиться о музыкальном фоне. Предпочтительно это должна быть легкая классика, создающая у людей хорошее настроение, но не надоевшая до зубовного скрежета.

— У меня как раз есть то, что нужно. Фортепианные пьесы Сибелиуса. На твоей стереосистеме они будут звучать потрясающе.

Потом Квиллер сообщил Полли, что подумывает, не убрать ли книги над камином и не заменить ли их каким-нибудь панно.

Полли одобрила идею.

— Я всегда считала, что книгам там не место. От жара переплёты сохнут. Надо будет в воскресенье поискать что-нибудь подходящее в Центре искусств.

Убедившись, что Полли с пониманием отнеслась к обоим проектам, Квиллер с умеренным энтузиазмом приступил к подготовке.

В делах домашних Квиллер не отличался особой ловкостью. Он считал, что каждому своё: плотник должен орудовать молотком, водопроводчик — гаечным ключом, маляр — кистью. А он, как журналист, имеет дело со словами. При любой его попытке выполнить какой-нибудь простейший проект из серии «сделай сам» кошки сразу настораживались, предчувствуя опасность. И сейчас он предупредил их:

— Скрестите пальцы на лапах, а если я свалюсь с лестницы, сразу набирайте девять-один-один.

После снятия книжных полок и удаления державших их скоб и металлических пластин в стенах остались большие дыры от винтов.

Квиллеру помнилось, что такие дыры заделывают зубной пастой, но стена была белая, а паста, которой он сейчас пользовался, — зелёная. Ясно, что придётся купить настенное панно, достаточно большое, чтобы прикрыть изъяны. Оно должно быть по меньшей мере пяти футов в ширину и трёх в длину.

В конце девятнадцатого века яблочный амбар возвышался над соседней фермой, которая, как бывало в те времена, занимала узкую, но длинную, почти в полмили, полосу земли. Вдоль фермы тянулась проселочная дорога. Теперь это была заброшенная сельская дорога с односторонним движением. Машины по ней проезжали редко; Квиллер пользовался ею, чтобы дойти от амбара до своего деревенского почтового ящика и мешка для газет, а дальше дорога упиралась в Центр искусств.

В воскресенье Квиллер и Полли отправились туда на выставку; в кармане у Квиллера лежал сантиметр.

— Я говорила тебе, что библиотека подвергается настоящему нашествию? — спросила по дороге Полли. — Всем вдруг понадобились романы Уильяма Мейкписа Теккерея.

— Только в Мускаунти можно сложить два плюс два и получить семнадцать, — ядовито отозвался Квиллер. — А ты узнала что-нибудь о том, как он получил своё второе имя, оно ведь означает «миротворец»?

— Никаких зацепок нет, хотя у меня, например, был дядя, которого я прозвала «делатель денег», потому что он вечно рассуждал о том, как делать деньги. А мой отец очень строго относился к правильности речи и утверждал, что деньги можно заработать, во что-то вложить, получить в наследство, копить и терять, но делать их никак нельзя. Тебе понравился бы мой отец, Квилл. И ты бы ему понравился.

— Да, не повезло мне, что мы не встретились.

Яблони, росшие когда-то вдоль дорога, давно погибли, их спилили и посадили вечнозеленые растения и деревья с твёрдой древесиной, так что теперь здесь был сад, куда слетались птицы, а за ним — другой, специально для бабочек.

Центр искусств в конце дороги напоминал сельскую усадьбу, и сначала так оно и было. Теперь здесь вырос целый комплекс выставочных залов, студий и классов. На новой выставке, куда направлялись Полли с Квиллером, перед ними предстали лоскутные панно, навеянные произведениями великих художников. Здесь были подсолнухи (Ван Гог), яблоки (Сезанн), необыкновенные цветы (О'Кифф[5]), trompe l'oeil[6], Гарнетта[7] и так далее.

Для себя Квиллер отметил абстракцию в подражание Файнингеру[8], - взрыв цвета, уводящий взгляд куда-то вдаль. И размер оказался таким, как нужно! К панно прикрепили этикетку с надписью «Продано». По правилам галереи проданные изделия должны были оставаться на выставке до конца месяца. Квиллер рассказал администратору о предстоящем приёме.

— Никаких проблем. Мы поставим в известность художницу, и она будет польщена, что её работа выставлена в вашем сказочном амбаре.

На выставке они встретили Милдред Райкер, готовую повторить Квиллеру легенду о чернике, и они отправились в свободную студию, чтобы записать её рассказ на плёнку.