Людмила Павленко - Рок пророка. Второе пришествие

— Валентина Игнатьевна, вернитесь на свой пост. И вы, Герман Петрович.

— Ой, Владимир Марленович, я не пойду туда, — заныла перепуганная вахтёрша, — вдруг опять будет взрыв, вдруг весь театр рухнет!

Директор задумался. Потом отдал приказ пожарному:

— Эвакуируйте людей из здания. Включите сирену.

Подполковник по-военному чётко развернулся кругом через плечо и скрылся, а Гоша решительно зашагал к месту происшествия. Что-то подсказывало ему, что непростая это катастрофа, и что он к ней имеет самое прямое отношение. Его худшие подозрения подтвердились. Не прошёл он и нескольких метров, как к нему из толпы устремился его посыльный — артист театра Витя Круговой. Гоша резко остановился. Запыхавшийся Витя подбежал к нему и по его глазам Григорий Семёнович увидел, что дело плохо.

— Ну? — коротко и требовательно спросил он.

Но было уже и так понятно — горел именно тот самый лимузин, который Буранский с таким трудом выбил у знакомого бизнесмена, владевшего агентством по организации свадебных торжеств. Гоша арендовал машину за копейки и очень радовался этому. Сейчас он понял, что до конца своих дней будет расплачиваться за эту глупую радость.

Витя с тоской посмотрел на него и, горестно вздохнув, опустил голову.

— Где чемодан? — спросил Буранский, едва сдерживая гнев.

— Забрали, — шепнул сквозь слёзы Витя.

Он был жалок. И без того жизненный путь артиста Виктора Кругового не был усыпан розами, а тут ещё эта напасть. Вместо того чтоб получить гонорар от Григория Семёновича за пустяковую услугу, он получает нагоняй.

— Один чемодан забрали, а второй должны были отдать взамен. Где он? — продолжал допрашивать Буранский.

— Да я не успел ни дать, ни взять! — воскликнул Витя.

— Как не успел? Ты же сказал — забрали.

— Ну да. Только забрали-то совсем другие!

— Да расскажи ты толком! — вышел из себя Буранский.

— Дело было так, — оживился Витя, — я взял у тебя «кейс»… Не знаю, что в нём было…

— Не твоего ума дело, — перебил Гоша, — продолжай.

— Ну, так вот. Взял твой «кейс» и пошёл к месту встречи. Смотрю — лимузин уже стоит на той стороне улицы. Ну, я стою на переходе и жду. Машин много, а светофора-то здесь нет. Вот я стою и жду.

— Да не тяни ты! — взвизгнул Гоша.

— А я и не тяну. Сам же велел рассказывать по порядку. Я и рассказываю. Я, значит, жду, а в это время мужик какой-то тоже с «кейсом» подходит к машине и меняется чемоданами с тем, кто сидит в лимузине. Я кричу: «эй», а лимузин уже — ходу. И взорвался! Я дорогу перебежал — и к тому мужику. А мужика и след простыл. Зато другой мужик ко мне подходит и вырывает из рук твой «кейс». И тоже куда-то пропадает. Тут же толпа, бегут, кричат…

— Что ты, дурак, заладил: «мужик, мужик»?! Ты понимаешь ли, что в чемодане были деньги? Миллион баксов! Ты должен был отдать его и получить другой «кейс», с нужной информацией, которая теперь уплыла в другие руки! А, может, там была технология изготовления атомной бомбы? И, может быть, её захватили террористы, а тебя теперь в кутузку посадят или расстреляют за разглашение гостайны? Идиот! Кому я доверился?! Такому идиоту, как ты, пустой бумажки нельзя доверить, а я…

— Так и не доверял бы! — неожиданно взорвался Витя.

— Что-о?! — Гоша явно не ожидал такой строптивости от подельника.

— А то! — нёсся дальше на всех парах Витя, — вовсе не я идиот, а ты, понял? Вместо того чтоб самому передать баксы, послал меня. А почему? Да потому что ты знал, что и за баксами, и за секретной информацией охотятся. Ты испугался и послал меня за сто рублей, которые мне обещал, на верную смерть. Я только чудом жив остался! Взорвись эта машина на две минуты раньше — и Витя Круговой сейчас летел бы к ангелам на небеса!

— Кто — ты на небеса? Ой, не смеши меня!

— На твоём месте я бы не смеялся. Хоть ты и возомнил себя пресвятым князем Михаилом, а на деле-то тёмные делишки проворачиваешь, за которые, как полагаю, придётся отвечать тебе по полной программе!

Витя хотел было уйти, но Буранский схватил его за руку.

— Стой! Покажешь мне тех мужиков.

Он потащил Кругового к месту пожара. Тот упирался, но Буранскому злость придавала силы. Однако разглядеть что-либо сквозь дым и пламя было невозможно. Кроме того, дорогу перегородили машины, а дорожно-патрульная служба оцепила пространство и оттеснила толпу с этой стороны к стенам драмтеатра, а с противоположной — к воротам городского сада. Люди кричали, волновались, машины сигналили, трещал огонь и валил чёрный дым. Было так страшно, что Буранский забыл о Вите Круговом и тот сбежал, точно трусливый заяц. Григорий Семёнович, не отрываясь, смотрел на дымную завесу, и ему чудились в ней какие-то изломанные человеческие фигуры, которые стремятся в небеса, а чёрный дым пригибает их книзу.

Придя в себя, учитель физики побежал было к месту аварии, но путь туда был преграждён стремительно подъезжавшими машинами «скорой помощи», пожарными и милицейскими. Кроме того, со всех сторон туда устремлялись люди, а Громов совершенно не выносил толпы. Хотя, наверное, он всё же должен пробраться к милиционерам и рассказать о том, что приключилось. В конце-концов в этой машине сгорел его «дипломат» с учебниками физики, с необходимыми ему планами работы, которые теперь придётся составлять заново… Но кто ему поверит? Кто же поверит в то, что он не знал этих людей и непричастен к трагедии?! Какая-то чудовищная фантасмагория… Он в нерешительности остановился. Путь в гимназию лежал мимо злосчастного места аварии. Собственно, на работу он мог сегодня и вообще не приходить. Просто деваться одинокому мужчине было некуда, вот он и двинулся по привычке на работу, намереваясь не только навести порядок в физическом кабинете, но и опытами побаловаться. Он никому не говорил, но втайне мечтал сделать какое-нибудь научное открытие. Смешно, конечно, почти в тридцать пять лет иметь подобные амбиции. Случай задержанного развития. Сергей Анатольевич грустно усмехнулся. Вот она, жизнь. Человек к чему-то стремится, о чём-то мечтает, чего-то добивается, а потом — бах! И он взлетает вверх тормашками в своём роскошном лимузине и горит ярким пламенем. Машина, в самом деле, напоминала гигантский факел. Клубы чёрного дыма заволокли всё вокруг, выли сирены, кричали люди. Авария произошла рядом с городским садом, напротив драмтеатра. Чуть дальше находилась автобусная остановка, где в ожидании транспорта стояло несколько человек. От взрыва никто из них, к счастью, не пострадал, но люди были в таком шоке, что не могли придти в себя — кто-то из них кричал, кто-то плакал, как эта девушка в короткой юбочке и кожаном кургузом пиджачке. Она прижимала к груди сумку и повторяла: «Ой, мамочка! Ой, мамочка!» А по щекам её текли бороздки чёрных от туши слёз.

— Никого не успели спасти? — раздался позади Сергея взволнованный женский голос.

— Нет, — ответил он, — вы же видите, пожарные только подъехали. Пока они потушат… Взрыв был такой силы… Вряд ли там есть живые.

Он глянул на задававшую вопросы женщину и сразу же узнал её. Это была актриса драмтеатра. Как же её фамилия? На сцене он её видел в роскошных нарядах, а сейчас эта уже немолодая дама была в простой, дешёвой куртке и потёртых джинсах с кроссовками.

— Странно, — проговорил он, переводя взгляд снова на горящую машину, — пожарные как будто не торопятся тушить. И подъехали сразу, через минуту после взрыва, как будто ждали за углом. А из «скорой» даже никто не вышел! Перегородили своими машинами все подступы к горящему автомобилю и спокойненько ждут, когда всё кончится. Да и милиция… Стоят и просто наблюдают.

— Что вы имеете ввиду? — удивилась актриса.

— Но вы же видите — пожарные еле двигаются! Как будто не хотят тушить. А их никто не подгоняет.

— И правда! Я пойду и скажу им…

— Куда вы?! — схватил её за руку Сергей, — там настоящий ад!

Между тем, в толпе начались волнения. Люди выкрикивали в адрес пожарных нелицеприятные эпитеты.

— Тушите же пожар, скорее! — кричала одна из женщин.

— Что вы, как истуканы, встали? Там же люди в машине! — вторил ей пожилой гражданин.

— Они нарочно! — почти билась в истерике девушка, — они нарочно им не помогают!

— Скорее! — кричали в толпе, — да пошевеливайтесь вы!

Актриса тоже не выдержала напряжения и закричала во всю мощь:

— Спасайте людей!

Сергей отпрянул — голос у достаточно хрупкой на вид женщины оказался невероятно зычным. Казалось, он перелетел через дорогу и отразился эхом от стен драматического театра, стоявшего на противоположной стороне улицы.

— Вы меня оглушили! — пробормотал он раздражённо.

— Извините, у меня хорошо поставленный голос, — смутилась актриса.

— Я уже понял это, — кивнул Сергей, — только боюсь, что вы напрасно надрываетесь.