Мария Брикер - Желтый свитер Пикассо

Ольсена нигде не было видно, что показалось Алечке очень странным. Оператор Сергей Грушевский вовсю ворковал с Марией Леви и был настолько «погружен» в ее глубокое декольте, что у Алечки духа не хватило его отвлечь. Сергей был давно и страстно влюблен в актрису, следовал за ней тенью, но Мария не видела его в упор. Алечка симпатизировала оператору и сочувствовала ему. Пожалуй, он был единственным из съемочной группы, с кем она поддерживала теплые, дружеские отношения. С Сергеем было приятно пропустить по бокалу вина или просто поговорить «за жизнь». Грушевский был профессионалом своего дела, открытым и далеко не глупым человеком, но ему дико не везло в личной жизни. И дело было даже не в том, что Сергей влюблялся не в тех женщин, и даже не в его внешности: светлоглазый, светловолосый, не худой, не толстый, среднего роста, приятный, вполне симпатичный парень, ему не хватало главного – внутреннего огонька, мужского обаяния, изюминки, способной подстегнуть у противоположного пола интерес к своей персоне. Однако сегодня был явно его день. Звезда спустилась с небес, одарила его своим благосклонным вниманием, и даже издалека было видно, как оператор счастлив.

У одного из столов с закусками Алечка застукала актрису Анастасию Звягинцеву, впрочем, где можно отыскать Звягинцеву, Алечка и без того знала. Анастасия сыграла в фильме тетку ее героини, роль была эпизодической, но, чтобы получить ее, Звягинцевой пришлось выполнить жесткое условие Варламова: сесть на строгую диету и сбросить пятнадцать килограммов. Анастасия мужественно сбросила их и роль в итоге получила. Держалась она и во время съемок, ограничивая себя во всем и с завистью косясь на шоколадки, которые Алечка уплетала постоянно и в больших количествах, как наркоманка. Это было единственным средством, которое приносило Алевтине радость и помогало бороться с депрессией во время тяжелых съемок. Но сразу же после завершения работы над картиной Анастасия стала активно возвращать себе былую форму. Пять килограммов она уже набрала и сейчас пыталась вернуть оставшиеся десять, сосредоточенно уплетая тарталетки и канапе одну за другой. Со стороны это выглядело не очень прилично, и пить со Звягинцевой Алечке категорически расхотелось.

Варламов снова мелькнул в толпе, кинокритик наконец-то от него отстал, и теперь Иван Аркадьевич любезно общался с элегантной пожилой дамой с короткими белыми волосами. Несколько раз дама оглядывалась и искала кого-то глазами в толпе. Потом случайно столкнулась с Алевтиной взглядом, долго и заинтересованно ее разглядывала. Алечке стало неловко, но она поняла, что дама сильно близорука. Варламов тоже посмотрел в ее сторону, склонился к уху дамы и что-то зашептал, дама закивала. Некоторое время Алечка размышляла – подойти к Варламову или нет. Вроде бы ничего в этом не было особенного, но, с другой стороны, если бы Иван Аркадьевич захотел, то сам бы подошел и представил ее своей собеседнице. Алечка вдруг разозлилась. Строить из себя светскую даму и оставаться на этой «свинской» вечеринке у нее не было больше никакого желания. Она остановила официанта, взяла очередной бокал шампанского, снова опустошила его, поставила пустой бокал на поднос и решительно направилась к выходу. В дверях она остановилась, обернулась и хмуро оглядела пеструю толпу. Слабая надежда, что хотя бы один человек с сожалением посмотрит ей вслед и попытается удержать, растаяла как дым. На душе стало горько, как во рту после первого глотка сухого мартини. Вот тебе и море поклонников! Вот тебе и вселенская слава! Нате, получите! Похоже, слишком рано она стала праздновать победу и возомнила себя кинозвездой. Наглый Ольсен – вот это кинозвезда. Если бы он был здесь, вокруг него сразу бы стали виться дамочки всех возрастов, а журналисты вновь засыпали бы его вопросами. Почему же он не пришел? Он, страстный любитель вечеринок и банкетов? Не было ни одной вечеринки, от которой Ольсен бы отказался, а тут – премьера! Что же случилось? «Ну и фиг с ним», – еще больше разозлилась Алевтина, мысленно плюнула на весь парижский бомонд и ринулась к выходу, на полном ходу налетев на что-то стремительное и яркое. Стремительное и яркое изящно выругалось на французском.

Аля смутилась и залепетала слова извинения, разглядывая предмет столкновения. Пред ней стояла хрупкая брюнетка с короткой стрижкой, во взрывоопасном пурпурном платье. В тон платью были и туфельки, и сумочка.

– Ничего страшного, – смилостивилась брюнетка, поправила соскользнувшую с плеча бретельку платья и дружелюбно улыбнулась. – Решили сбежать с вечеринки, пока никто не видит? – иронично спросила девушка по-русски. У нее был низкий голос и приятный легкий акцент, который ей невероятно подходил. Совсем не красавица, но было в ней что-то удивительно притягательное, необъяснимый шарм и мощная энергетика. Она была восхитительна, эта девушка, и Алевтина на мгновение залюбовалась ею. Брюнетка тоже с интересом разглядывала Алю, и в ее темных глазах прыгали озорные чертики.

– Мне нужно идти, простите, – робко сказала Аля и попыталась обойти девушку.

– Умоляю, останьтесь! Я пришла на эту скучную вечеринку только ради вас! – воскликнула брюнетка.

– Ради меня? – опешила Алевтина и от неожиданности отступила на пару шагов назад.

– Можете смело записать меня в список почитателей вашего таланта, милая моя Алевтина. Я в совершеннейшем восторге от вашей игры! Скажите же мне, как вам удалось так исключительно вжиться в образ героини? Вы изучали систему Станиславского? Простите, я не представилась, – спохватилась брюнетка и протянула ладонь для рукопожатия. – Мишель Ланж, можно просто Мишель.

Они пожали друг другу руки. Ее ладонь, тонкая и изящная, оказалась прохладной. Это было странно, потому что сама Мишель напоминала живой пожар. Все ее движения, осанка, выражения лица, одежда говорили о том, что эта девушка обладает сумасшедшим темпераментом.

– Очень приятно, а меня зовут… Ах да, вы знаете, как меня зовут… – Алевтина засмеялась. Мишель тоже засмеялась, и, в отличие от голоса, смех у нее оказался звонким и каким-то беззащитным.

– Не возражаете? – спросила она, выудив из сумочки пачку сигарет и изящную позолоченную зажигалку. Алевтина отрицательно мотнула головой. Мишель прикурила тонкую сигаретку с позолоченным ободком вокруг фильтра, выдула дым к потолку и огляделась, выискивая кого-то глазами.

Алечка напряглась, ей почему-то не хотелось, чтобы эта удивительная раскованная девушка растворилась в толпе.

– Вы прекрасно говорите по-русски, – торопливо сказала Алечка, пытаясь поддержать разговор.

– Что вы, помилуйте! Вы мне льстите. Хотя не скрою, изучению русского я посвятила довольно много времени. У меня русские корни, – объяснила Мишель, широко улыбнулась и помахала кому-то рукой с сигареткой. Алевтина обернулась и совсем не удивилась, когда заметила несколько восхищенных мужских и заинтересованных женских взглядов, обращенных в их сторону. Несомненно, в этой светской тусовке мадемуазель Ланж пользовалась большой популярностью. – Моя мама была русской, а отец – французом, – вернулась к разговору Мишель. – Они трагически погибли, когда я была совсем маленькой.

– Мне очень жаль, – посочувствовала Алевтина.

– Я их совсем не помню, – спокойно отреагировала Мишель. – В целом мое владение русским – это заслуга моей тетушки. После смерти родителей она стала моим опекуном. Так вот, она так упорствовала в желании научить меня языку, что испортила мне детство. Не понимаю, почему я вам все это рассказываю, Алевтина? – удивленно приподняла бровки Мишель, сделала глубокую затяжку, поискала глазами пепельницу и, не обнаружив ее в пределах досягаемости, стряхнула пепел прямо на пол.

– Я тоже рано лишилась родителей, меня воспитала тетушка, только кошмаром моего детства стали уроки вокала, которыми она мучила меня с ранних лет, – игнорируя последний вопрос, сказала Алевтина.

– Вы не находите, что мы с вами очень похожи, Алевтина? – задумчиво спросила Мишель, пристально глядя Алечке в глаза. Аля неопределенно пожала плечами, кивнула и глупо улыбнулась. – Вы правы, мой вопрос звучит неуместно, – виновато сказала Мишель. – Простите и не берите в голову. Вы впервые в Париже?

– Да, и очень жаль, что у меня было мало времени, чтобы осмотреть все. Удивительный город! – с восторгом отозвалась Алевтина. – А вы когда-нибудь бывали в России?

– К своему стыду, ни разу, но довольно скоро я собираюсь в Москву на выставку одного художника, – сообщила Мишель, и глаза ее просияли. Она вдруг стала похожей на ребенка, которому пообещали вкусную конфету. Что-то тут не так, решила Алечка.

– Если хотите, я дам вам на всякий случай свой телефон. Будет желание, позвоните. Могу показать вам Москву, если вы… – Алевтина осеклась: кажется, она погорячилась. Вряд ли этой девушке пригодится ее номер телефона. Но Мишель тут же оживилась, полезла в сумочку, достала мобильный, чтобы внести номер в записную книжку. Алевтина продиктовала номер своего сотового и вздохнула с облегчением.