Джеймс Чейз - Ева

Кэрол знала обо мне только то, что я открывал ей сам о себе. Когда настало время разрыва, обстановка настолько обострилась, что я был уже не в состоянии скрыть свои недостатки. Но до этого я обманывал ее так же успешно, как некоторые из вас обманывают тех, кто любит вас. Кэрол всегда понимала меня, всегда была очень дружелюбной, именно поэтому на четвертый день после того, как я встретил Еву, я отправился в Голливуд повидаться с Кэрол.

Работники станции обслуживания в Сан-Бернардино позаботились о моей машине и «паккарде». Когда я спустился по горной дороге из Биг-Биэ-Лейка, я увидел группу мужчин, занятых расчисткой дороги. Несмотря на то, что их работа близилась к концу, проехать все равно было трудно. Руководитель работ был моим знакомым, поэтому он приказал положить на размытую дождем землю доски. Несколько человек практически перенесли машину на руках и опустили ее на сухом месте. Я приехал к Кэрол на Сансет-стрит около семи часов вечера. Франческа, горничная Кэрол, сказала, что мисс только что вернулась со студии и переодевается.

– Входите, мистер Фарстон, – улыбаясь, проговорила горничная, – подождите немного.

Я последовал за пышными формами Франчески в гостиную. Это была красивая, современная и уютная комната со скрытым освещением. Пока горничная готовила мне виски с содовой, я ходил взад и вперед по комнате. Когда я бывал в этом доме, Франческа всегда начинала суетиться, стараясь услужить мне, и Кэрол как-то, смеясь, сказала мне, что служанка считает меня самым почетным ее, мисс Рай, гостем. Я сел к с восхищением осмотрелся. Обстановка была предельно простой. Кресла и большая кушетка были обиты серой замшей и прекрасно гармонировали с винно-красными портьерами.

– Каждый раз, когда я прихожу в эту комнату, – сказал я, взяв из рук девушки виски с содовой, – она нравится мне все больше. Мне нужно проконсультироваться с мисс Рай, как обставить свой дом, чтоб в нем было так же уютно и мило, как здесь.

В это время в гостиную вошла Кэрол в прозрачном пеньюаре, перехваченном в талии широким красным поясом. Волосы ее были распущены и лежали на плечах. Выглядела она прекрасно, хотя ее нельзя было назвать красавицей согласно штампованным стандартам Голливуда. Когда она вошла, я подумал, что она очень похожа на Одри Хепберн: такая же изящная фигурка, бледное, без единой морщинки лицо и очень яркие губы. Но самым красивым у Кэрол были глаза: большие, живые и умные.

– Здравствуй, Клив! – весело сказала она. В руках у нее была сигарета в 18-дюймовом мундштуке. Он был единственной манерной чертой в ее облике, так как этот длинный мундштук выгодно подчеркивал изящество рук и запястий его обладательницы.

– Где это ты пропадал три последних дня? – спросила она и замолчала, вопросительно посматривая на мой поцарапанный лоб.

Я взял красивые руки Кэрол в свои.

– Боролся с дикаркой, – улыбнулся я ей.

– Я так и подумала, – продолжала хозяйка дома, взглянув на костяшки моих пальцев, с которых была содрана кожа при расправе над Бероу. – Судя по твоему виду, она действительно дикарка.

– Да, – подтвердил я, подводя Кэрол к кушетке. – Это самая дикая женщина во всей Калифорнии. Я специально приехал сюда из Фри-Пойнта, чтобы рассказать тебе о ней.

Кэрол устроилась в углу кушетки, поджав под себя ноги.

– Пожалуй, я тоже выпью виски с содовой, – обратилась мисс Рай к Франческе. А затем, устремив на меня погрустневшие глаза, продолжала: – У меня предчувствие, что рассказ мистера Фарстона расстроит меня.

– Вздор! – сказал я. – Мне хочется, Кэрол, развеселить тебя. – Я сел рядом с ней и взял ее руку. – Судя по синякам под глазами, у тебя сегодня был трудный день. Синяки, конечно, идут тебе, но откуда они? Ты плакала? Устала? А может быть, ты, наконец, стала вести распутный образ жизни?

Кэрол вздохнула.

– Я работала. У меня нет времени на распутство. И вообще я на это не способна. Я никогда не занимаюсь тем, что меня не интересует. – Она взяла у Франчески виски с содовой и взглядом поблагодарила ее. – А теперь, – продолжала Кэрол, – расскажи мне об этой дикарке. Ты влюбился в нее?

Я мельком посмотрел на Кэрол.

– С какой стати я должен влюбляться в первую попавшуюся женщину? Ты же знаешь, что я влюблен в тебя.

– Да, это мне известно. – Она погладила меня по руке. – Мне следовало помнить об этом, но после того как я не видела тебя три дня подряд, я уже было решила, что ты меня бросил. Значит, ты не влюблен в нее?

– Не будь такой скучной, Кэрол, – сказал я. Мне не нравилось ее сегодняшнее настроение. – Могу сказать абсолютно точно: я не влюблен в нее. – И, откинувшись на подушку, я рассказал Кэрол о шторме, о Бероу и о Еве. Конечно, о некоторых деталях я благоразумно умолчал.

– Почему ты замолчал? Продолжай, – поторопила меня Кэрол, когда я остановился, чтобы потереть пальцем ссадину на лбу. – Что предприняла женщина после того, как ты упал на пол? Облила тебя водой? Убежала с твоим бумажником?

– Она убежала без бумажника и не взяла ни одной вещи. Поведение ее было отличным от тех шаблонов, которыми привыкли мерить поступки женщин подобного сорта. Нужно отдать должное, Кэрол, – и ты в этом со мной можешь согласиться, – что Ева не обычная потаскушка.

– Потаскушки редко бывают обычными, – пробормотала Кэрол и улыбнулась.

Замечание мисс Рай я принял без возражений. Немного помолчав, я продолжал:

– Пока я был без сознания, Ева, вероятно, собрала свои вещи и ушла в шторм. Можно предположить, что она храбрая женщина. Ведь ветер завывал неистово и дождь лил как из ведра.

Кэрол внимательно смотрела на меня и сказала то, что могла сказать именно она:

– И у проституток есть своя гордость, Клив. Ты отвратительно вел себя с ней. Она правильно сделала, что ударила тебя. Нельзя быть таким самодовольным. А тебе известно, кто был тот мужчина – Бероу?

– Понятия не имею. Он похож на коммивояжера. Такие, как он, не пользуются успехом у женщин и поэтому вынуждены покупать их.

– Не у всех же такое громкое имя, великолепная внешность и обаяние, как у тебя, Клив, – сказала Кэрол, и в глазах у нее промелькнула досада. – Возможно, и одна девушка не захотела утешить этого беднягу. А твоя дикарка решила быть доброй и сжалилась над ним.

– Не думаю, чтобы она была доброй, – пробормотал я, – нет, она не добрая.

– А может быть, ты сам не был добрым в тот вечер?

– Ты имеешь в виду Бероу? Он смертельно надоел мне. Я хотел избавиться от него, а он напился и полез в драку.

Я скрыл от Кэрол, что дал ему сто десять долларов. Этот поступок был бы ей непонятен.

– Надеюсь, ты избавился от него не для того, чтобы поговорить со своей гостьей о сердечных делах?

Внезапно я почувствовал раздражение: моя проницательная собеседница слишком быстро добралась до истины.

– Послушай, Кэрол! – резко сказал я. – Я не люблю женщин такого типа. Тебе не кажется, что ты просто смешна со своими подозрениями?

– Извини, – сказала хозяйка дома и подошла к окну. – Питер Теннет обещал зайти ко мне. Может быть, ты поужинаешь с нами?

Услышав о Питере, я пожалел, что пооткровенничал с мисс Рай и рассказал ей о Еве.

– Нет, сегодня я занят. Он заедет за тобой?

Я не был занят, но у меня появилась одна идея, и я решил развязать себе руки.

– Да, но ты же знаешь Питера… Он, как всегда, запаздывает.

Я хорошо знал Питера Теннета. Он был единственным из друзей Кэрол, в присутствии которого у меня возникало чувство неполноценности. Вместе с тем, это был великолепный парень. У нас с ним были очень хорошие отношения, но я завидовал ему: он был разносторонне талантливым человеком, режиссером, сценаристом и техническим консультантом по съемкам. Все, что он предпринимал до настоящего времени, было удивительно удачным. Можно было подумать, что он обладатель волшебной палочки: во всем ему сопутствовал успех. На киностудии Питера считали человеком номер один. Я с завистью думал о том, как много он достиг за один год.

– Ты действительно не сможешь поехать? – погрустнев, спросила Кэрол. – Тебе надо почаще встречаться с Питером. Он может быть тебе полезен.

В последнее время Кэрол постоянно предлагала мне поддерживать дружбу с различными людьми, которые могли бы быть мне полезными. Ее опека и тревога, что я нуждаюсь в помощи, раздражали меня.

– Он может оказаться мне полезным? – удивился я, пытаясь улыбнуться. – Интересно, что же он может сделать для меня? Послушай, Кэрол, мои дела идут прекрасно… Я не нуждаюсь в чьей-либо помощи.

– Извини меня еще раз и не сердись, – попросила Кэрол, отвернувшись к окну. – Кажется, я сегодня говорю невпопад.

– Дело не в тебе, – сказал я, подходя к ней. – У меня чертовски болит голова, и я очень раздражен сегодня.

Она обернулась.

– А чем ты занят, Клив?

– Чем занят? Я приглашен на обед. Моими… издателями…

– Я не об этом. Над чем ты работаешь? Уже два месяца ты живешь во Фри-Пойнте. Что происходит?