Виктория Платова - В плену Левиафана

Синьор Тавиани слыл честным и бескомпромиссным полицейским, самой настоящей грозой правонарушителей, но врагов у него не было. Оттого и решили, что он просто уехал куда-то в более людные места, хотя Тренто язык не повернется считать безлюдным, да и продвижение по службе ему было обеспечено. Поговаривали даже, что он эмигрировал в Америку и дослужился до больших чинов в ФБР, но в отсутствие достоверных фактов вечно чесать языки нельзя.

Синьора Тавиани позабыли, как и мрачную историю с альпийскими стрелками, но лет через тридцать пять — сорок после исчезновения он сам напомнил о себе.

Он вернулся.

Уже пожилым человеком и точно таким же одиноким, каким уехал из К. Тех, кто еще помнил его, в К. почти не осталось, а оставшиеся не лезли с расспросами. Захочет — сам расскажет о своей жизни, вот только он не захотел. Доживал свой век молчуном и отшельником. И никто так никогда и не узнал, где он провел эти десятилетия, но теперь это уже неважно.

Теперь синьор Тавиани мертв, и пусть земля ему будет пухом.

Алекс соглашался со всеми, кивал и при этом неотступно думал о радиоприемнике «Саба». Родственников у покойного нет, так что все имущество отойдет городу, если, конечно, в самый последний момент не обнаружится какого-нибудь завещания на третье лицо. Вот если бы ему позволили забрать радиоприемник!..

Ровно в семь Алекс запер магазин и направился в бар «Carano», куда периодически заглядывал после разрыва со своей девушкой. Визиты туда могли быть и более редкими, если бы бар не находился на полпути к его дому. Идя домой, не пройти мимо «Carano» нельзя, разве что сделать большой крюк, а нарезать круги Алекс не любил, предпочитая прямой путь к цели. К отношениям с девушками это не относится, во всем же остальном Алекс простодушен и прямолинеен.

Сегодня сам бог велел ему заглянуть в заведение старины Джан-Франко: из-за происшествия с кладбищенским сторожем, к которому Алекс имеет самое непосредственное отношение. Повышенный интерес среди посетителей ему обеспечен, и, возможно, вскроются новые подробности из жизни покойного. Так или иначе связанные с тунисским серебром. К тому же есть немаленькая вероятность встретить там нотариуса, синьора Леврини. Уж он-то наверняка даст дельный совет относительно радиоприемника, есть ли у Алекса шансы заполучить его?..

Уже подходя к бару, Алекс заметил красную «хонду» синьора Леврини, но тут же забыл и о нотариусе, и даже о радиоприемнике с запонками: впереди «хонды», почти упираясь бампером в ее бампер, стоял дневной «ламборджини».

Не фантом, не видение!

Местоположение серебристого красавца косвенно намекало на местоположение его хозяина: он наверняка заглянул в «Carano», потому что заглядывать больше некуда. Не в кондитерской же его искать и не в аптеке синьоры Паглиа, тем более что аптека закрыта: синьора Паглиа отправилась к дочери и внукам в соседнюю долину и вернется не раньше следующего понедельника.

Прежде чем толкнуть дверь в бар, Алекс вынул мобильный телефон и исподтишка сделал несколько снимков чудо-машины. Номера на ней были французские, интересно, что забыл состоятельный француз в их глуши?

А может, речь идет о француженке?

Сердце Алекса учащенно забилось, но вовсе не из-за гипотетической француженки. Никакие француженки ему не светят; в его, Алекса, положении хорошо бы найти общий язык хотя бы с местными красотками. Но и это случается не всегда, особенно когда из-за плеча Алекса, облаченного в рубашку-поло средней ценовой категории, вдруг покажется чешский сноуборд.

«Ламборджини».

Вот с кем бы хотелось пообщаться накоротке. Прокатиться по серпантину, спуститься вниз, свернуть налево — к автомагистрали, ведущей в Тренто и дальше — к Вероне и Венеции. Или свернуть направо — и с ветерком прокатиться до Больцано, а там и до Австрии рукой подать. «Ламборджини» — вот причина сердечной аритмии Алекса, лучше бы этому автомобилю и вовсе было не попадаться ему на глаза.

Так, с колотящимся сердцем, Алекс и вошел в бар и почти сразу же обнаружил новое лицо среди старых, давно опостылевших ему лиц.

И это было самое выдающееся, самое запоминающееся лицо из всех когда-либо виденных Алексом лиц. Голливудские звезды не в счет, хотя молодой человек, сидящий в баре, был подозрительно похож на кинозвезду. Брюнет с нестерпимо голубыми глазами, четко очерченными губами и крутым подбородком соответствовал всем канонам героя-любовника. Перед этой мужественной, киношной красотой померк не только образ миляги-увальня Вольфа Бахофнера, но и его гораздо более симпатичных сериальных коллег и владельцев комиссара Рекса по совместительству. За долгую жизнь сериала их набралось семеро: австрийцев, немцев и даже итальянцев, и все они были привлекательными парнями. Харизматичными. И все же до красавца-брюнета никто из них не дотягивал.

Определить возраст брюнета не составило большого труда: около тридцати, плюс-минус пара лет, скорее все-таки плюс. С некоторой натяжкой его можно было бы назвать ровесником Алекса, которому недавно исполнилось двадцать шесть. На этом относительное сходство заканчивалось и начинались различия. Кардинальные, судя по волевому подбородку и припаркованному на улице «ламборджини». О джемпере, небрежно наброшенном на плечи брюнета, Алекс ничего сказать не мог, но рубашка… Бледная копия такой рубашки, выставленная в витрине Алексова магазинчика, стоила сто тридцать евро.

Что уж говорить об оригинале?

Самым удивительным оказалось то, что владелец чудо-машины пил вполне демократичное пиво в обществе синьора Моретти, бывшего босса Алекса. Неужели здесь, прямо у него на глазах, синьор Моретти заключает самую главную сделку в своей жизни? Исходя из личности его визави, все может быть.

Независимой походкой Алекс прошел к стойке, больше всего опасаясь, что сейчас случится именно то, ради чего он, собственно, и завернул в «Carano»: все присутствующие набросятся на него с расспросами относительно прискорбного дневного происшествия с синьором Тавиани. Но этого так и не произошло: зубодробительный и витальный брюнет напрочь вытеснил из сознания немногочисленных посетителей унылого кладбищенского отшельника. Даже Джан-Франко, первый в К. сплетник, отреагировал на Алекса с гораздо меньшим энтузиазмом, чем следовало ожидать. Алексу даже пришлось хлопнуть ладонью по стойке, чтобы привлечь его внимание.

— Привет, — сказал Алекс.

— Ага, — односложно ответил Джан-Франко, не спуская глаз с гостя и синьора Моретти.

— Слыхал, что случилось днем?

— Ты про старого кладбищенского хрыча?

Джан-Франко мог бы быть и повежливее, особенно когда речь зашла о кончине старейшего жителя городка. В другое время так бы и произошло и расспросы затянулись бы на полчаса, а то и дольше. Но только не теперь, когда перед носом у Джан-Франко маячил «ламборджини», сто´ящий едва ли не дороже, чем все его заведение вкупе с подсобками, мебелью и недурственной копией картины «Битва Наполеона в Альпах».

— Это я нашел его.

— Ага, — снова промычал Джан-Франко.

— Говорят, что он умер от сердечного приступа.

— Странно, что этого не произошло раньше. А вообще, старость — паршивая вещь.

— Я просто зашел, чтобы отдать ему пять евро… А он сидел в кресле у окна. Уже мертвый.

— Пять евро ему больше не понадобятся. Так что можешь смело спустить их на пиво. Ты ведь за этим сюда пришел?

— Ну… да.

Дождавшись, пока Джан-Франко наполнит его бокал, Алекс осторожно спросил:

— А… что это за тип сидит с синьором Моретти?

— Не знаю, — Джан-Франко понизил голос. — Но тачка у него чумовая.

— Да. Тачка что надо, — поддержал бармена Алекс. — Думаешь, хочет купить здесь дом?

— Скоро все прояснится.

— Что ему здесь делать? Ехал бы в Кортина д’Ампеццо…

— Пойди, посоветуй, — осклабился Джан-Франко, показав крепкие желтоватые зубы. — Наш деляга будет в восторге от такой твоей инициативы.

«Делягой» некоторые горожане (к их числу принадлежал и бармен) называли синьора Моретти, разумеется, за глаза. Сейчас «деляга» о чем-то ворковал с брюнетом, нежно сверля взглядом его переносицу и листая каталог выставленных на продажу объектов недвижимости. Тот самый каталог, который Алекс в свою бытность помощником синьора Моретти изучил вдоль и поперек. Что ж, двух мнений быть не может: бывшему боссу обломился выгодный клиент. Возможно, самый выгодный за последние несколько лет. И вряд ли синьор Моретти обрадуется, если в самый разгар переговоров возле столика всплывет его недавний подчиненный. Ничего хорошего от такой встречи ждать не приходится, учитывая подмоченную репутацию Алекса-тридцать три несчастья.

Нужно проявить тактичность и милосердие, решил про себя Алекс. Даже несмотря на жесткость слов, сказанных при расставании, синьор Моретти всегда был добр к нему. Хотя и утверждал, что один вид Алекса подвигает клиентов вовсе не на те действия, которых ждал от них владелец агентства. Так что пугать крупную рыбу Алекс не будет. Тихонько посидит в сторонке. Присоединится к скучающему за рюмкой граппы нотариусу Леврини и заодно расспросит его о шансах на приобретение радиоприемника.