Неизвестен Автор - Глубокое синее море

- Наличными, - добавил он.

- О, это я уже знаю, - спокойно ответил Годдер. - Не надо мне постоянно напоминать об этом.

Стин объяснил радисту, что пароходство гарантирует оплатить расходы, и молодой человек исчез.

- Я дам указание стюарду, - сказал капитан. - Он возьмет над вами опеку.

- Может быть, лучше сперва подождать подтверждения? - предложил Годдер.

Стин ответил, что это не обязательно. Видимо, часы Годдера произвели на него впечатление.

Годдер ушел. Он стыдился своего гнева и чувствовал стыд от всей этой беседы. Ему бы даже доставило радость работать на палубе матросом и было бы все равно, где он будет спать. А он-то считал себя неуязвимым, даже если на него нападут все Стин со всего мира!

По дороге ему повстречался Линд. Судя по всему, он никогда не носил фуражки и знаков отличия.

- Подождите меня где-нибудь здесь, - с улыбкой сказал он. - У меня тут есть пара вещиц, которые вам, возможно, пригодятся.

- Хорошо, - ответил Годдер. - И большое спасибо. - Он прислонился к поручням. Если бы капитаном был Линд, подумал он, корабль этот выглядел бы иначе.

4

- Хотите, чтобы я вырезал вам аппендицит? - спросил Линд. - Или сделал оттяжку спинного мозга? Вырвал воспаленный зуб? Излечил от венерической болезни? Все эти занятия доставляют мне удовольствие. И приносят успех.

Годдер ухмыльнулся и показал на череп, который служил опорой нескольким книгам, лежавшим на столе.

- Я бы этого не сказал, если предположить, что этот раньше был вашим пациентом.

- Эту штуку я купил на Целебесе, - ответил Линд. - Хотите выпить?

- Конечно! Особенно, если мне приходится выбирать между выпивкой и операцией.

Линд выдвинул ящик, достал оттуда бутылку с виски и два стаканчика.

- Когда в Новом завете речь заходит о вине, то под ним подразумевается всегда лишь чистый и еще незабродивший виноградный сок. Греки сделали неправильный перевод.

- Да, об этом я уже слышал однажды, - со смехом ответил Годдер и оглядел каюту. На первый взгляд можно было подумать, что по ней прошел смерч, но потом становилось ясно, что во всем была лишь мужская небрежность. К тому же каюта была больше похожа на комнату для приема больных и одновременно на библиотеку после небольшого землетрясения. Книги были самые разнообразные - на испанском, английском и французском языках. Здесь были книги по медицине, справочники по оказанию первой помощи, а также Фолкнер, Хид, Гете, Бенс Паккар, Годдер даже обнаружил "Так говорил Заратустра" и, конечно, Сартр.

Линд протянул стакан Годдеру, и они чокнулись.

- Ваше здоровье, - сказал Годдер. - Вы изучали медицину?

- Два года. А вы раньше были моряком?

- Сделал несколько рейсов в юношеские годы. А откуда вы об этом узнали?

- Вы же меня спрашивали, не офицер ли я? Помните? - Линд вытащил выдвижной ящик. - Вот эти брюки должны быть вам впору. Какой у вас рост?

- Сто девяносто один.

- В таком случае они подойдут. - Линд протянул ему две пары легких фланелевых брюк. - И вот еще спортивная рубашка, которую можно не гладить. - Потом он приложил к этому носки, пояс, белье, полотенца и носовые платки. А также электробритву.

- Тысяча благодарностей, - сказал Годдер.

- Знаете, у меня слабый желудок. Никогда не могу обедать вместе с людьми, которые не меняют своей одежды. - Линд выпил рюмку. - Да, жаль, что у вас нет никакой болезни. Вытаскиваешь человека посреди океана, а он, оказывается, здоров, как бык.

Каюта "В2 на штирборте имела две койки, стол, шкаф и маленький коврик. В ней был даже душ. Обедали в половине второго, ужинали в шесть. Так сказал Барсет. Бара, сказал он, нет, но Годдер может купить себе все, что имеется на складе. Годдер пробежал глазами список и заказал пять бутылок джина, бутылку вермута и три блока сигарет.

- И попросите, пожалуйста, каютного стюарда, чтобы он принес мне вазочку со льдом.

После этого он принял душ, надел брюки, подаренные ему Линдом, и спрятал остальные вещи в шкаф.

Стюард, обслуживающий каюты, вошел, даже не постучав в дверь. Это бел молодой парень с зелеными глазами и одутловатым лицом. Крупные руки хорошо сочетались с широкими плечами.

- Куда вам это поставить? - спросил он.

- На стол, - ответил Годдер. - Как вас зовут?

- Рафферти.

- А откуда вы родом, Рафферти?

- Из Окленда. Или из Питтсбурга. - Он поставил поднос на стол. - А почему вас это интересует? - спросил он немного вызывающе.

- Я и сам не знаю, - ответил Годдер. - Кстати, вам никто не говорил в Окленде или Питтсбурге, что, прежде чем войти, нужно постучать в дверь?

- Попытаюсь не забыть об этом в следующий раз, мистер Годдер. Попытаюсь...

- Я бы очень рекомендовал вам не забывать об этом, Рафферти, дружеским тоном заметил Годдер. - Иначе рано или поздно какой-нибудь сукин сын даст вам пинка...

Он заметил, как в глазах Рафферти вспыхнуло удивление. Такая реакция, похоже, была для этого парня внове. Он ушел.

Годдер приготовил себе целый бокал коктейля и второй раз за это утро остался собой недоволен. Но, возможно, это была лишь естественная реакция на внешние явления, которая какое-то время спала в нем. Он выпил коктейль и вышел из каюты. Если он правильно понял, столовая находится рядом с каютой Барсета, а перед ней должен быть салон. Он прошел по коридору, который выходил на палубу, и вскоре добрался до широкой двойной двери, ведущей в салон.

Заглянув туда, он увидел длинную софу и несколько кресел. Были тут и прикрепленные столы, а также несколько книжных полок. Какая-то блондинка стояла спиной к нему и смотрела в иллюминатор. На ней было цветастое платье без рукавов. На ногах - золоченые сандалии. И руки, и ноги были покрыты темным загаром.

- Миссис Брук? - спросил он.

Женщина обернулась. Он увидел маленькое лицо с высокими скулами и слегка раскосыми синими глазами. Да, люди были правы: она хорошенькая. Но еще большее впечатление на него произвела ее манера держаться. Она улыбнулась, но глаза ее остались холодными и далекими.

- Да. Как вы себя чувствуете, мистер Годдер?

- Меня еще ни разу не спасали, - ответил он. - Поэтому я и сам не знаю, как я себя чувствую. Ведь это вы меня спасли?

- Ну, не в буквальном смысле. И потом, это вышло совершенно случайно...

- У меня есть свидетели, миссис Брук. Так что вам уже не отвертеться. Вам остается только надеяться на милость суда. Вы пьете? - он показал на стакан.

- Немного. Да и то только с постановщиками фильмов, выловленными из океана.

- В таком случае, по моим понятиям, вы не алкоголичка. Если вы сделаете исключение для бывшего постановщика фильмов, то я отважусь пригласить вас на рюмку коктейля.

- Большое спасибо, - сказала она.

Он вернулся в каюту и захватил с собой бутылку и второй стакан.

Они сели за один из столиков, предназначенных для игры в бридж.

- Пока я знаю о вас очень немногое, - сказал он. - Только то, что вы блондинка, очень миленькая и, видимо, скандинавского происхождения. Кроме того, вы страдаете бессонницей, ненавидите самолеты и у вас красивые глаза. Что вы скажете по этому поводу?

- Мне это очень льстит, но не все, что вы сказали, является правдой. К самолетам я не испытываю ненависти.

- Не беда, миссис Брук. Вы можете любить самолеты или ненавидеть их. Самое главное - не сомневаться в божественности автомобиля.

Она улыбнулась.

- Я больше люблю корабли, чем самолеты. К тому же, я работаю в пароходстве. Мой отец был капитаном.

- Американского корабля?

- Нет, датского.

Корабль ее отца, рассказала она, был торпедирован во время войны, и ее мать вторично вышла замуж, когда ей было всего 12 лет. Ее отчим жил в Европе и на Кубе, был бизнесменом, а сейчас снова обосновался в Штатах. Сама она ходила в школу в Беркли, потом получила образование экономиста и работала в Сан-Франциско, в пароходстве "Копенгаген-Пасифик-Лайн", то есть в том же пароходстве, где работал ее отец.

- Датчане всегда держатся друг за друга, - продолжала она. - Когда умер мой муж, я поинтересовалась в пароходстве, нет ли у них работы для меня в Южной Америке. И поскольку я бегло говорила по-испански, мне предложили место в Лиме. Там я проработала год, а теперь меня перевели в Манилу. Так как мое пароходство не обслуживает рейсы на Филиппины, то мне просто пришлось купить билет на пароход другой компании.

Такая безыскусная и простая биография в какой-то мере даже может послужить защитой, подумал Годдер. Но тем не менее она почему-то не объяснила, почему столь милая вдовушка в одиночестве пересекает Тихий океан на таком корыте.

В салон заглянул человек. Если верить описаниям Барсета, это был тот самый пассажир с польским именем. Он действительно выглядел болезненным и даже в своем белом льняном костюме и пурпурно-красной рубашке очень походил на гробовщика. Раньше он был, видимо, сухим и жилистым мужчиной, но теперь от него остались кожа да кости, а одежда болталась на нем, как на вешалке. Его изможденное лицо и лысый череп были белыми, как мел, словно он уже несколько лет не видел солнца.