Мила Серебрякова - Завещание английской тетушки

Телефон Руфины Поляковой обнаружился, когда надежда окончательно покинула Копейкину. Схватив бумажку, Катка воскликнула:

– Галка, есть!

– Слава богу. Теперь можно отсюда убраться?

– Погоди, я должна…

Ее речь прервал резкий звонок в дверь.

Клюева вбежала в комнату Аллы.

– Капец нам. Вдруг менты? Мамочки! Катка, ты зачем все ее барахло на пол вывалила? Ну все, попали так попали. Что теперь делать?

– Не ори. Подойди на цыпочках к глазку и спроси, кто пожаловал.

Звонок повторился.

Клюева вышла в коридор, плотно прикрыв дверь в комнату Савушкиной. Катка превратилась в одно большое ухо.

После третьего настойчивого звонка Галина спросила:

– Кто?

Что ответил неизвестный, Катарина, естественно, не услышала, но то, что за дверью стояли не сотрудники правопорядка – это точно. В противном случае Галина бы не распахнула дверь без лишних вопросов.

– Повторите, что вы сказали, – попросила Клюева.

Услышанное заставило Катку сжаться в комок.

– Мне нужна Алла Савушкина. Я могу ее увидеть? – пропищал тоненький голосок.

Копейкина выбежала в коридор и остолбенела.

Перед ней стояла та самая девица в щипаной норке, с которой она столкнулась в подъезде в день трагедии.

– Вы?!

Девушка непонимающе переводила взгляд с Галки на Катку.

– А разве мы знакомы?

– Не помнишь нашу встречу у домофона?

Блондиночка ойкнула и попятилась.

– Вспомнила?

– Д-да…

– Галка, закрой дверь на ключ.

– Зачем?

– Закрой! – лишь повторила Ката. Затем схватила девицу за руку, втолкнула в комнату Клюевых и грозно посмотрела на нее: – На ловца и зверь бежит! Не думала, что удастся так легко с тобой встретиться.

– О чем вы говорите? Я не понимаю… И почему закрыли дверь? Где Алла Савушкина? Это вы – Алла?

– Кончай ломать комедию. Ты не выйдешь отсюда, пока не скажешь, кто ты такая.

– Я Лиана.

– Лиана? Хм… А почему ты убила Аллу Денисовну, Лиана?

Галка вздрогнула.

– Кат, ты чего несешь?

– Галин, сделай одолжение, наведи порядок в соседней комнате.

– Но я…

– Галя, не спорь. Оставь меня с Лианой наедине.

Как только Клюева вышла, Копейкина приказала Лиане сесть и прикрикнула:

– Ну, я жду!

Девушка замотала головой.

– Так, значит, это действительно была она… Я чувствовала, знала, но до последнего не верила. Мучилась три дня, а сегодня решила проверить.

– Проверить что?

– Пожалуйста, не разговаривайте со мной в таком тоне. Уверяю вас, вы глубоко заблуждаетесь, я не причастна к смерти Аллы Савушкиной.

– Верится с трудом. Ты была в квартире три дня назад?

– Была.

– Зачем приезжала?

– Поговорить.

– С Аллой?

– Угу.

– Ну и? Не тяни! Мне из тебя слова клещами вытаскивать?

Лиана поежилась.

– А давайте поговорим в более… – она осмотрела комнатку с долей презрения, – в более комфортном местечке.

– Интересно, где? В отделении милиции?

– Ну вот вы опять… Прекратите! – Лиана топнула ножкой. – Немедленно прекратите меня запугивать! Здесь я слова не пророню.

– Хорошо, спустимся вниз. Побеседуем в моей машине.

Бросив быстрый взгляд на то место, где совсем недавно лежала Савушкина, Лиана подбежала к двери.

– Скорее, умоляю, скорее!

На улице Катка подвела Лиану к «Фиату».

– Запрыгивай.

– А можно поинтересоваться… вы вообще кто?

– Человек, которому ты сейчас расскажешь всю правду.

– Вы родственница Аллы?

– Слишком много вопросов задаешь, девочка. На данном этапе мне интересно послушать твою исповедь.

Лиана расстегнула шубку.

– Душно у вас.

– Жар костей не ломит. Начинай.

– Собственно, мне и сказать-то нечего. В тот вечер я приехала к Алле Денисовне впервые. До того я и знать ее не знала. На этаже был темно, и я по ошибке позвонила в соседнюю квартиру. А потом, когда поняла, что ошиблась, начала трезвонить к Савушкиной. Никто не открывал. Я… я толкнула дверь, а она оказалась не заперта. Прошла в коридор, включила свет, стала звать хозяйку. Ну а затем… увидела двоих. Мужчина спал на кровати, а женщина – шестое чувство мне подсказывало, что она и есть та самая Алла, – лежала на полу в крови. Я испугалась, очень сильно испугалась.

– Почему не вызвала «Скорую»? Она могла быть еще жива.

– Нет… не подумала, страх сковал тело. В голове стучала мысль: бежать, бежать без оглядки! Внизу столкнулась с вами. Вот, в принципе, и все.

– Складно у тебя получается. Но ты не сказала главного: зачем приезжала к Алле Денисовне?

– Так она сама просила.

– Ого! Ну ты и завралась. То вы не знакомы, то она просит тебя приехать… Не сходятся концы с концами, милочка. Станиславский сказал бы: «Не верю». И хоть я не Станиславский, но тоже не верю ни единому твоему слову.

– Я и сама бы не поверила, но другой правды нет. Понимаете, три дня назад мне на домашний телефон позвонила женщина. Представившись Аллой Денисовной Савушкиной, она… она…

– Говори!

– Она утверждала, что знает имя убийцы моей сестры. Назвала адрес и просила срочно приехать.

Катарина онемела, услышав последние слова девицы. Да так и сидела с открытым ртом, тупо уставившись на раскрасневшуюся Лиану.

– Имя убийцы? О чем ты?

– Ага, вы удивлены. А представьте мое состояние, когда я услышала слова Савушкиной. В голове не укладывалось, что спустя семь лет та трагическая история вновь всплывет на поверхность.

– Не говори загадками.

– Семь лет назад была убита моя родная сестра Полина.

У Катки перед глазами замелькали серые точки.

– Час от часу не легче!

– Виновного осудили, – Лиана потупила взор, – им оказался мой брат Леонтий. И не надо на меня так смотреть, я не сумасшедшая. Мы не верили, что Леонтий мог убить Полю, но факты, улики… все было против него. И вот спустя столько лет у меня дома раздается звонок. Как бы вы поступили, окажись на моем месте? Ну ответьте, только честно! Неужели не бросились бы к Савушкиной, дабы узнать, на каких основаниях она делает такие заявления?

– Бросилась бы, – машинально проговорила Катка.

– Вот и я бросилась. Приехала, а она мертвая. Теперь локти кусаю, покоя не дают ее слова. Выходит, она знала имя настоящего убийцы, знала и молчала.

– Но откуда?

– Сама гадаю. Никогда прежде я не слышала об Алле Савушкиной.

– Лиана, можешь рассказать с самого начала о сестре и брате?

– Ох, не хотелось бы мне снова вспоминать события тех дней…

– Очень прошу, мне это необходимо. Возможно, в той истории кроется разгадка и ответы на многие вопросы.

Лиана отвернулась.

– Сначала вы обвинили меня в убийстве Аллы, а теперь как ни в чем не бывало просите поведать о наших семейных неурядицах. Смешно.

– Значит, отказываешься помочь?

Девушка хранила партизанское молчание.

– Ну что ж, тогда не смею тебя задерживать. Уезжай, не вспоминай о прошлом, не задумывайся о настоящем, живи как жила.

– Подождите, – Лиана теребила на руке золотое колечко. – Не вставайте в позу. Я расскажу… расскажу все – от и до.

Семья Виноградовых ничем не отличалась от тысяч других советских семей. Муж инженер, жена учитель и трое деток: старший Леонтий, средняя Полина и младшенькая Лиана.

Жили Виноградовы на окраине столицы в маленькой, зато трехкомнатной квартирке. Не бедствовали, но и не шиковали. Короче – все как у всех.

И вот в начале девяностых отец, перенесший к тому времени уже два инфаркта, впервые заговорил о своей родной тетке.

Собрав домочадцев на кухне, Максим Иванович сделал заявление:

– Никогда прежде я не рассказывал вам о тете Вере. Да, наверное, и сейчас не стоило бы вспоминать, но в последнее время она упорно не выходит у меня из головы.

– Тетя Вера? У тебя есть тетя? – Полина хмыкнула. – Вот это новость. Откуда она взялась и сколько ей лет?

– Уж никак не меньше ста, – съязвил Леонтий.

Мать, Антонина Алексеевна, показала старшим детям кулак и, обняв супруга за плечи, тихо прошептала:

– Максим, продолжай.

– Напрасно вы иронизируете, смешного здесь мало, скорее напротив.

– Пап, давай ты не будешь интриговать и в общих чертах расскажешь о старухе, а?

Полина терпеть не могла нудных бесед отца. А последний год Максима Ивановича будто прорвало – он жил прошлым. То и дело вспоминал свое босоногое детство, друзей, старый дворик и все в таком духе.

Каждому слову отца с любопытством внимала лишь десятилетняя Лиана. Она сидела на стуле и с самым заинтересованным видом впитывала все сказанное родителем.

Выдержав недолгую паузу, Максим Иванович продолжил:

– Тетя Вера родная сестра моей матери. Родилась она в восьмом году…

– Ох ты, ах ты, – не удержалась Поля, – а сейчас девяносто второй, значит, бабке…

– Восемьдесят четыре года, – заключил Леонтий.

– Не перебивайте, пожалуйста. Вы знаете, что вашу бабушку воспитывала мать, но абсолютно ничего не знаете об ее отце.