Андрей Воронин - Первое дело слепого. Проект Ванга

Консультант знал, что сегодня этот самолет никуда не полетит. Во время вчерашнего обследования он обнаружил неисправность в системе подачи топлива. Какую именно, он сказать не мог, поскольку «обнаружил» – не совсем то слово. Скорее, почувствовал, ощутил… Одним словом, предсказал. И нет ничего удивительного в том, что начальник охраны так на него косится. Он – прагматик до мозга костей, верящий только в смекалку, хитрость и силу оружия, и ему непонятно, как можно получать многотысячные гонорары за заявления типа: «Тут что-то не так с подачей горючего, может быть беда». Ему подавай экспертное заключение на двадцати пяти страницах, в котором описано состояние каждого шланга, каждого проводка системы зажигания, каждого винтика и кнопки… Как будто он сам хоть что-то в этом понимает! Ладно, дай только срок, получишь ты свое экспертное заключение…

Из открытого люка в серебристом, отполированном до блеска брюхе «Туполева» показались чьи-то ноги. Человек спустился на бетон по передвижной металлической лесенке на четырех толстеньких резиновых колесах. На нем был синий комбинезон техника, в лучах восходящего солнца поблескивала загорелая лысина в обрамлении нуждавшихся в стрижке седых волос. Спрыгнув с последней ступеньки, техник заметил лимузин, из окна которого его разглядывал консультант, и сразу же отвернулся, как будто это ему было неприятно. На грубом прямоугольном лице экстрасенса с густыми бровями и длинной, почти до бровей, прямой темно-русой челкой появилась легкая пренебрежительная улыбка: он презирал людей, которые сначала берут деньги, а потом стараются обвинить в собственной жадности других. Впрочем, личные моральные качества техника были тут, по большому счету, ни при чем: в той или иной мере консультант презирал всех людей без исключения. Он чувствовал себя настолько мудрее и старше всех этих бессмысленно копошащихся вокруг муравьев, что даже не сердился, когда его во всеуслышание обвиняли в шарлатанстве или пытались поймать на каких-нибудь финансовых махинациях вроде неполной уплаты налогов.

Техник подошел к стоящему поодаль, возле оранжевой аэродромной машины, инженеру в мятом пиджаке и рубашке с открытым воротом и стал что-то ему говорить. Инженер слушал внимательно, глядя при этом не на собеседника, а на открытый люк в брюхе самолета, и время от времени кивая головой. Потом он обернулся и бросил в сторону лимузина долгий, внимательный взгляд, в котором консультанту почудилось опасливое восхищение.

После этого инженер в сопровождении техника двинулся к машинам, причем как-то так, что было непонятно, куда, собственно, он держит путь – к лимузину или к джипу охраны. Губы экстрасенса снова тронула пренебрежительная усмешка: чтобы понять, что движет этим потрепанным типом в мятом пиджаке, не нужно было обладать способностью читать мысли. Он был виден насквозь и целиком, как положенное на ладонь стеклышко от наручных часов. По идее, доложить о результатах проверки следовало начальнику охраны – человеку, который по долгу службы нес ответственность за безопасность первого лица государства. Но и пройти мимо лимузина, в котором сидел ясновидец, не засвидетельствовав ему, чудотворцу, свое глубочайшее почтение, инженеришке было боязно. Вот он и рулил куда-то в просвет между багажником лимузина и радиатором джипа в надежде, что кто-нибудь придет ему, недотыкомке, на выручку.

Продолжая презрительно усмехаться, ясновидящий выбросил окурок в окно. От джипа навстречу инженеру уже шел, широко шагая, начальник охраны в сопровождении двух своих бойцов. Он не умел читать мысли, но обладал достаточным жизненным опытом, чтобы понять, какая проблема не дает покоя инженеру, и взял инициативу в свои руки – во-первых, в интересах дела, а во-вторых, наверное, затем, чтобы этот дурень не уронил его авторитет в глазах подчиненных, первым делом сунувшись к лимузину с изъявлениями благодарности. «Урод», – подумал ясновидящий, сам толком не зная, кого имеет в виду – начальника президентской охраны, инженера, ответственного за техническое состояние самолета, или техника, который только что, пару минут назад, подтвердил блестящее предсказание. Собственно, с его точки зрения, все они были уродами, неспособными разобраться даже в самых простых вещах.

– Поразительно! – донеслось до него восклицание инженера, адресованное начальнику охраны. Тот что-то спросил, и инженер в ответ широко взмахнул руками, как будто собираясь взлететь без помощи техники, которая опять его подвела. – В точности как и было предсказано! Трещина в трубопроводе. Микроскопическая. Но если бы в полете, под давлением, она увеличилась… Нет, об этом даже думать страшно!

«Трещина в трубопроводе, – подумал ясновидящий. – Вот, значит, что это было. Микроскопическая… Да, найти ее, наверное, было непросто».

Он посмотрел на техника. Техник стоял позади начальства, немного в сторонке, ссутулившись, опустив испачканные смазкой руки, и старательно держался к лимузину спиной. Ясновидящий подумал, что это он зря. На его месте любой нормальный человек пялился бы на такое диво дивное – экстрасенса, сумевшего обнаружить неисправность в огромном самолете, не подходя к нему ближе чем на десять метров, – во все глаза. А этот стоит спиной, как будто ясновидец для него обыкновеннейшая вещь, не вызывающая ни малейшего интереса. Как бы начальник охраны чего-нибудь не заподозрил. Дурак-то он дурак, но глаз у него наметанный, и хитер он, как старый лис…

Начальник охраны резко повернулся на каблуках и, по-прежнему широко шагая, направился к лимузину. Его скуластое восточное лицо с темной щеточкой усов над верхней губой и немного раскосыми глазами хранило всегдашнее бесстрастное выражение, но ясновидящий знал, что одержал очередную победу.

Он даже не подумал выйти из машины, когда начальник охраны остановился перед открытым окном.

– Вы были правы, – сказал охранник, наклонив к нему лицо, но глядя при этом поверх крыши автомобиля. – В системе подачи топлива действительно обнаружена неисправность.

– Да, – равнодушно сказал ясновидящий, поджигая новую сигарету, – трещина в трубопроводе. Я слышал.

– Разрешите выразить вам благодарность, – ровным, вежливым тоном, но явно через силу сказал начальник охраны.

– Не стоит. – Экстрасенс выпустил струю дыма не то чтобы прямо в лицо собеседнику, но и не совсем мимо. – Я просто выполнял свои договорные обязательства. То есть делал работу, за которую мне хорошо платят. В конце концов, – добавил он, решив, что этот узкоглазый урод будет ему полезнее как союзник, а не враг, – мы с вами делаем общее дело – обеспечиваем безопасность нашего работодателя. Каждый по-своему, но одинаково добросовестно.

– Я с вами полностью согласен, – сказал начальник охраны. По-русски он говорил почти чисто; можно было не сомневаться, что в свое время он учился в России и, наверное, успел дослужиться до офицерского чина еще в Советской армии.

– Прекрасно, – обычным пренебрежительным тоном сказал ясновидящий и щелчком сбил пепел себе под ноги, на пол салона. – Взаимопонимание очень важно при совместной работе. А теперь, когда оно достигнуто, я должен ехать. У меня сегодня еще масса дел в Москве.

– Покойников будете оживлять? – с неожиданно прорвавшимся сарказмом поинтересовался начальник охраны.

– Возможно. Кстати, не вижу в этом ничего смешного.

– Еще бы! Я и не думал смеяться. – На туго обтянутых бурой дубленой кожей скулах азиата вздулись и опали рельефные желваки. – Честно говоря, по-моему, это не смешно, а жутко. Я не христианин, но вы-то… Вам не страшно идти против Божьей воли?

– Прошу меня простить, – пробурчал ясновидящий. – У меня нет времени на теологические споры. Тем более что вы, по вашим же собственным словам, не христианин и не слишком хорошо разбираетесь в данном вопросе. Счастливо оставаться!

Ни один из них не сделал попытки протянуть на прощанье руку. Когда лимузин укатил, едва слышно пофыркивая глушителем и шурша покрышками по рубчатому бетону взлетной полосы, начальник охраны обернулся и долго смотрел в спину пожилому технику, который неторопливо возвращался к самолету. Глаза его, и без того узкие, нехорошо прищурились, превратившись в две черные щелки.

Небо над Москвой целый день было затянуто низкими сырыми тучами, из которых то и дело начинал сеяться мелкий скучный дождик. Погода при этом стояла теплая, и всякий раз, выходя из машины в сырое тепло городских улиц, Максим Соколовский думал, что в лесу сейчас должно быть полным-полно грибов. Плохо одетые люди в резиновых сапогах и дождевиках самого разнообразного фасона с усталым и гордым видом тащили от троллейбусных остановок и станций метро ведра, корзины и кошелки, набитые крепкими, как на картинке, ядреными боровиками и подосиновиками. Особенно много грибников было вблизи вокзалов; с завистью поглядывая на них, Максим мечтал пройтись по осеннему лесу рука об руку с Ниной. Ей-богу, это было бы здорово. Вот только дела…