Михаил Март - Перевертыши: Дикий глаз — альтернатива

— А вас он пригласил на юбилей?

— Нет. Сказал, что там соберутся только родные, в том числе родственники жены. Мы договорились отметить юбилей отдельно. Только вдвоем. О том, что управление не давало мне наводки на «Боливар», я узнала за два дня до события во время отчета в управлении. Возникает вопрос. Кто прислал письмо по электронной почте, адрес которой знает лишь мой непосредственный руководитель? Это мог сделать только кто-то из присутствовавших в приемной, если реакция последовала через два часа. Мне трудно себе представить, что есть люди, которые могут контролировать компьютеры в здании мэрии.

— Ваш компьютер связан с компьютером Вербина?

— Конечно. Но он об этом не знает. Я проверяю переписку. Так я установила некоторые его счета в зарубежных банках, но они закодированы. Если бы он знал, что почта отслеживается, не стал бы в открытую вести диалоги с банкирами.

— Вы назвали руководству имена присутствовавших в приемной?

— Конечно. Троих я видела впервые, но чтобы записаться на прием, они регистрировались и предъявляли документы.

— Какие у вас есть соображения?

— Если наша контора тут ни при чем, то можно рассматривать несколько вариантов. Операцию разрабатывали профессионалы высокого класса. Если речь идет конкретно о Вербине, то мэрия заинтересована в его гибели. Надо помнить, что ГУВД Москвы подчиняется мэрии в большей степени, чем министру внутренних дел. Они способны провернуть похожую операцию. Но не надо забывать, что у владельцев ресторана тоже врагов хватает. К тому же все они ходят по краю пропасти, могли и сами взорвать свой ресторан. Из новостей понятно, что их трупы не нашли и машины исчезли со двора.

— Если бы они хотели инсценировать свою гибель, машины остались бы на месте.

— Согласна. Второй аспект политический. Наблюдая за рестораном, я вела фотосъемку.

Катя достала стопку фотографий и разложила их на журнальном столике перед гостем.

— На первых снимках вы видите приезд двух опальных грузинских политиков, взятых Россией под свое крыло. В Грузии они заочно приговорены за измену родине и коррупцию. Это Давид Кайтнадзе и Резо Курнашвили, бывшие соратники, а ныне главные оппозиционеры грузинского президента. Они погибли при взрыве. Предположительно. Если вы не играете со мной в кошки-мышки и не вывели их из ресторана перед катастрофой. Тогда вы знаете больше меня и ваши вопросы и мои ответы не имеют значения.

Катя показала следующий снимок.

— А вот приехал сам Вербин, на такси. С ним женщина и молодой парень. О них я ничего не знаю. В ресторане собралась хорошая компания. Взрыв решил не одну, а несколько проблем. Но кто конкретно был целью террористов, с уверенностью сказать нельзя. Во всяком случае, сожалеть не о ком. Очень многие высокопоставленные чины вздохнули с облегчением.

Полковник помолчал и задумчиво сказал:

— Меня удивляет Вербин. Человек в его положении, а он знал, в какую ситуацию попал, ведет себя так, будто находится на пике славы, а не на грани ареста.

— Арест невозможен, пока его не лишат статуса депутата, а таких запросов в Думу не поступало. Мэрия сделает все, чтобы избежать ареста, он предупреждал, что молчать не будет.

— Сам себе подписал смертный приговор?

— Нет. Проверенный временем способ шантажа. Если с ним что-то случится, весь собранный им компромат тут же окажется достоянием общественности. Все прекрасно понимают — это не блеф. Лучшей защиты не придумаешь, никаких телохранителей не надо нанимать. Я разрабатывала вариант его ухода за кордон. Он знал о моих связях за границей, но не догадывался, на кого я работаю, считал, что я озабочена защитой прав человека и занимаюсь общественной деятельностью. Он обещал мне златые горы. С его состоянием это возможно. Мы собирались пожениться.

— Я бы на вашем месте согласился, — усмехнулся полковник.

— Тогда где-нибудь на Гавайях нашли бы два трупа в районе тихого пляжа. Я знаю о наших возможностях за пределами России.

— Вы уверены, что Вербин ничего не боялся?

— Взгляните на эти снимки. Здесь вы видите его дочь Еву. Она приехала в ресторан позже. Уверяю вас, он никогда не стал бы рисковать ее жизнью. Другой снимок это подтверждает. Вот девушка, объятая огнем, выбегает из ресторана. Ей чудом повезло, ее спас случайный парень. Парня уводит оператор с телевидения. Вот их джип с табличкой «Телевидение». Но второй факт меня настораживает. Девушку тут же подобрала машина. Черный «Мерседес». Тут не видно, кто в машине, но они знали, кого подобрали. Значит, люди из «Мерседеса» заходили в ресторан и видели, с кем сидит Вербин. Вот что можно назвать загадкой. Пострадавшая в больницах не значится, мы проверяли. Ева исчезла.

— Она могла быть участницей заговора?

— Исключено. Отец для Евы все. И она очень хотела, чтобы я вышла замуж за ее отца. «Он заново родился, — говорила она. — Ты вернула ему молодость. Я так рада за вас!» Если Еву похитили террористы, то она их интересует только из-за компромата, собранного Вербиным на сильных мира сего.

— Она была осведомлена?

— Вербин не настолько глуп, чтобы документы такой важности доверить дочери. Эту версию даже в мэрии исключили, ведь Ева первая, кого начнут трясти. К тому же она не от мира сего, блаженная, если можно так сказать. У нее даже парня нет, несмотря на ее эффектную внешность. Современных мужчин Ева считает пустышками. Я с ней согласна. Кино, книги, политика — вот ее интересы. Она очень умна и талантлива. Такой девушке трудно найти себе пару. Что касается компромата, уверена, Ева ничего не знала. Наверняка он в надежных руках. Если материалы появятся в Интернете, скандал потрясет не только Россию, но и весь мир. Мы отсталая страна с заскорузлым мышлением и еще не осознаем того факта, что Интернет — мощная машина. Там нет цензуры, автора, выложившего документы, никто не найдет и не вычислит. Информация пройдет по цепочке через сотни стран, на всех языках. А потом опубликуют мемуары. Необходимо сделать так, чтобы смерть Вербина выглядела как чистая случайность — оказался не в том месте и не в тот час. Нужен помпезный некролог и шикарные похороны. Его надо сделать героем, преданным своему делу патриотом. Тогда мемуары воспримут как фальшивку, состряпанную отщепенцами, попытавшимися воспользоваться именем честного человека.

Полковник улыбнулся.

— Спасибо за ценную информацию, Екатерина Михайловна. Если Ева выйдет с вами на связь, дайте знать.

— Не уверена, что ей представится такая возможность.

— Я могу забрать фотографии?

— Конечно. Они есть у меня на флешке.

Полковник простился и ушел. Катя задумалась.

Она не рассчитывала на откровенность гостя. Такие люди не могут быть источниками информации, они задают вопросы и слушают. Но Катя тоже не лыком шита. Несмотря на молодость, у нее накопился большой опыт. Она не сомневалась, что в ее «конторе», как называли ФСБ, многие сотрудники знали о предстоящем взрыве и, возможно, появление высокопоставленных грузинских оппозиционеров в ресторане не было случайным совпадением. Отличный политический ход, если его преподнести под соответствующим соусом. Загадкой оставалась история с Евой, она не вписывалась ни в какие рамки. Зная о возможных провокациях, Константин ни за что не стал бы появляться с дочерью на людях, тем более в местах, подобных «Боливару». Тут что-то не так.

Уже через год после организации Независимого продюсерского центра на телевизионных каналах стали появляться шокирующие репортажи с мест событий. Если на каком-то коммерческом канале не решались показать сцены кровавых разборок, этот материал тут же попадал на другой, и рейтинг его быстро рос.

Разговоры о насилии на экранах ведутся давно. Депутаты в угоду домашним хозяйкам и бабушкам, заботящимся о воспитании внуков, начали бомбить письмами все инстанции, но дальше разговоров дело не двинулось. Система запретов ушла в прошлое. Даже эротику не смогли убрать с экранов, а тут народу говорили правду о положении дел в стране. Стены кинотеатров пестрели афишами американских боевиков. Потом появились и отечественные. Спрос рождает предложение. Все компании по борьбе с насилием на экранах разбивались, точно волны, о скалистый берег непонимания. Зритель, как и две тысячи лет назад, требовал хлеба и зрелищ. Разница лишь в том, что никто из римских императоров не пытался закрыть Колизей. Можно запретить рекламу водки и сигарет, но запретить рассказывать людям о том, что творится у них под окнами, невозможно. Гласность, свобода слова, свобода информации не имеют отношения к подстрекательству.

Писатель Вадим Борисович Витковский все просчитал верно. Организованная им структура работала без сбоев. Как и предполагалось, писатель получал полную информацию о предполагаемой жертве или жертвах и писал сценарии, точнее сказать, схему убийства и возможные варианты последствий. Художественной частью студии занимался Сергей Коркунов. Ему подчинялась вся творческая группа, дежурившие по городу кинооператоры, готовые быть на точке в любую минуту, главный диспетчер, узел связи, где постоянно прослушивалась милицейская волна, и другие службы, а также команда актеров, которые в нужный момент могли сыграть роли свидетелей и случайных очевидцев. Сергей проявил себя прекрасным организатором, наладил связи со всеми телеканалами. Он точно знал, какой репортаж кому предложить и кто сколько за него заплатит.