Джеймс Чейз - Лабиринт смерти

– Извини за назойливость, – сказал я, переступая порог, – но… – И в этот момент на меня будто свалился небоскреб под названием Эмпайр-Стейт-Билдинг. Миллионы звезд всех тонов и расцветок вспыхнули у меня перед глазами, и я тут же провалился в абсолютный космический мрак. Бог мой, я попался на старый, как мир, трюк! В то время, как Сэм спокойно поджидал меня, его сообщник, притаившийся за дверью, оглушил меня чем-то очень твердым и тяжелым.

Казалось, я поднимался из глубокой шахты. Череп буквально разламывался от боли на множество осколков. Жуткий холод, пробиравший буквально до самых костей, как ни странно, помог мне слегка очухаться. К моему удивлению, я не был даже связан и лежал на щебенке в кромешной тьме. Револьвер, само собой, исчез, но спички и сигареты остались на месте. Я чиркнул спичкой и осмотрелся. Это была старая заброшенная шахта с низкими сводами и узким проходом. На старых проржавевших рельсах стояли такие же ржавые вагонетки.

Я осторожно встал на четвереньки, затем на ноги и с горем пополам добрался до полусгнивших бревен, где обнаружил приличный кусок дерева, сухого, как порох. Конечно, факел из него получился не ахти какой, но он все же немного освещал дорогу, и я направился по рельсам, шарахаясь от Летучих мышей, которые с надоедливым пронзительным писком носились над головой. Время от времени в неярком свете можно было видеть здоровенных крыс, донельзя удивленных нежданным странным визитером. Вначале мне было ни до холода, ни до сырости, но вскоре я начал дрожать как осиновый лист. Если я не смогу выбраться отсюда в ближайшие полчаса, двухстороннее воспаление легких мне гарантировано. А если придется пробыть здесь больше? В этом случае летальный исход обеспечен.

Я, правда, старался гнать от себя панические мысли, но вовсе не исключено, что эта шахта может стать моей могилой. Весь во власти невеселых размышлений, я медленно брел вперед, стараясь не наступать на вконец обнаглевших крыс, которые даже привставали на задние лапки, чтобы получше рассмотреть меня, разевая при этом свои отвратительные зубастые пасти.

Вдруг я услышал крик, который буду помнить даже в час Страшного Суда. Такого мне не доводилось слышать в этой жизни и, дай Бог, не услышу во всех последующих. Надо отметить, что я далеко не трус. Это не значит, что я вообще ничего и никого не боюсь, ибо в подобном случае человек лишен чувства самосохранения. Но я побывал в самых критических ситуациях, а их было более чем достаточно, и поэтому всегда руководствуюсь разумом, подавляя в себе животный страх. Но то чувство, которое я пережил, не поддается никакому описанию. Мои волосы встали дыбом. Я инстинктивно шарахнулся в сторону, ударившись плечом о каменный выступ. Боль несколько меня отрезвила. Сердце бешено колотилось, на лбу выступила испарина. И это при жутком холоде. Вот он – настоящий страх!

Я наклонился, поднял чадящий факел и заглянул за каменный выступ. И в следующий миг испытал еще одно потрясение: совершенно обнаженная Глория прижималась к стене, а к ней подползал огромный крокодил, показавшийся мне вначале неким доисторическим монстром, кошмаром, рожденным мраком ада. Он был особенно страшен и безобразен в слабом мерцающем свете.

Глория с ужасом смотрела на подползающее чудовище, которое было, как минимум, четыре метра длиной. Еще не опомнившись от страха, я тем не менее бросился к подползающей твари и нанес ей, вложив в него все силы, удар по голове камнем, неизвестно откуда у меня появившемуся. Это было так неожиданно для крокодила, что он замер в недоумении на месте. Уже не отдавая отчета в своих действиях, я ударил чудовище второй раз. Послышался тупой чавкающий звук, и чудовище осело на землю.

Я бросился к Глории, схватил ее за руки и буквально отодрал от стены. В ее глазах застыл животный ужас, она была буквально парализована.

– Бежим! – заорал я. – Здесь могут быть и другие подобные твари!

Но она даже не шелохнулась. Глаза ее смотрели в одну точку: на оглушенное чудовище. Не задумываясь, я залепил ей пощечину, от которой она пришла в себя. Взгляд стал более или менее осмысленным, затем, видимо оценив ситуацию, она закрыла глаза и начала медленно оседать на землю. Подхватив ее безвольное тело, я закинул Глорию на плечо и, собрав остаток сил, побежал в темноту.

Когда мое сердце вот-вот готово было разорваться от напряжения, я остановился и осторожно положил Глорию на землю. Бедняга так и не пришла в себя. Лишь теперь я понял, что мы находимся в русле подземной реки с илистым, скользким дном. К счастью, откуда-то пробивался неяркий дневной свет, так что отпала надобность тащить факел. Сказывалась усталость. Все тело болело, словно меня самого побили камнями. Мне хотелось лечь и отдохнуть хотя бы минут пять. Постепенно дыхание начало выравниваться, но ноги все еще дрожали от напряжения.

Вдруг мой слух уловил сначала неясный, а затем более отчетливый шум шагов. Несколько человек шли в моем направлении, уверенно не скрывая своего приближения.

Мой револьвер пропал, а я находился в таком состоянии, что оказать мало-мальски серьезное сопротивление этим сволочам практически не мог. Между тем до меня уже долетали обрывки их разговора. Выхода не было, и, подхватив Глорию, я ступил в воду, погружаясь все глубже и глубже, пока ледяной поток не подхватил меня. Я греб одной рукой, другой поддерживая Глорию.

Очень скоро я убедился, насколько опрометчиво поступил. Течение, казавшееся безобидным, было тем не менее достаточно мощным, учитывая мою усталость. Я из последних сил поддерживал Глорию, лихорадочно гребя рукой, чтобы не пойти ко дну. Вскоре до моего уха донесся монотонный гул, становившийся все более сильным. Мне все стало ясно: впереди – водопад! Спастись не удастся…

Из последних сил я пытался добраться до противоположного берега, но очень мешало инертное тело Глории. Я хотел спасти ее и продолжал барахтаться в воде, а поток в это время стремительно нес нас вперед. Теперь поверхность воды выровнялась, зато сила течения возросла стократ. Я прижал Глорию к себе и отдался в руки Судьбы, как писали в старых романах. То, что мы полетим вниз вместе с сотнями тонн воды было ясно как божий день. Но вот с какой высоты и на что? Оставалось только молить Бога, чтобы внизу не было острых камней. И вдруг я увидел нечто такое, что дало мне какой-то шанс на спасение. Скальный монолит делил поток пополам, и сразу за ним вода с оглушительным шумом низвергалась в пропасть.

Я из последних сил замолотил рукой, нацеливаясь на скалу, но в тот момент, когда я протянул руку, чтобы ухватиться за него, неудержимый поток оторвал от меня безвольное тело Глории и она моментально исчезла под водой. Меня же буквально бросило на скалу. Я почувствовал сильную боль в колене.

– Глория! – в отчаянии закричал я, уже понимая, что ничем ей помочь не смогу. Вцепившись в утес обеими руками, я зарыдал. Но это был не самый лучший момент предаваться истерике.

Повернув голову, я посмотрел на берег и увидел Сэма Берроу в обществе еще двух человек, один из которых размахивал веревкой, время от времени раскрывая рот, но я ничего не слышал в грохоте водопада. Но не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться: они намеревались выловить меня из воды.

Несколько попыток оказались безрезультатными, и даже если веревка пролетала в непосредственной близости от меня, я боялся промахнуться или хотя бы на миг отпустить спасительный утес. Если меня снесет вниз, это равносильно смерти.

Посовещавшись, один из них ушел, но вскоре вернулся с куском бревна. Они тщательно привязали его веревкой, и парень отошел чуть выше по течению, бросив полено в воду. Я внимательно следил за его приближением. Едва бревно поравнялось со мной, я отпустил утес и, бросившись вперед, буквально вцепился в бревно. Как мне это удалось, – почти фантастика. Но факт остается фактом – я это сделал!

Меня завертело и закружило, неся к обрыву, и если трое ничего не предпримут для моего спасения, я полечу вниз навстречу неминуемой смерти. Никто никогда не достанет меня оттуда, по крайней мере живого. В следующий момент меня сильно дернуло, и я начал медленно удаляться от водопада. Чтобы помочь своим спасителям, я начал лихорадочно работать ногами, руками же продолжал цепко держаться за бревно.

Берег неумолимо приближался. Неужели я спасен? И едва пришла эта мысль, как меня охватило отчаяние: я не смог спасти Глорию! Я казнил себя тем, что все же спас свою шкуру, а вот женщина, которая доверилась мне, погибла.

Меня вытащили на берег, и я без сил распростерся в жидкой грязи у ног своих спасителей. Меня тут же стошнило. Когда из желудка вместе с водой вышла вся желчь, я перевернулся на спину и, закрыв глаза, сделал вид, что потерял сознание. Но, видимо, я был плохим актером. По крайней мере, троицу моих спасителей провести не удалось. Сильный пинок под ребра заставил открыть глаза. Я смог более внимательно рассмотреть всю шайку.