Диана Трубецкая - Ловушка для ангела. Тайны дома на Берсеневской набережной

Боярина в это же время разоблачили от одежд, оставив перед толпой нагишом. Несчастный подпрыгивал от жестокого холода, прикрывая руками срам. В это же время на Москве-реке пробивали ломиком толстую корку льда, прорубая большую полынь.

Вскоре приготовления были закончены. Огромный котёл был наполнен кипящей, пузырящейся от высокой температуры водой, на реке голубела вода, видневшаяся в прорубленной полынье. Зачитанный приговор звучал ёмко и кратко:

– За хулу на государя Всея Руси Василия III боярин Берсеня Беклемишев лишается всех своих званий и нажитого имущества и приговаривается к смертной казни!

Двое палачей, охранявшие боярина, подхватили его под руки и поволокли к полынье. На льду дрожащего и вопящего Берсеню обвязали под руками толстой верёвкой и медленно опустили по самую шею в ледяную воду. Крики несчастного разносились на несколько вёрст кругом. На лицах наблюдающей за пыткой толпы виднелась жалость. И только в царской свите слышались удалые издевательские выкрики. Пытаясь угодить государю, его приближённые делали вид, что им очень весело.

Вытащив через несколько минут несчастного из проруби, палачи поволокли его обратно. Боярин совсем обессилел, и его синее заледеневшее тело бессильно обвисло в их руках. Однако поняв, что ему предстоит дальше, боярин вдруг забился и стал вырываться из рук своих мучителей. Но напрасны были его попытки, ему предстояло выдержать свою страшную пытку до конца. По специально сооружённому помосту палачи выволокли мужчину на один уровень с котлом и постепенно, всё на той же верёвке стали опускать в кипящую воду.

Несчастный кричал так сильно, что присутствующие затыкали себе уши, чтобы не слышать, и отворачивались, чтобы не было видно их слёз. Берсеню Беклемишева знали как порядочного, доброго и справедливого человека, и те, кто знали его, глубоко ему сочувствовали и жалели. Но, против царской воли не попрёшь…

К своему счастью Берсеня потерял сознание ещё до того, как его опустили по шею в кипяток. Видя, что крики умолкли, палачи вытащили полусваренного мужчину из кипятка и повлекли к плахе. После того, как несчастного окатили ведром ледяной воды, он пришёл в себя. Говоря шёпотом от нестерпимой боли, боярин прошептал:

– Будь ты проклят, царь! За муки мои ты и сам сдохнешь мучительной смертью. И место это будет проклято. Не будет счастья тем, кто тут будет жить.

Через минуту всё было кончено – голова боярина Берсени Беклемишева скатилась по помосту плахи. Открытые глаза казнённого невидяще глядели в синее равнодушное небо. Толпа безжизненно молчала. В те времена ещё верили в пророчества, и сам государь был устрашён проклятием казнённого боярина.

На месте дома казнённого Беклемишева были обустроены пыточные палаты, дабы само имя боярина звучало устрашающе для несчастных узников этого дома. Здесь мучили людей: пытали их на дыбе, били кнутом, жгли огнём. Ни одна из устрашающих пыток времён Василия III, а затем и Ивана IV Грозного не была обойдена в этих палатах. Чтобы получить нужную информацию узникам запускали иглы или гвозди под ногти (это называлось «рассказать подноготную»), били кнутами или палками, резали носы, то есть удаляли холодными или раскалёнными щипцами крылья носа.

Рядом, на том же Болоте (это место получило такое прозвище, так как располагалось в низине, которая заполнялась в половодье) узников, прошедших многочисленные пытки, подвергали страшным и мучительным казням. Казни могли подвергнуть за разбой, убийство, измену или религиозные преступления. Считалось, что узнику повезло, если его просто обезглавливали. Но зачастую их сажали на кол или подвешивали за шею, ноги или ребра. Искусство палача заключалось в том, чтобы не повредить при этом жизненно важных органов, чтобы казнимый умирал медленно и в жесточайших мучениях. Иногда преступника четвертовали, то есть расчленяли тело с помощью топора. Если государь был милостив, то заключённому сначала отрубали голову и лишь затем – руки и ноги. Но часто делалось как раз наоборот.

При Петре I в обиход ввели казнь колесованием, когда преступнику ломали кости рук и ног с помощью колеса или дробили ломом. При Иване Грозном человека могли подвесить вниз головой, а затем рассечь на части. Практиковались массовые казни утоплением. Некоторые были заживо сварены в кострах. Другие умирали оттого, что им рубили перед обезглавливанием руки и ноги. Третьим отрезали по куску от тел до тех пор, пока они не умирали. Площадь на Болоте видала примеры невиданной жестокости и буйства человеческих страстей.

При Екатерине II именно здесь был обезглавлен Емельян Пугачёв – отчаянный донской казак, страстный бунт которого зажёг Россию, точно спичка охапку соломы. До того как Пугачёв был схвачен, сама царица-матушка страшилась своего самозванца мужа – Пугачёв, выдававший себя за якобы выжившего и законного государя всея Руси Петра III, и идущего на царицу и её окружение, чтобы отомстить за себя и взять власть в свои руки, устрашил всю правящую верхушку. Но и его жизнь бесславно оборвалась на проклятом Болоте.

Майор уголовного сыска Любовь Романова с упоением листала страницы библиотечных архивов. Какая яркая история. Дом, в котором нашли труп уборщицы тёти Клавы, один из самых известных и элитных домов Москвы был сооружён на лобном месте.

Сначала это место на набережной Москвы-реки называлось островом царских садов, так как там был разбит царский сад, защищавший Кремль от пожаров. А затем оно превратилось в «кровососное» Болото. Именно здесь в начале XVI века запылал смертоубийственный костёр, напоминающий страшные костры европейской инквизиции средневековья. Тогда тут были сожжены пять человек, обвинённых в заговоре против церкви. Наверняка, с их уст на Болото сыпались новые страшные проклятия. Здесь, на льду Москвы-реки проходили кулачные бои, обагрённые кровью их участников. В кроваво-красный цвет был окрашен и мясной рынок, который разворачивался зимой на льду Москвы-реки. Именно тут расположились палаты и церковь Малюты Скуратова – одного из самых страшных и жестоких приспешников Ивана Грозного, замучившего тысячи людей. Под его трапезной в XX веке под старыми церковными плитами были найдены сотни черепов.

Страшные истории приключились и с жильцами палат на Болоте. Плохо заканчивали жильцы дома на Берсеневской набережной в старину, страшные дела творились и в местах, где был построен дом. По сути, элитная и помпезная постройка покоилась на костях. Так может и права была «странная соседка» квартиры, где был найден труп тёти Клавы? И этот дом – это адская бездна, из которой сам Дьявол выходит по ночам на охоту?..

Москва, два года назад.

Маша оказалась в Москве уже поздно вечером. Ужасно хотелось есть, так что съезжая на эскалаторе в помещении вокзала она крепко вцепилась за поручни и закрыла глаза. У неё кружилась голова, и девушка боялась смотреть, как высоко она находится. Как только она выбралась на Киевский вокзал, то тут же подбежала к киоску с пирожками, благо, он сразу же бросился ей в глаза на многолюдном вокзале. Встала в небольшую очередь, сумки поставила возле скамьи, чтоб в очереди не пинали ногами – всё равно же стоят рядом и под присмотром. Набрав пирожков и купив бутылку воды, Маша подошла к скамейке, куда положила сумки. Стояла жара, в душном поезде, где она тряслась двое суток, Маша плохо выспалась и теперь её глаза просто слипались. Сил встать и начать искать себе жильё просто не было. Усталость сделала своё дело – Маша подложила одну из сумок в изголовье, растянулась на скамейке, стоявшей в тени развесистого дерева, и уснула мёртвым сном.

Когда Мария открыла глаза, уже был вечер. Ей приснилось, что мама обнимает её, гладит и целует. Но, уже просыпаясь, она поняла, что это был лишь сон. И тут девушка встрепенулась от ужаса и моментально вскочила. Какой-то мужик сидел рядом с ней и гладил по обнажённому под сарафаном плечу. Перед тем, как Маша вскочила, он начал целовать её в шею. От мужика исходил явный запах пота и пива. Полупустая пивная бутылка стояла рядом со скамейкой.

– Да вы что?! – Маша задыхалась от возмущения, – вы что себе позволяете?!

Мужик поднялся с места.

– Извини, милашка, – виновато проговорил он, – думал, что ты не против поразвлечься. Уже ухожу!

Когда приставала растворился в вечерней дымке, и Маша вернулась к скамейке, сердце её вдруг замерло, а затем скатилось куда-то вниз – к самым пяткам и загрохотало с утроенной силой, а ее саму как будто обожгли адским огнем. Сумочка, в которой были все её деньги, исчезла.

– Вот и нашла приключений себе на одно место! – обессиленно подумала Мария. – Дожилась! Одна, в огромном чужом городе, и без копейки денег! И что теперь? Бомжевать будешь?!