Дарья Калинина - Шустрое ребро Адама

— Ладно, наберу последний номер, и все, — согласилась Мариша.

На том конце линии ответил хриплый женский голос, который произнес нечто неразборчивое.

— Скажите, к вам не попадала женщина лет сорока, смуглая, с…

— Имя! — рявкнули в трубку.

— Серафима Ильинична Круглова.

— А! — обрадовался голос. — Наконец-то родственнички объявились. Я вам всю прошлую ночь названивала. Где вы ходите, хотела бы я знать? У нас ваша Серафима. С сотрясением мозга попала. Без сознания, так ничего нам про себя и не рассказала. Хорошо еще, что документы при ней были — Так как же вы тогда узнали, по какому телефону нам звонить? — насторожилась Мариша.

— А она на несколько минут пришла в себя, продиктовала чей-то телефон, вроде бы сестры, и снова забылась. Так вы приедете?

— Конечно! — закричала Мариша. — Диктуйте адрес.

Больница была за тридевять земель, на проспекте Ветеранов. Чтобы туда добраться, Марише и ее маме понадобилось без малого час, за который они сто раз мысленно успели похоронить сестру и тетку.

— Что же ты про Валериана не спросила, — укоряла Маришу Тамара Ильинична. — Вдруг он тоже там лежит?

— Ну и пусть лежит, он нам больше не родня.

Наконец они добрались до больницы, поднялись по наклонному заасфальтированному подъему наверх ко входу и ворвались в просторный прохладный холл.

Тамара Ильинична первой успела к справочному окошку, пока Мариша еще должна была запереть машину.

— Она в травматологии! — крикнула Тамара Ильинична дочери через весь холл, увидев, что та входит в стеклянные двери.

Больные, которые неспешно прогуливались по холлу и рассматривали витрины многочисленных ларьков, испуганно встрепенулись. Но двум родственницам пострадавшей было не до них. Они мчались к лифту. Выпихнув оттуда какого-то инвалида на коляске, они нажали кнопку нужного этажа и выжидательно уставились друг на друга.

— У нее состояние средней тяжести, — наконец сказала Тамара Ильинична.

Наконец лифт остановился, и женщины заметались от одной двери к другой, так как Тамара Ильинична забыла номер палаты — то ли пять, то ли пятнадцать, то ли двадцать пять. Пятнадцатая палата пустовала, двадцать пятой не было вовсе, оставалась только пятая. Там лежала только одна больная, и в обмотанном бинтами существе они узнали Серафиму Ильиничну.

— Точно, это она, — сказала Тамара Ильинична. — Палата номер пять, я теперь вспомнила. Боже мой, что же это с ней? Она попала под машину?

И действительно, тело, распростертое перед ними на кровати, было на две трети замотано бинтами.

— Какой ужас! — прошептала Тамара Ильинична. — Ей не выкарабкаться.

В это время в палату вошел невысокий, средних лет мужчина с жидкими черными усиками и уютной лысинкой. В руках он держал букет цветов. Удивленно покосившись на Маришу и Тамару Ильиничну, он поставил цветы на тумбочку у кровати больной. Женщины посмотрели на него не менее удивленно. Этот мужчина был им явно незнаком.

— Позвольте, — обратился к ним мужчина. — Вы знакомые Киры?

— Что, простите? — переспросила Мариша, никакой Киры среди ее знакомых не было уже больше двадцати лет.

— Ну, вы сидите возле моей жены и плачете, я и подумал…

— Вашей жены?! — в ужасе воскликнула Мариша.

Ужаснулась она тому, что если Валериан был дрянь, то по крайней мере с ним было не стыдно показаться в обществе. А новое приобретение тетки даже для этого не годилось.

«Нельзя же в самом деле кидаться на первого встречного, даже если поссорилась с мужем и тебе грозит развод», — брезгливо сморщась, думала Мариша.

— А когда вы успели пожениться? — спросила Тамара Ильинична.

— Вообще-то мы не успели, — засмущался мужчина. — Но заявление уже подали.

— Заявление — ахнула Мариша, представив, скольких трудов ей будет стоить прятать этого женишка, пока у тетки не пройдет приступ умопомрачения на почве развода и она не поймет, что этот хлюпик с усиками ей явно не пара.

— Да, — залившись румянцем смущения, сказал мужчина.

В этот момент из-под бинтов раздался приглушенный стон.

— Кирочка, что с тобой? — бросился к ней жених.

Мариша с мамой распахнули рты, ничего не понимая, но в этот момент открылась дверь в туалетную комнату, и оттуда появилась Серафима Ильинична с обмотанной бинтами головой. Да, это была их сестра и тетка, на сей раз ошибки быть не могло.

— Здорово вы тут напутали, — хихикнула Серафима Ильинична. — Я минут двадцать слушала под дверью, как вы рыдаете над совершенно чужой женщиной. Ну, и идиотки же вы. Как вы могли нас спутать, она же раза в три больше меня.

— Тетя, — строго уставилась на нее Мариша, — тебе что, можно ходить?

— Какая разница! — махнула рукой Серафима Ильинична, добираясь с помощью сестры до кровати. — Не писать же мне в судно. Терпеть не могу болеть, больниц и всего, что с этим связано. Просто не понимаю, как меня угораздило тут оказаться.

— Ты и в самом деле ничего не помнишь? — спросила Мариша.

— Кое-что помню. Например, у Валериана любовница — это я точно помню. Мы следили за ними и оказались у Обводного канала.

— Минуточку, — перебила ее Мариша. — С кем это вы следили?

— С Севой, — уверенно ответила тетка. — У него была еще такая старая разбитая «пятерка». Но как он на ней гонял, петлял, словно заяц.

— Очень хорошо, а откуда этот Сева взялся? — спросила Мариша.

— Я его наняла личным шофером, — сказала Серафима Ильинична. — Он согласился помочь мне проследить за Валерианом. Мы подъехали к тому дому на набережной Обводного канала, где все и случилось.

Я вышла из машины и пошла следом за мужем. А потом из лифта выскочили какие-то ребята и стали ломать дверь в квартиру любовницы Валериана и.., и дальше я ничего не помню. Должно быть, меня стукнули чем-то тяжелым по голове, потому что я начала выступать и добиваться от парней, чтобы они мне сказали, что это все значит.

— А что этот Сева, куда он делся?

— Не знаю, — пожала плечами Серафима Ильинична. — Больше я его не видела.

— Очень странно, — покачала головой Мариша. — Но кто-то ведь должен был тебя привезти в больницу.

Вряд ли те ребята, которые дали тебе по башке, вдруг воспылали к тебе добросердечием.

— Не выражайся, — машинально поправила ее Тамара Ильинична. — Сима, а ты не помнишь, удалось ли хулиганам сломать дверь или нет?

— Судя по тому, как она скрипела, вряд ли у них на это ушло много времени, — сказала Серафима Ильинична. — И к тому же мне показалось, что там только один замок закрыт. А в чем дело?

— Видишь ли, не знаю, стоит ли тебе об этом говорить, но твоего мужа еще час назад не было дома. И я подумала: раз он и вещи свои не забрал, и от него самого нет ни слуху ни духу, то не случилось ли с ним чего.

— Да он на работе, — спокойно заметила Серафима Ильинична. — Сегодня ведь уже понедельник.

А Валериан трудоголик. Если я не прослежу, он спросонья может и воскресным утром начать собираться на работу. А один раз летом, еще белые ночи были и солнце до позднего вечера светило, так и вовсе, смешно сказать, вернулся домой пораньше, прилег поспать, а часов в семь вечера вижу, снова одевается, бреется, берет портфель и прощается со мной, говорит, мол, пошел на работу, не нужно ли чего купить на обратном пути. Уверена, что он на работе. Хоть любовница, хоть развод или землетрясение — к десяти он всегда на своем месте и решает проблемы.

— Не хочу тебя расстраивать, но его там нет, — сказала Мариша. — Мы ночевали у вас дома, думали, что вы вот-вот объявитесь. Так перед выходом Валериану звонили с работы и спрашивали, что с ним случилось. Не заболел ли? У него там сегодня какие-то важные люди приезжают, их нужно встречать, а его нет.

Серафима Ильинична схватилась за сердце и села на постели.

— Тогда с ним точно беда, — сказала она. — Боже мой, во что он влип! Помогите мне!

Эти слова уже относились к Марише и ее матери.

— Как? — удивилась Тамара Ильинична. — И что ты психуешь, твой Валериан давно уже не ребенок. Он отлично может постоять за себя сам.

— Ты не представляешь, как он наивен, — прорыдала Серафима Ильинична. — Я прямо сердцем чую, что с ним случилось несчастье. Я должна разыскать его и спасти.

И она сделала попытку встать с кровати.

— Лежи, — остановила ее сестра. — Ты уже один раз пыталась его спасти, вот и лежишь тут с проломленной головой. Еще не хватало, чтобы ты бродила по городу с черепно-мозговой и пугала обывателей своим видом. Ты себя хоть в зеркало видела?

— Нет, у нас в ванной нет зеркала, а все мои вещи, в том числе и зеркало, остались в приемном покое.

— Вот и отлично, потому что выглядишь ты словно зеленая гусеница, готовящаяся к окукливанию, — покивала головой Тамара Ильинична.

— Мне все равно, как я выгляжу, — сердито буркнула сестра. — Я должна спасти своего Валериана, и я его спасу. А потом могу с чистой совестью лечь и умереть, а он пусть отправляется к своей соплячке-любовнице.