Рут Ренделл - Непорядок вещей

— И что же ты молчал? — воскликнул Вексфорд, ударив кулаком по столу.

Бёрден не ответил. Всегда внимательный к своему внешнему виду, он поправил галстук — тоже темно-серый, но с мелким бордовым и бледно-голубым рисунком — и осмотрелся в поисках зеркала. В кабинете Вексфорда прежде висело маленькое зеркало между дверью и шкафом для документов.

— Его нет, — раздраженно произнес Вексфорд. — Не люблю зеркала или, как их называл мой старомодный отец, «зерцала». Мне хватает одного, чтобы утром побриться. Я не манекенщик.

— Воистину, — ответил Бёрден, изучая свое отражение в стекле, закрывающем репродукцию картины Шагала. — Не пойму, что не так с этим галстуком, вечно он сползает набок.

— Да сними ты его, бога ради. Или носи только два галстука. Я вот, например, в понедельник, среду и пятницу ношу синий, а во вторник и четверг — красный, на следующей неделе наоборот. Теперь ты, наконец, расскажешь о пропавшей девочке?

Бёрден сел за стол напротив Вексфорда.

— Да сказать-то пока нечего, Рег. Ты знаешь, что в нашей стране около сорока тысяч пропавших подростков? Наверняка знаешь. А этой девушке восемнадцать, она не ребенок. Я думаю, что никуда она не пропала. И с ней наверняка повторится то же, что и с Лиззи Кромвель.

— Что именно?

— Уехала с парнем, отправилась к друзьям, загуляла или что-то в этом духе.

— Что значит «загуляла»?

— Она студентка, на выходные приехала домой, в субботу вечером пошла прогуляться, и с тех пор ее не видели.

— В прежние времена, — произнес Вексфорд, — студентов не отпускали домой на выходные. Жаль, что традиция поменялась. Полагаю, ее мать знает, что она не вернулась в свой колледж. Они не ссорились накануне?

— Мать утверждает, что нет. И девушка сейчас точно не в колледже. Барри уже связался с комендантом ее общежития.

— Ее имя и адрес?

— Рэчел Холмс, живет в Стовертоне на Овал-роуд. Ее мать, миссис Розмари Холмс, разведена, живет одна. Работает секретарем в частной клинике доктора Аканда.

Отвернувшись от своего отражения, расплывчатого лица на фоне репродукции Шагаловских «летающих любовников», Бёрден стал рассказывать, как было дело. Рэчел ушла из дома в субботу примерно в восемь вечера и отправилась в паб, где собиралась посидеть с друзьями. В какой именно паб, мать не знает, и не знает, куда Рэчел могла пойти после — в клуб или в гости. Так что она ждала ее не раньше двух или трех ночи.

«Когда она была помладше, — рассказывала миссис Холмс детективу-сержанту Барри Вайну, — я заставляла ее брать мобильник, чтобы она всегда могла позвонить и сказать, где находится. Но от восемнадцатилетней девушки не станешь этого требовать, верно? Она ведь уже студентка. Я никогда не спрашивала, чем она тут занимается на выходных. Вы считаете, это неправильно? Я не знаю, в котором часу она возвращается домой после ночных гуляний. Но мне казалось, что незачем беспокоиться, раз она дома. Хотя, конечно, я все равно беспокоилась. Дожидаясь ее в ту субботу, я глаз не сомкнула».

— Так, значит, она сегодня нам позвонила? — уточнил Вексфорд.

— И позвонила, и принесла заявление об исчезновении дочери.

— Почему же она так долго ждала?

— Не знаю. Вайн со слов матери понял, что ее дочь — строптивая девица, которая закатила бы сцену, если бы мать сразу заявила о пропаже, когда она просто отправилась куда-то по своим делам.

Вексфорд помолчал. Он старался не слишком увлекаться, не позволять пустяковому делу овладеть его мыслями. Но разве изменишь характер, к тому же в таком возрасте? Такова его натура, и попытка измениться — это насилие над собой, вряд ли оно приведет к чему-то хорошему.

— Надеюсь, ты не собираешься навестить миссис Холмс? — почти насмешливо спросил Бёрден. — Барри держит это дело в своих руках.

— Я думаю, надо вернуться к Краунам и Лиззи Кромвель, — Вексфорд встал из-за стола. — Если они знают Холмсов или девушки знакомы, это будет уже интересно.

— Нет, мы ее не знаем, — резко произнесла Дебби Краун. — Она ведь не нашего круга, да? Такие, как она, вряд ли будут знаться с людьми вроде нас.

Рэчел Холмс с матерью жили на тихой улице в маленьком невзрачном доме, гораздо меньше того, где сейчас находился Вексфорд, поэтому его удивило, что миссис Краун так подчеркивает разницу в их положении. Но понял, что кривит душой. Разница была. Розмари Холмс жила в собственном доме, на работе рук не пачкала, Рэчел училась в университете. Более того, если миссис Холмс и начинала с рабочей профессии, она все равно поднялась на одну или две ступени по социальной лестнице, тогда как статус Краунов не менялся. При всей нелюбви к подобному делению, он признавал, что такова реальность, а не особенность культуры или, как сказали бы, этой страны.

— Ваша дочь и Рэчел ходили в одну школу?

Едва спросив об этом, он понял, что лишь усложнил ситуацию. Даже Лиззи посмотрела на него исподлобья взглядом затравленного кролика. Так мог бы взглянуть ребенок вдвое младше ее.

— Вы сами сказали, что у них два года разницы, — ответила ее мать. — А в таком возрасте это все равно что два столетия.

— Но Лиззи учится в той самой единой средней школе Кингсмаркэма, — настаивал он, — где училась и Рэчел?

— И еще две тысячи других детей. Да. Но она в классе для труднообучаемых. — Дебби Краун посмотрела на него таким же взглядом, что и дочь. — Это как бы в самом низу.

Значит, они учились в одной школе в одно время, причем не один год, а, по меньшей мере, четыре. Есть ли здесь связь? Хоть какая-нибудь? В комнату вошел Колин Краун, и нить разговора прервалась. Далее миссис Краун принялась в очередной раз излагать опасения, что во время отсутствия с Лиззи что-то произошло, причитая насчет ее возможной беременности. При этом она все время поглядывала на мужа.

Колина Крауна многие, наверное, сочли бы красивым. Он был высоким, стройным брюнетом с карими глазами, волевым лицом и правильными чертами, но из-за длинных волос, недельной щетины и трех сережек в ухе имел несколько зловещий вид. Дебби со своим исхудалым лицом и сухими всклокоченными волосами выглядела почти нелепо рядом с молодым и чувственным супругом. Вексфорд вспомнил, как во время телевизионного обращения Краун очень красноречиво просил Лиззи вернуться. Он смотрел прямо в камеру, чеканил каждое слово, тогда как его жена молча сидела рядом, кусая губы, и пыталась сдержать слезы. И хотя анонимное заявление, что родители, с экрана телевизора призывающие своих чад вернуться, часто сами виноваты в их смерти, не подтвердилось, доля правды в нем, видимо, есть.

Случалось так, что родители, которые оказывались убийцами собственных детей, так бурно изливали свое горе, что телезрители плакали. И это не всегда было лицемерие. Они могли искренне страдать, горько сожалеть о случившемся. В конце концов, что может причинить большую боль и вызвать большее раскаяние, чем совершенное убийство? Но Лиззи жива, она вернулась, поэтому Вексфорд не имел оснований подозревать Крауна в причастности к ее исчезновению или в чем-либо еще.

Поразмыслив, он решил упомянуть при Лиззи о заброшенном доме в Майрингеме. Хотя ее разговор с Линн Фэнкорт был конфиденциальным, констебль не обещала молчать о нем. К тому же Лиззи, скорее всего, лгала о том доме. Таких, как она, может, и грех ловить на лжи, но ее история шита белыми нитками.

И Вексфорд осторожно спросил:

— Лиззи, ты ведь не была в доме за автобусной остановкой, верно? Ты сказала… — он стал подбирать понятные ей слова. — Помнишь женщину в полицейской форме? Так вот, ты ей сказала, что три дня провела в заброшенном доме. Там еще нашлись какие-то одеяла, кран, откуда ты пила воду. Но на самом деле всего этого не было, да?

По реакции Колина и Дебби Краунов, вернее, по ее отсутствию, Вексфорд понял, что они уже слышали эту историю. Скорее всего, Лиззи молчала не из страха перед матерью и отчимом, а придумала все прямо перед беседой с Линн. А когда констебль ушла, пересказала то же самое и Дебби Краун.

— Нет, было! И я была там! — ответила она с преувеличенным негодованием лжеца.

— Но, Лиззи, водопровод там не работает. Дом ужасно холодный. А одеялом, которое там нашли, не укроешься, такое оно мокрое.

— Нет! Я была там!

— Ну что, добились своего? — резко сказал Краун. — Чего вам еще надо?

Да уж, добились. Но продолжать допрос бесполезно и бессмысленно. И вдруг Вексфорд понял, что она действительно была в доме, может, не трое суток, но определенно заходила туда, это место ей знакомо. И одеяло она видела, и кран наверняка пыталась открывать. А что, если там была и Рэчел?

Бёрден дал понять, что Вексфорду совсем необязательно ехать в Стовертон на Овал-роуд, что второе исчезновение никак не связано со случаем Лиззи Кромвель. Рэчел старше, она самостоятельная, умная девушка, которая привыкла жить вне дома и способна за себя постоять. Но следствие по ее делу зашло в тупик, и где сейчас Рэчел, не знали ни ее родственники, ни друзья.