Антон Леонтьев - Интервью с магом

Марк меня успокоил:

– Почему ты думаешь, Катюша, что чекисты не нашли все же того самого Александра Ивановича и не покарали его? Наверняка он еще один рыцарь плаща и кинжала, возможно даже, высокопоставленный, чье разоблачение понаделало бы еще больше шума. Представь: заместитель главы ФСБ, генерал-полковник – и вдруг руководитель шайки похитителей! Скорее всего от него избавились столь же элегантно, как и от Вершинина. И вряд ли ты сможешь вычислить этого Александра Ивановича – имя-то и отчество не самые редкие...

Но, если честно, меня уже занимали совсем другие заботы, и гады-похитители теперь мало волновали. Более всего меня интересовали мои отношения с Марком, а также судьба Маши.

Яппи Илья Плотников, оказавшийся не таким уж и гадким, каким он представлялся мне раньше, предоставил своему шефу, художнику Аскольдову, запись второй ретроспекции. Впрочем, ретроспекцией-то эксперимент в клинике и не был, а всего лишь банальным гипнотическим сеансом. Да и первый, проведенный еще Светланой, был погружением не в прошлую жизнь Маши, а всего лишь в ее воспоминания, в ее фантазию.

Это привело к тому, что художник выбросил девочку из своего особняка на Рублевке, причем в два счета, нимало не заботясь о ее будущем. Еще бы, ведь она была не Феликсом, его любимым сыночком, а всего лишь обыкновенной десятилетней девочкой, которая к его сыну не имела ни малейшего отношения.

Тут, надо сказать, Плотников удивил меня: он взял Машу к себе. Сначала я заподозрила подвох, потом в моей голове закопошились нехорошие мысли (молодой, здоровый и к тому же неженатый мужик селит у себя на квартире девочку-сироту!), но я получила возможность посещать Машу в любое время дня и ночи и быстро убедилась в том, что Илья относится к ней хорошо.

Больше всего я мечтала о том, чтобы взять Машу к себе, но здесь Марк проявил полное непонимание. Завел речь, целуя меня, про то, что у нас будут свои дети, что прекрасно понимает меня, ведь я привязалась к девочке и пережила с ней много всего, но все же, все же...

– Мы позаботимся о ней. Я сделаю так, чтобы у девочки было хорошее будущее, она сможет окончить школу и учиться в престижном вузе, – заявил Марк. – Маше скоро одиннадцать, и в таком возрасте брать ребенка на воспитание неразумно!

– Ее мать и отец лишены родительских прав. И я хочу не на воспитание взять Машу – я хочу, чтобы она стала нашей дочерью. Нашей, Марк! Твоей и моей!

Однако иллюзионист ничего и слышать не хотел, и мне пришлось смириться. Скажу откровенно: поведение Марка меня разочаровало. Пришлось поэтому тайком от него ездить к Илье и видеться с Машей. А девочка быстро освоилась в холостяцком гнезде яппи, называла его уже «Илюшкой», а меня по-прежнему титуловала «теть Кать». Речи о том, чтобы я взяла ее к себе, не заводила.

– Что я, дура стоеросовая, не понимаю? – сказала как-то Маша. – У тебя, теть Кать, великая любовь с великим иллюзионистом. Он – мужик неплохой, тебе подходит. Но не так, как Илюшка...

От ее слов я покраснела до корней волос. О чем ведет речь Маша? Мне с Марком хорошо. Даже очень хорошо, просто супер! Причем во всех отношениях! И не нужен мне никто другой!

– Теть Кать, не суетись, – продолжила девочка. – Твоему Черносвитову сколько? Пятьдесят один, верно? Дяденька перебесился, на стороне уже достаточно нагулялся, настало время и о душе подумать, и семью заводить. Только учти, твой маг и волшебник – из породы котов. Мне ли таких не знать! Рано или поздно заведет интрижку, потом другую, и пошло-поехало по старой. А вот Илюшка – другое дело. Он – парень хозяйственный и семейный. И такой борщ варит, что просто объедение!

Кулинарные способности яппи Плотникова меня не занимали, и я строго сказала:

– Мария, брось заниматься сводничеством! Десятилетней девочке это не к лицу. Ей, видите ли, не знать… Что ты такое несешь? Мы с Марком любим друг друга!

– Да, ты его любишь, и то только потому, что он такой знаменитый и крутой, – заявила негодяйка Маша. – А уверена ли ты, теть Кать, что он тебя любит? Трах, конечно, трахом, но ведь нельзя же серьезные отношения только на нем строить! К тому же Илюшка почти на двадцать лет твоего Черносвитова моложе, и в постели наверняка ой-ой-ой!

И это говорила мне десятилетняя сирота, которая, впрочем, повидала и пережила в жизни больше иной восьмидесятилетней. Я страшно обиделась и впервые накричала на Машу, а потом с гордо поднятой головой покинула квартиру Плотникова и отправилась к себе.

По дороге домой я все думала – кто знает, может, девочка права? Ведь у нее глаз наметанный. И любит ли меня Марк?

– Конечно, люблю, – ответил тот на мой прямой вопрос ночью в постели. – А ты разве сомневаешься, Катюша?

Нет, не сомневалась, но услышать подтверждение из его уст было чертовски приятно. Я выкинула из головы премудрую Машу и решила не поддаваться на ее провокации.

Пару дней спустя мне позвонила Маша:

– Теть Кать, ты все еще на меня дуешься? На меня, десятилетнюю сироту, ты, тридцатичетырехлетняя тетка?

– Мне тридцать три! – взвилась я. – И тебе, Мария, это прекрасно известно! Если будешь звать на романтический ужин при свечах в компании твоего Илюшки, то сразу скажу: у меня есть Марк.

– Знаю, теть Кать, твой Гудвин, великий и ужасный, – ляпнула бессовестная Маша. – Но у нас с Илюшкой к тебе другое предложение. Мы тут одну небольшую экспедицию организовываем. У Илюшки одна новая идея появилась, до опупения классная!

– Нет, меня его идеи не интересуют, – заявила я, даже не выслушав предложение девочки.

– Теть Кать, да ты не бычься, – выдохнула в трубку Маша. – Вечно с тобой как с маленькой надо возиться… Илюшка знает, где восемь лямов искать! Ну, тех, выкуп за Феликса!

В экспедицию мы отправились на следующий день. Стояла мерзкая декабрьская погодка – дождь, грязь, хмурое небо, три градуса тепла, пронизывающий ветер. Но мне не терпелось узнать, где же деньги.

«Лексус» Ильи Плотникова мчался по трассе, а яппи рассказывал:

– Мое внимание вот что привлекло – упоминание о стычке между Степанюком и Плаксиным незадолго до того, как Степанюк отправился забирать выкуп.

– Орангутанги выясняли, кто в стае главный, – пожала я плечами. – У вас же, мужиков, вечно так! Мне ли, кандидату психологических наук, не знать!

– Или у кого больше! – внесла с заднего сиденья свою лепту в разговор Маша.

И я прикрикнула:

– Мария, оставь свои пошлые замечания! А вы, Илья, могли бы прививать ей нормальный русский язык, без отвратительного сексуального подтекста!

– А что я такого сказала? – завела шарманку Маша, изображая из себя оскорбленную добродетель. – Мужики выясняли, кто в стае главный или у кого больше... сил и мозгов. А ты что подумала, теть Кать? Другое что-то? Каждый думает в меру своей испорченности!

Я вздохнула – спорить с хитрюгой Машей было себе во вред. Илья же продолжил:

– А драка, по-моему, имеет прямое отношение ко всей истории. Со слов Маши, пересказавшей нам исповедь покойного Сергея Плаксина, известно, что он отшвырнул Степанюка, и тот здорово приложился о бетонную стену затылком. Вы удивитесь, но я еще раз побывал в воинской части и даже нашел в бункере застарелое кровавое пятно!

– И что? – все еще не понимала я. – Вы произвели анализ ДНК? Что вам то пятно дает? Ну, шандарахнул один бандит другого об стенку… Лучше бы совсем прибил, тогда бы одним мерзавцем на планете стало меньше!

– Он так и сделал, только не напрямую, – добавил с легкой улыбкой Плотников. – Маша также упомянула, восстанавливая исповедь Плаксина, весьма, надо сказать, подробную деталь, что у Степанюка пошла из носа кровь, ему даже пришлось делать компресс. А это вкупе с ударом затылком о бетонную стену может служить доказательством того, что он заработал сотрясение мозга или даже черепно-мозговую травму.

– Ну, заработал, и что с того? – не сдавалась я, начиная постепенно прозревать.

– События в дальнейшем могли развиваться следующим образом. Степанюк отправился в лес в одиночку, чтобы забрать сумку с выкупом. А потом поехал к месту встречи с одним из боссов, которым, как мы теперь знаем, был бравый полковник ФСБ Петр Аркадьевич Вершинин. Это отрезок длиной примерно в сорок шесть километров. И вот какова моя версия: Степанюк за рулем почувствовал себя плохо, не исключено, даже потерял сознание, а все в результате черепно-мозговой травмы, полученной за несколько часов до того в стычке с Плаксиным. И, как я предполагаю, попал в ДТП.

Я усмехнулась.

– Версия хорошая, только хромает на обе ноги. Если бы Степанюк врезался в дерево или столкнулся с другим автомобилем, это привлекло бы внимание милиции. И в автомобиле нашли бы сумку с восемью миллионами.

– Вы доверяете нашей доблестной милиции? – спросил иронично Плотников. – Представьте себе гаишника, обнаружившего в искореженном авто сумку, набитую деньгами: водитель мертв или тяжело ранен, свидетелей нет. Ведь так легко просто забрать деньги – никто и не узнает!