Антон Леонтьев - Шоу в жанре триллера

Я никак не могла уехать из городка. Каждый день я давала себе зарок, что отправлюсь в Экарест следующим поездом, вернусь на дачу в Перелыгине и заберу любимого Василиска у Раи Блаватской, – и всякий раз я принимала решение остаться в Варжовцах еще на день.

Первый день лета стал последним днем моего пребывания в Варжовцах. Я твердо решила, что вечерним поездом отправлюсь в столицу. Меня ничто больше не удерживало в городе. Марк просил меня помочь – и я сделала все, что могла.

Профессор кислых щей давал торжественный ужин в мою честь. Я была единственной почетной гостьей. Эрик накрыл стол в гостиной, вытащил мамочкин серебряный сервиз и потчевал меня изысканными яствами и выдержанными винами.

Черновяц стал местным героем, его наградили званием почетного гражданина Варжовцов, а в Экаресте профессора принимал президент Бунич, который вручил ему орден «За мужество» второй степени: еще бы, благодаря ему была спасена девочка, которую похитил отец Сильвестр. Это оказалась не Настя Михасевич, а дочь пары безработных алкоголиков: эти опустившиеся личности даже не обратили на пропажу собственного ребенка внимания! Когда им сообщили, что малышку вырвали из лап маньяка, те даже протрезвели от удивления: они-то думали, что дочка «гуляет» – о том, что она не попадалась им на глаза трое суток, ни маманя, ни папаня не задумались. Я настояла на том, чтобы девочку поместили в лучшую палату детской больницы, и решила заняться ее судьбой, добиться лишения четы алкоголиков родительских прав и подыскать ей любящих и заботливых приемных родителей. Это – то немногое, что я могу сделать для нее! Девочка быстро поправилась, она уверяла, что была в колодце, находившемся в подвале дома священника, одна. Она не могла ответить на вопрос, что произошло с Настей.

Профессор Черновяц давал интервью, анализируя причины, которые подтолкнули отца Сильвестра на страшные преступления. Газеты печатали портреты ученого, он выступил в нескольких телевизионных программах. Несколько вузов предложили ему читать лекции, а университет Экареста сделал его почетным доктором. Все это, как я заметила, радовало коротышку.

Отобедав, профессор провел меня в свой кабинет, где мы пили кофе. Эрик, как это за ним водится, рассуждал о недавних трагических событиях.

– Марк Казимирович никогда не простит полковнику Пороху, что тот, желая проявить сомнительную доблесть, застрелил падре. Тот мог бы рассказать нам, где он спрятал Настю Михасевич…

– Значит, вы считаете, что отец Сильвестр спрятал девочку в потайном месте? – произнесла я, отхлебывая обжигающе-черный напиток.

Профессор скорбно вздохнул:

– Будем реалистами, Серафима Ильинична. Прошло больше месяца с того момента, как Настя исчезла, и если священник спрятал ее в тайнике, о котором мы не имеем ни малейшего представления, то вряд ли ей повезло, и мы…

Он запнулся. Я знала, что профессор Черновяц прав, разум подсказывал мне, что Настя стала последней жертвой кровожадного отца Сильвестра. Но мне так хотелось, чтобы это было неправдой! По требованию Марка все окрестности Варжовцов были тщательно обысканы, в этой акции приняли участие как местные жители, так и две сотни полицейских. Результатов это не дало – ни Настю, ни единого следа, который мог привести к месту, где спрятал ее священник, так и не обнаружили.

– Отец Сильвестр стал бы занятным пациентом, – вещал профессор Черновяц. – Смерть его дочери в больнице послужила отправной точкой развития его навязчивых идей.

– О, если бы не вы, профессор, – сказала я, – то священник мог бы убить меня на шоссе! Но вы, заговорив его, спасли мне жизнь.

Профессор кислых щей снисходительно улыбнулся.

– Не стоит благодарностей, – сказал он покровительственным тоном. – Вы ведь знаете, что я пишу обо всем произошедшем книгу?

– Я приглашу вас к себе в «Ярмарку тщеславия», – заявила я. – А книга, уверена, станет бестселлером.

– Я тоже уверен, – поддакнул профессор. – Иначе бы, сознаюсь, я бы и не взялся за перо!

Черновяц, как я уже давно заметила, не отличался скромностью. Профессор презентовал мне толстое дело отца Сильвестра.

– Доставили на днях, – сказал он с гордостью. – Для моего бестселлера нужны самые точные факты!

Я лениво пролистала этот талмуд. Внезапно мне пришла в голову странная мысль.

– Профессор, скажите на милость, откуда вы знали, что у священника была дочь и что она умерла? Ведь именно эти слова вывели отца Сильвестра из равновесия тогда, на шоссе, и он бросился бежать, как выяснилось, навстречу своей гибели?

– О, это было очевидно! – провозгласил Черновяц. – Когда я понял, что маньяк – наш драгоценный падре, то объяснение его действиям могло быть только одно: он сам потерял дочь!

– А откуда вы уже тогда знали, что она умерла от лейкемии? – брякнула я.

Профессор кислых щей молчал. Я посмотрела на коротышку: он кусал губы, а в глазах его горел страх. Да что же с ним такое?

– Дерзкое предположение, не более того, – промолвил он наконец и вырвал у меня из рук досье на отца Сильвестра.

– Надо же, вы как будто изначально знали… – сказала я и внезапно смолкла. Во рту у меня пересохло.

Как будто профессор кислых щей знал! Знал уже тогда, кто является маньяком! Но это невозможно, он ведь на моих глазах пришел к выводу, что убийца – отец Сильвестр. Анализ серебряной пыли, оказавшейся краской из мастерской по росписи икон, навел его на эту мысль! Или… Или все это было тщательно срежиссированным спектаклем!!!

– Кажется, мне пора, – сказала я изменившимся голосом. – Благодарю вас, профессор, обед был отменным. Настало время сказать друг другу «прости-прощай», а мне еще чемодан собрать надо… Я позвоню вам из столицы, приедете ко мне на программу через месячишко…

Я неловко поднялась и направилась к выходу. Только бы успеть, только бы унести ноги из логова профессора кислых щей.

– Серафима Ильинична! – раздался каркающий голос Черновяца. – Зачем вы лжете? До вашего поезда еще целых четыре часа, а вещи вы уже собрали, вы же сами мне поведали об этом!

Я обернулась. Профессор, примостившийся за большим письменным столом, походил на паука, который восседает в центре паутины. Но если это так, то я – большая глупая муха, которая попалась в расставленные им сети.

Я потянула на себя дверь. Она не поддавалась. Но как такое может быть?

– Дверь из моего кабинета автоматически блокируется, если я нажимаю тайную кнопку, – сказал профессор Черновяц.

Его тон сделался угрожающим. Из забавного, взбалмошного ученого он превратился в безжалостного убийцу. Боже, и как я могла все это время так заблуждаться?

– И я нажал эту кнопку, – заявил профессор. – Не правда ли, очень практично? Если посетитель хочет удрать, а вы еще не закончили разговор, то ему волей-неволей придется выслушать все – даже то, что ему не нравится!

Я вернулась к столу и опустилась в кресло. Профессор криво ухмылялся.

– Откройте дверь, – произнесла я. – Иначе…

– Иначе что? – произнес с иронией Черновяц. – Вы будете вопить, но мой дом на отшибе, звукоизоляция в особняке превосходная, вас никто не услышит.

Я покосилась на профессора, чья правая рука нырнула в ящик стола. Что у него там – пистолет?

– Не советую вам совершать глупости, – сказал Черновяц спокойным тоном. – Иначе произойдет несчастный случай, и великая писательница Серафима Ильинична Гиппиус скончается у меня в кабинете. Трагично, конечно, но народ это переживет. Вас похоронят за государственный счет, а президент пришлет шикарный венок из сто одной белой лилии.

– Вы знали, – прошептала я. – Вы все знали с самого начала!

Профессор кислых щей расплылся в самодовольной улыбке.

– Конечно, я все знал с самого начала! Отец Сильвестр являлся пациентом одной из психиатрических клиник, и я, будучи директором судебно-психиатрического института, был там с визитом. Хоть с той поры и прошло почти десять лет – я помню каждого из многих тысяч пациентов, что прошли через мои руки, помню истории их болезни!

Я поежилась. Есть ли у профессора пистолет или он блефует?

– Значит, вы знали, кто похищает детей, но предпочли не сообщать об этом полиции? – спросила я. – Но почему, профессор?

– Какой полиции, которую возглавляет этот тупица полковник Порох? Или рассказать обо всем моим конкурентам от науки? Они этого не заслужили. Меня отправили на пенсию, заменили молодыми выскочками! Я же хотел доказать, что еще гожусь на что-то! И теперь все меня боготворят! Еще бы, ведь именно я нашел маньяка!

Я медленно произнесла:

– Но до этого, зная, кто совершает убийства, вы позволяли отцу Сильвестру похищать детей и лишать их жизни!

– Ну да, – сказал без сожаления профессор, – а как иначе? Если бы я сдал его полиции после пары убийств, то такого бы шума в прессе не было. А так – я помог задержать кровавого маньяка, который лишил жизни стольких детей! Теперь я стал знаменитым, меня знает вся страна, я постоянно даю интервью, моя книга станет бестселлером! Рано меня списали со счетов!