Энн Перри - Натюрморт из Кардингтон-кресент

Юстас был бледен, как мел. Шарлотте были видны его сжатые кулаки. Жилы на шее вздулись, и в какой-то момент она испугалась, что тесный воротничок его придушит. Он тоже не проронил ни слова. Тэсси отвернулась. Миссис Марч пылала гневом, однако, по той же причине, что и все, не торопилась высказывать свое мнение. Видимо, потому, что любые слова были бессильны передать ее возмущение. Джек Рэдли сидел как побитый. Это был первый случай, когда Шарлотта видела его таким — без былого гонора.

Прекрасно понимая, что, вполне возможно, убийца — это он, причем на его совести не только двойное убийство, но и холодная, расчетливая игра на чувствах любящей его женщины, игра, которую он, по всей видимости, намеревался вести и дальше, Шарлотта поймала себя на том, что расстроенный Джек Рэдли ей даже в чем-то симпатичен. За смазливой внешностью впервые просматривался человек. Эмили устремила взгляд прямо перед собой.

В конце концов всеобщее молчание нарушил лакей, подавший следующее блюдо — седло барашка. Обед продолжился, хотя практически никто даже не притронулся к еде, а если за столом что-то и было сказано, то лишь ничего не значащие фразы, которые тут же были забыты.

После десерта Эмили, извинившись, удалилась в сад посидеть на скамейке; но не потому, что день был хороший — он был очень даже пасмурный, и серое небо грозило в любую минуту пролиться дождем, — а чтобы побыть в одиночестве, не желая никого видеть рядом с собой.

Похороны Сибиллы должны были состояться на следующий день. Эмили осталась на них лишь потому, что считала это своим долгом. Сибилла была мертва, и вся ненависть Эмили к ней испарилась. Роман Сибиллы и Джорджа теперь казался ей смехотворным; мелочью, на которую следовало просто закрыть глаза. Тем более что сам Джордж о нем сожалел. И как жаль, что он был лишен шанса загладить вину!.. Теперь сделать это за него — ее первейший долг. И она его выполнит: будет помнить лишь то хорошее, что было в их отношениях. А хорошего между ними было много. Если же она позволит Сибилле, образно говоря, ограбить себя, если откажется от памяти о муже, — значит, она просто недалекая умом женщина и заслужила то, что с ней случилось.

Эмили не видела Шарлотту с момента возвращения Питта — те полминуты, когда они входили в столовую, не в счет. Тем не менее и этого времени хватило, чтобы узнать: Томасу до сих пор не известно, кто убил Джорджа и почему. По идее, это был тот же самый человек, который умертвил Сибиллу. Та наверняка знала что-то такое, что убийца предпочел держать в секрете. Значит, это мог быть любой в этом доме. Сибилла, женщина умная и наблюдательная, вполне могла заметить нечто ускользнувшее от внимания остальных. Или же ей что-то стало известно от Джорджа.

Но что он мог знать? Плотно закутавшись в шаль, Эмили сидела, нахохлившись на сыром ветру, и тщетно пыталась представить себе, что это могло быть — от чего-то совершенно абсурдного до откровенно кошмарного. И всякий раз она в конце концов оказывалась перед лицом Джека Рэдли и своей собственной весьма сомнительной роли. Да, еще был Уильям с его безумной попыткой обвинить во всем Юстаса, хотя, если признаться честно, за этими обвинениями скорее стояла ненависть, нежели здравый смысл.

Эмили не услышала, как к ней подошел Джек Рэдли. Его присутствие она заметила лишь тогда, когда он встал рядом. Вот кого в эти минуты она хотела бы видеть в последнюю очередь, тем более наедине. Эмили поежилась и еще плотнее закуталась в шаль.

— Я как раз собиралась вернуться в дом, — поспешно сказала она. — На улице не слишком приятно. Не удивлюсь, если пойдет дождь.

— Пока на дождь не слишком похоже, — сделав вид, что не понял намека, Джек Рэдли опустился рядом с ней на скамью. — А вот то, что холодно, согласен.

С этими словами он снял с себя сюртук, все еще хранивший тепло его собственного тела, и бережно надел ей на плечи. Эмили показалось, что его руки задержались рядом с ней чуть дольше, чем требовалось. Она открыла было рот, чтобы выразить свое несогласие, но так ничего и не сказала, опасаясь поставить себя в глупое положение. В конце концов, их могли увидеть из окон дома, в который, между прочим, ей совсем не хотелось возвращаться. Ленч прошел просто кошмарно, и ей никто не поверил бы, скажи она, что ей интересно продолжить ненужные разговоры. И вот теперь Джек Рэдли лишил ее последнего предлога, который позволил бы ей уйти к себе в комнату.

— Эмили, скажите, полиция уже выяснила, кто убил Джорджа? — прервал он ход ее мыслей. — Или же вы просто решили утереть нос миссис Марч?

Почему он ее спрашивает? К чему эти вопросы? Без них он ей симпатичен куда больше. В его обществе ей становилось легче на душе, как будто кто-то приоткрыл дверь в пасмурный сад и впустил в него луч света. И вместе с тем Эмили опасалась, что это всего лишь наваждение, обман.

— Не знаю, — честно призналась она. — Я не видела Томаса сегодня утром, лишь успела переброситься парой слов с Шарлоттой, когда мы пришли в столовую. Так что понятия не имею. — Эмили заставила себя посмотреть ему в глаза. Это было чуть-чуть приятнее, чем просто представлять себе его глаза.

Во взгляде Джека читалась тревога. Интересно, за кого — за нее или за себя?

— Что хотел сказать Юстас? — спросил он с волнением в голосе. — Ради бога, Эмили, подумайте хорошенько! Я точно знаю, что это не я, и никогда не поверю, что это вы. Так что это кто-то из них. Позвольте мне вам помочь, прошу вас. Постарайтесь рассуждать здраво. Скажите, что, по-вашему, хотел сказать Уильям?

Эмили словно окаменела. Джек с неподдельной тревогой посмотрел на нее. С другой стороны, он привык подкупать людей обаянием. Это был превосходный актер, мастерски использовавший свои таланты в своих же собственных интересах. Сейчас же для него это стало вопросом жизни и смерти. Если Джорджа убил он, ему светит виселица, и тот факт, что он ей симпатичен, бессилен что-либо изменить. Подчас добропорядочные люди бывают невыносимыми занудами, и, несмотря на всеобщее восхищение ими, находиться в их обществе вещь довольно тягостная. И наоборот, отъявленные мерзавцы располагают к себе — до тех пор, пока наружу не вылезет их порочная сущность.

Тем временем Джек продолжал говорить, все так же взволнованно глядя ей в лицо. Сможет ли она ответить на его взгляд, не поддавшись при этом на его обаяние? Ведь она всегда гордилась своим здравым смыслом, которого, по ее мнению, у нее было гораздо больше, чем у Шарлотты. А еще из них двоих она лучшая актриса и умеет ловко скрывать свои истинные чувства.

Эмили посмотрела Джеку в глаза.

— Не знаю, — сказала она. — Мне кажется, он просто ненавидит Юстаса и хотел бы занять его место.

— В таком случае у нас остается миссис Марч, — негромко произнес Джек. — Если, конечно, вы не думаете, что это Тэсси или тетушка Веспасия. Но так вы точно не думаете.

Эмили поняла, что он сейчас думает: ему осталось сделать последний, логичный и неизбежный, шаг. Это либо он, либо она, Эмили. Но она точно знала, что никого не убивала — ни Джорджа, ни Сибиллу. Из чего напрашивался один-единственный вывод: это сделал Рэдли. Но, что еще страшнее, он все еще не отказался от своих ухаживаний за ней.

Джек взял ее руки в свои. Взял совсем не грубо, а скорее с нежностью. Но он был гораздо сильнее, чем она, и не намеревался их опускать.

— Эмили, ради всего святого, подумайте! В этом семействе есть что-то такое, чего мы не знаем. Что-то опасное или постыдное, что могло стать поводом к убийству, и если мы с вами не выясним, что это такое, или вы, или я можем угодить на виселицу.

Какая-то часть ее «я» хотела накричать на него, требуя, чтобы он закрыл рот; другая же со всей ясностью понимала: Джек прав. Закатывать в такой ситуации истерики, по меньшей мере, глупо и пойдет себе во вред. Дело может кончиться роковой ошибкой. Шарлотта так ничего и не выяснила, разве что секрет Тэсси, который не имел отношения к убийству.

Так что если она не постоит за себя сама, ей вряд ли кто поможет. Если же Джек Рэдли невиновен, то вместе они вполне могут обнаружить что-то такое, что приведет их к разгадке. Если же виновен, она все равно может ему подыграть. В этом случае он вполне может выдать себя какой-нибудь мелочью. Зато она обелит себя в глазах остальных.

— Вы правы, — серьезно сказала Эмили. — Нам следует подумать. Я расскажу вам все, что мне известно, а вы мне — то, что, в свою очередь, известно вам. Вполне возможно, что совместными усилиями мы сможем докопаться до истины.

Джек грустно улыбнулся: он явно ей не поверил.

Эмили же попыталась принять смелое выражение лица, хотя на самом деле ей было страшно. Причем не только потому, что над ней нависли карающая длань закона и презрение со стороны общества, но и потому, что Джек предлагал ей участие, возможно, фальшивое, которое, однако, она могла с легкостью принять. Ибо другого просто не было. Боже, как же ей убить подозрение, что поселилось в ее сердце и отравляло ей душу? Эмили была вынуждена напомнить себе, что на сегодняшний день Джек Рэдли по-прежнему оставался подозреваемым номер один. От этой мысли ей стало еще больнее.