Анна Малышева - Пассажир без багажа

– Ваша сестра собирается в Москву? – спросила она.

– В Москву? Не слыхала об этом. А вы бы сами ей позвонили и спросили о ее планах. С вами все в порядке?

– Да, только я простудилась. – Варя мучительно закашлялась и поняла, что сказала чистую правду. – Я, конечно, ей позвоню. Скажите, Анна Павловна, а чем занимается ваша сестра? Кто она по профессии?

Вопрос изумил женщину. Она неуверенно засмеялась и спросила:

– Да вы же вроде ее знакомая, должны знать? Она фотограф. Мастерская на Невском, рядом с Московским вокзалом. Вы же с ней встречались в Питере? Или я вас не так поняла?

Варя повесила трубку. Ее трясло, из горла вместе с кашлем вырывался нервный смех. Фотомастерская, Московский возкзал, поездные проститутки. И еще одна мастерская – только в Москве. Где работал сперва ее муж, а потом туда же устроилась Лиза. Стала заведующей в двадцать пять лет – едва переступив порог мастерской, без диплома фотографа, без опыта работы. «По великому блату» – как сообщил ей Николай. Родители нажали какие-то кнопки и устроили ее туда. А может быть, это старались не родители?

«Я не понимаю только одного – за что их убили? Лизу и Николая? Кто и за что? Лиза звонила тетке в Питер, спрашивала, ехала ли та в поезде. Та даже не стала этого скрывать. Значит, Лиза знала обо всем. Она знала и про то, что Андрей с охотой отдаст Дубовской все свои деньги. Его смерть ее потрясла. Я это видела. Она не могла разыграть такое потрясение. Отправляясь в отпуск, он уволился. Сжег за собой все мосты. Зачем он это сделал? Знал, что Нина теперь свободна, и думал, что может порвать все связи с мастерской, и, возможно, с Дубовской? В поезде он понял, что ошибся. Но эта ложь про Крым… Он никому не сказал, что едет в Питер. Стал бы он это скрывать от Лизы? А если он скрывал это от кого-то еще? Лиза написала, чтобы я ни в коем случае не отдавала кусок пленки на печать в ее мастерскую. Сама она это сделала. Там были снимки Дубовской».

Догадка пришла сама собой – и обожгла ее жаром, как высокая температура. «Они оба боялись кого-то, кто там работал. Кого-то, кто знал Дубовскую. Кто был с ней связан».

Зазвонил телефон. Это была Кристина, с работы. Варя еле смогла выдавить, что сильно простудилась и теперь лежит в постели. Подруга посочувствовала и предложила вечером к ней заехать. Варя знала, на какие жертвы придется пойти подруге – оставить детей одних или взять их с собой. Она сказала, что справится сама, что с ней посидит мама. О своем ночном приключении она не сказала ни слова.

Положив трубку, Варя с трудом села, нашарила тапочки, поплелась на кухню. Покормила кошек, едва следя за тем, что кладет в их пустые миски. Засыпала в их лоток свежий наполнитель. Умылась. Воду она пустила прохладную, чтобы освежить лицо и прийти в себя. Но щеки уже через минуту снова начали полыхать жаром.

Женщина взглянула на себя в зеркало. Больные глаза, потрескавшиеся губы. На батарее возле зеркала висело черное платье – она повесила его сюда, ложась в ванну. «Нужно позвонить маме и попросить денег, – подумала она. – Эти двести рублей нужно обязательно вернуть. И это платье. И забрать мой плащ, с халатом я готова попрощаться, не такая уж эта ценность. И что-то еще я там забыла. О, боже мой, зонтик! Я все время держала его в руке, а когда переодевалась, положила на верхнюю полку, рядом с…»

Ей показалось, что у нее начинается бред. Варя провела пальцами по лбу, снова взглянула в зеркало. Глаза неестественно блестели. «Не может быть, – она облизала пылающие губы. – Мне это сейчас привиделось. Да я даже не смотрела, что там лежало. Там была куча всякого барахла, ведь девицы переодевались. Там этого не было!» Но она сама уже знала, что пытается обмануть себя. Там, на верхней полке купе, куда она уложила свои халат и плащ, действительно лежала куча разной одежды. Потрепанная косметичка, пустая пачка из-под сигарет, массажная щетка, зубья который были забиты светлыми волосами. И длинный зонтик – с деревянной ручкой, в клетчатом чехле.

Наталья Чекальникова после первых же вопросов начала возмущаться и порывалась встать и уйти:

– Да о чем вы говорите?! – в бешенстве спрашивала она. – Что значит – умолчала о том мужчине?! Вы знаете, какая у меня работа?! Вы знаете, сколько народу к нам заходит? Разве я могу запомнить каждого?

– Но когда вы в первый раз давал показания, то заявили, что никто за занавес не проходил. Вы рассказали только о женщине в контактных линзах.

– А вы меня спрашивали о том, что было после одиннадцати!

– Значит, вы признаете, что до одиннадцати провели к заведующей какого-то мужчину?

Та всплеснула руками:

– Все может быть! Только с этого надо было начинать! Если бы вы мне по-человечески сказали, что я должна вспомнить вообще все утро – я бы постаралась! Но вы же все крутите вокруг да около, а потом начинаете ставить на меня капканы!

Следователь попросил ее не волноваться и постараться припомнить того мужчину. Наталья немного притихла, но по-прежнему желала знать, кто из мастерской настолько ее ненавидит, что дал такие показания.

– А что, собственно, крамольного в этих показаниях? – поинтересовался следователь. – Разве к вам никогда не обращаются клиенты, которые недовольны тем, как их сняли?

– Такое, конечно, бывает, – ответила та. – Но вы же, кажется, хотите доказать, что этот мужчина убил нашу заведующую? Что, женщину в линзах вы уже потеряли?

Ее попросили не отклоняться от темы. Наталья пожала плечами, изобразила улыбку и сказала, что к ней в то утро, вполне вероятно, кто-то обращался с претензиями. Но она даже смутно не может припомнить внешность этого человека.

– Я даже не помню, мужчина это или женщина.

– Но был такой человек?

– Возможно.

– Возможно или точно? Вы проводили его к заведующей, оставались там некоторое время, затем вышли одна. Ещше через несколько минут мужчина тоже вышел и покинул помещение мастерской. Это – свидетельские показания одного из сотрудников.

Наташа поморщилась:

– Зачем вы спрашиваете меня, если у вас уже все записано, что я делала, куда зашла, когда вышла? Если я скажу, что не помню этого – вы же все равно ничего менять не станете?

– Менять не стану, но буду дальше проверять, – пояснил следователь. – Что вспомнил один сотрудник, вспомнит рано или поздно другой.

– Ну пусть их вспоминают, а я не помню, – упрямо повторила она. – У кого-то оказалась хорошая память! Помнит все лучше меня. Почему же он только теперь заговорил? Или это она?

– Не суть важно. Значит, можно записать, что вы эти данные подтверждать не желаете?

– Не могу, – уточнила Наталья. – Или вам нужно, чтобы я соврала? Соврать-то недолго. Только ведь там человека убили, даже двух людей… Я не могу врать. Если вспомню – конечно, расскажу.

Она явилась к следователю в джинсах и теплом свитере. Когда Наталья протянула руку, чтобы забрать пропуск, тот заметил:

– В прошлый раз вы вроде были одеты по-другому?

Женщина недоуменно подняла на него глаза:

– Возможно. Я все-таки иногда переодеваюсь.

– У меня к вам немного неформальная просьба, – дружелюбно сказал он. – Только не воспринимайте ее в штыки. Можно взглянуть на вашу серую юбку? Вы в ней обычно ходите на работу.

Наталья буквально вырвала пропуск у него из пальцев. Вскочила и возмущенно заявила, что это уже переходит всякие границы. Что если хотят сделать у нее дома обыск – пусть приходят и берут все, что угодно. Женщина начала плакать и, захлебываясь рыданиями, выдавила, что с ней не имеют права так обращаться! А ее серая юбка – пока что ее собственность! Хотела бы она знать, зачем она кому-то понадобилась?!

– Успокойтесь, никакого обыска у вас делать не будут, у меня пока нет на это права, – так же дружелюбно сказал следователь. – Это простая просьба. Вы ведь сами сказали, что хотите помочь следствию.

– Да как моя юбка может чему-то помочь?! И вообще, она, кажется, в стирке. – Женщина все еще всхлипывала. – Интересно, кому я так мешаю в нашей мастерской! Вы бы лучше присмотрелись к тому, кто меня оговорил! Может, это ему выгодно!

Вытерев слезы, она добавила, что следователь, кажется, забыл, что именно она сохранила для расследования такую важную улику, как линза! А если бы ее забрал убийца или его сообщник?! Тогда бы ее точно никто никогда не увидел!

Через час после того как женщина ушла, следователь отправился в буфет пообедать. Когда он возвращался к себе, его остановили в коридоре и сообщили, что ему звонила Кузмина. Очень хотела с ним поговорить и сказала, что перезвонит позже. Зайдя в кабинет, следователь сам набрал ее номер.

Голос, который раздался в трубке, был каким-то странным. Женщина говорила отрывисто и очень тихо, слышалось ее тяжелое дыхание.

– Погромче нельзя? – поинтересовался следователь, когда женщина произнесла фразу, которую он понял наполовину.

– У меня температура, – хрипло сказала она. – Я не могу к вам приехать, а дело, наверное, срочное. Мне кажется, я знаю женщину, которая под меня подделалась.